События «Сибири» развиваются столь стремительно, что в какой-то момент начинает казаться, будто всё происходит в течение совсем уж малого промежутка времени. Словно смотришь сон, но никак не можешь проснуться. Декорации меняются, герои появляются из ниоткуда, чтобы, спустя мгновение, исчезнуть в снежной буре. Подобная подача сюжета невольно вызывает ассоциации с кафкианскими историями, в которых реальность, теряя очертания, переплетается с воображаемым миром, а фантазия - сплёвывает вполне материальные объекты. Потому почти не удивляешься потерям во время разыгравшейся непогоды или случайной встрече. При этом Патт филигранно вплетает в историческую канву мистические мотивы. 34 декабря на календаре, но в Венеции год длиться чуть дольше. Гадания, пророчества, предсказания хоть и носят подчёркнуто иррациональные мотивы, всё же крепко опираются на местечковые верования — в безумное время только вера помогает сохранить рассудок. Но в «Сибири» переплелось слишком много культур и верований, за которыми лучше наблюдать издалека с подчеркнутой отстраненностью главного героя.

Говоря о «Сибири» сложно подобрать адекватный эквивалент данному слову. Словосочетание «исторический фон» слишком плоское, и не выражает и десятой доли того интеллектуального запаса, который Пратт щедро расплескал по своим страницам. Нет, читателю вовсе не обязательно искать на полках школьный учебник по истории или конспектировать статьи из Википедии (простигосподи) для того, чтобы узнать/вспомнить о заветной мечте Романа Унгерн-Штернберга, кем был атаман Семёнов или за что боролись «Красные фонари» (нет, не квартал, тайная организация). Но объём комикса не бесконечен, а Пратт не ставил перед собой задачу поведать о напряжённом моменте гражданской войны. Для него это - точка во времени и пространстве, полная возможностей, головокружительных взлётов и очень жестких падений. Она пропитана атмосферой авантюризма, и именно её воздухом дышит Корто Мальтезе. Да, исторические персонажи нарисованы скупым набором линий, но при этом они вышли настолько живыми, что граница между исторической правдой и художественным вымыслом кажется почти невидимой. Да и как учит история – реальность порой бывает невероятнее самого смелой фантазии. Скрыть