Этот роман оказался идеален для любого времени года, мне ли не знать, с учетом того, что начала я его где-то в феврале, а закончила в октябре. Книга выходного дня, в которой я пряталась от насущного, мысленно закрываясь от суеты, где дела и все такое, оставаясь наедине с "Дверями в полночь". По настроению - тягучей тоске, той самой, когда хочется скулить и найти наконец того, кто прижмет к себе и защитит - не самый идеальный мир, чтобы прятаться, но.

Такая близкая мне песня разных характеров диптихом.
Вставка диалогов с ударениями на фразах.
Кинестетика прикосновений и повторов.
Изначальная атмосфера и линии повествования, которые о Городе и в Городе. При этом полностью оставаясь целиком в мареве оттенков стали и серебра, где яркими всполохами персонажи, те самые, проводником к которым становится девушка по имени Черна.

Вергилий из нашей главной героини еще тот, но и пачка событий на одну почти-человеческую долю пришлась приличная. Все построение повествования и практически все восприятие описываемого мира Петербурга и его изнанки идет через Черну, через метаморфозу не только ее сознания, но и жизни, где на каждом повороте осколок под ребро, где на каждой ступени или потерять, или узнать, или не смочь забыть. Черны много, много ее эмоций, переживаний и всплесков (и да, порой они выводят из себя наравне с ее прозвищем, это нормально). Стоит заметить, что теряют в "Дверях в полночь" многие и многое. Просто кто-то лучше остальных умеет прятать себя настоящего. Как я уже заметила выше, гамма романа подобрана в оттенках стали и зеркал, самое то для путешествий не только по кромке Нижнего Города, но и, думаю, по мостам реального Петербурга, где вопрос "А что вы знаете о Дарвине?" может показаться таким банальным, если не знать подвоха. И в этой версии Петербурга, в этом мире, где день за днем приближается противостояние, а потери идут за потерей, будь то давнее прошлое или настоящее, сестра, мать или друг, фигурами на доске расположены те самые образы, что являются для меня самым ценным приобретением после прочтения. И дело здесь даже не в Черне, взбалмошной девочке, которой (не)повезло оказаться именно такой. Она лишь рамка истории для меня, не ее средоточие. Важны остальные.

Айджес - кусочки сахара на столе.
Шеферель - запах кофе и пепел сигарет.
Сестренки-лисички - шустрые тени в зеркале.
Оскар - узор золотом на черном.
Нина - скрип оконных ставень.
Вел - блокнот с потрепанными краями.

Каждый из персонажей теряет и находит ("теряет" ставим на первое место), каждый развивается, от и до проходя путь от идеальной в плане вводной и построения первой части романа к еще более тревожной с намеком на эпичность второй, где надежда становится паутиной, а улыбка на вкус отдает обреченностью. Да, сюжет - это классика построения, да, образы - это классика многоголосья для данного жанра. Но эта история зацепила своей спайкой настроения и персонажей. Единственная струна, что с визгом порвалась - это последние фразы финальной сцены (от романтических эпизодов про "смотрел, как спит" циник во мне велел сразу абстрагироваться, личный пунктик), но если бы не было этого внезапного сгустка сахара на языке в послевкусии, то наверное не были бы так ценны оттенки той самой правильной горечи. "Двери в полночь" - история не на каждого читателя, равно как и не под каждое настроение каждого читателя. Но мне пришлась более чем ко двору. Скрыть