Туда-сюда
Сегодня понедельник, а по понедельникам я хожу к мадам Бюрло. Мадам Бюрло старая и некрасивая, от нее пахнет средствами от блох. Она безобидная, но не без странностей. Вот сегодня, к примеру, достала из ящика стола пачку картинок – какие-то пятна, похожие на засохшую рвоту. Спросила, что мне это напоминает. Я ответила. И тут она уставилась на меня, выпучив глаза, и принялась кивать головой, как игрушечная собачка в заднем окне автомобиля.
Я к ней хожу, потому что мне в школе велели. Учителя, выкроив минутку между забастовками, решили, что я должна посещать психотерапевта, так как, по их мнению, я очень замкнутая… Может они и правы, могу и походить, мне все равно, это ведь бесплатно.
Мне кажется, что я стала такой, когда уехал отец. Далеко уехал. Он вернулся в Марокко и женился на другой женщине – молодой и плодовитой – не то что мать. После меня у мамы больше не было детей. Хотя она очень старалась. Как же девчонки залетают с первого раза? А папа хотел сына. Чтобы гордиться, продлить род, поддержать честь семьи, может, еще по каким-то дурацким причинам. Но у него был только один ребенок, да и то девочка. Я. А я, скажем так, не совсем отвечала требованиям клиента. И это тебе не супермаркет, тут не предъявишь претензию к качеству товара. Так что в один прекрасный день он понял, что с матерью уже ничего не получится, и слинял. Вот так внезапно, никого не предупредив. Я как раз смотрела какую-то серию четвертого сезона "Секретных материалов", взятую из видеопроката, что на нашей улице. Хлопнула дверь. Я подошла к окну, от дома отъезжало серое такси. Вот и все. Уже полгода прошло. Баба, на которой он женился, уже, наверное, беременная. А потом я знаю, что будет: на седьмой день они его "обрежут", соберут всю деревню. Ради такого события приедет оркестр старейшин с барабанами, обтянутыми верблюжьей кожей. Ему это обойдется в целое состояние, придется целиком выложить пенсию, которую он получает от завода Рено. Они зарежут огромного барана в честь выбранного имени. Могу спорить, что это будет Мохамед. Когда Мадам Бюрло спрашивает, скучаю ли я по отцу, я говорю "нет", но она не верит, она очень проницательная. Но мне, в общем, все равно, главное, мама со мной, то есть физически со мной, потому что ее мысли где-то в другом месте, может быть еще дальше чем отец…
С тех пор как мой старикан отвалил, к нам приходят бесконечные социальные работники из мэрии. Самую последнюю, ту что приходит сейчас зовут то ли мадам Дюпре, то ди Дюпон, то ли Дюбуа, словом, мадам Откуда-то. По мне, так она – абсолютная идиотка, и без конца улыбается. К месту и не к месту. Можно подумать, что в ее обязанности входит радоваться вместо других. Она меня как-то спросила, хочу ли я чтоб мы стали друзьями. А я гадко ответила, что это никак невозможно. Я сразу почувствовала, что ляпнула не то, потому что мама буквально выстрелила в меня взглядом. Наверное, она все-таки боится, что мэрия не будет нам помогать, если я не подружусь с этой теткой.
До мадам Откуда-ни возмись был мужчина… Да, верно, ее предшественником, был месье, похожий на Лорана Габроля, того, который раньше вел "Ночь герове" по пятницам на первом канале. Жаль, что передачи больше нет. А Лорана Габроля теперь можно видеть на тридцатой странице»ТВ-Маг», в самом низу, он там совсем крошечный, одет в полосатый черно-желтый джемпер и рекламирует отопительные системы. Так вот, наш социальный работник был буквально его двойником. И полной противоположностью мадам Дю-забыла-что. Он никогда не шутил, никогда не улыбался, а одевался как профессор Турнесоль из "Приключений Тинтина". Однажды он сказал маме, что за все десять лет своей работы никогда не видел "таких как мы, с одним ребенком в семье". Не сказал, но подумал "арабов". Когда он к нам приходил все ему казалось экзотикой. Он странно так разглядывал безделушки, которые мама привезла из Марокко после замужества. А входя в квартиру, он для приличия снимал обувь, потому что мы дома ходим в тапках. Вот только ступни у него были какие-то прикольные, второй палец, по крайней мере, в десять раз длиннее, чем большой. Поэтому казалось, что наш месье держит по фиге в каждом носке. К тому же носи дурно пахли. На словах он нам сочувствовал, а на самом деле- все врал, и на нас ему было абсолютно наплевать. Впрочем, в мэрии он больше не работает. В деревню что ли уехал…Может, даже заделался сыроделом. Колесит себе в своем светло-голубом фургончике по деревенькам старой доброй Франции и после воскресной мессы продает крестьянам ржаной хлеб, неизменный рокфор и свиную колбасу.
А мадам Дю-неизвестно-что, хоть она мне и не нравится, все-таки лучше справляется со своей ролью "представителя мэрии по работе с неимущими семьями". Она убедительно притворяется, что наши невзгоды ее беспокоят, иногда даже этому почти веришь. Вопросы она задает визгливым голосом. Как-то спросила, что я сейчас читаю. Я просто пожала плечами, ничего, мол. А на самом-то деле я только что прочла одну книжку Тахара бен Желуна, которая называется "Дитя песков". В ней говорится об одной девочке, которую воспитывали как мальчика, потому что она была уже восьмой девочкой в семье, а отцу хотелось иметь сына. А в то время, когда все это происходило, не было еще ни УЗИ, ни противозачаточных таблеток. Так что, как говорится, возврату или обмену товар не подлежал.
Что за дерьмо эта судьба. Мама говорит, что отец нас бросил, потому что так было предначертано судьбой. По нашему "Мектуб". А судьбу не переделать, то есть как бы ты не крутился, что бы ни делал, все равно останешься в дерьме. Это – как бы сценарий фильма, а мы все – актеры. Беда в том, что наш сценарист абсолютно бездарен. Он не умеет придумывать красивые истории.
