Казак в Аду

...А вот Иван Кочуев совершенно честно стоял в очереди у райских врат, и душа его пела. Причём не кавалерийские казачьи марши и не благозвучные псалмы с тропарями, а нечто абсо­лютно легкомысленное. Казалось, безумно давно пройден короткий жизненный путь: получение новеньких подъесаульских погон, утверждение его как “заматамана по вопросам печати” и не­внятная смерть под колесами джипа с пьяными кавказцами — как вот она, награда! Настоящий, истинный, неподдельный — Рай...
За ажурным златокованым забором высились изумрудно-зелёные кущи, слышалось отдаленное пение ангелов, умиротворяюще звучала неземная музыка. Покой и благодать снисходили на достойные души, очередь была длинной, но двигалась быстро. Все необходимые формально­сти были давно соблюдены, святой Пётр-ключ­ник лишь ставил крестик напротив имени ново­прибывшего в большой бухгалтерской книге и, улыбаясь, пропускал всех к вечной жизни.
Всё, казалось, предрешено и распланировано, случайности исключены, вопросы заданы и отве­ты получены сполна! Молодой человек, всей ду­шой рвущийся в Рай, ни за что не смог бы объяс­нить даже самому себе, почему он вдруг сделал решительный шаг влево и, заломив фуражку, пошёл куда-то совсем не туда... На удивлённый взгляд святого казак лишь нервно дёрнул усом, извиняясь на ходу:

— Надо мне... вспомнил я... очень надо! За­брать тут одну... Рахиль! Рахиль Александровна, где тебя черти носят?!

...А та самая Рахиль Александровна Файнзиль-берминц, стройная черноволосая упрямица в форме мотострелковых войск государства Изра­иль, тоже поначалу ни о чём не помнила. Она сто­яла в другой очереди, с другой стороны, хотя вро­де бы и в то же самое место. Эта очередь двигалась заметно медленнее, но так тихо, вежливо и уве­ренно, словно у стоящих в ней были какие-то льготы. Однако святой Пётр, несмотря на нацио­нальность, поблажек, кажется, не делал никому...
Поэтому и Рахиль столь же ровненько стояла, без суеты и эмоций, ожидая своего пропуска в Рай. Никто бы не поверил, что эта тихушница и скромняга, трагически погибшая во время взры­ва автомобиля араба-смертника, умеет прекрас­но обращаться с оружием, знает приёмы рукопашного боя, ругается на двух языках и говорит с такой, пулемётной скоростью, что заткнуть её практически невозможно. Многие пробовали, и зря...
Теперь же, когда её резко схватил за рукав не­знакомый молодой человек в казачьей форме, она лишь подняла на него удивлённые карие гла­за...

—Рахиль, это я! Я! Узнаёшь?

—Каждый из нас таки это чьё-то ”я”... Не уз­наю.

—Ты издеваешься?!

—В преддверии святого порога?! — привычно отвечая вопросом на вопрос, ужаснулась она. Па­рень казался дико знакомым, но память отказы­вала категорически и без объяснения причин.

—Ага...— тупо пробормотал себе под нос ка­зак.— Не узнаёшь, значит. Столько вместе пере­жили, сколько всего прошли, столько... А теперь ты в отдельной очереди стоишь.

—Таки вас пропустить? Охотно, проходите первым, не будем ссориться.

Бывшего подъесаула затрясло, в опре­делённых ситуациях он явно проигрывал из-за ярко выраженной неуравновешенности характе­ра. Обычно в подобных случаях положено хвата­ться за шашку, рубить сплеча, шумно материться и выяснять отношения на более повышенных то­нах, однако...
Господин Кочуев был не обычный казак, а с законченным филологическим образованием.

— Хочешь, фокус покажу? Закрой глаза.

И едва простодушная израильтянка автомати­чески опустила ресницы, как её губы запечатал крепкий мужской поцелуй!

— Ваня-а...— не открывая глаз, определила Рахиль...