Невероятное счастье я испытываю всякий раз, когда нахожу прозу/поэзию, настолько созвучную моему внутреннему миру, моим мыслям, чувствам и моим поискам себя, что читая обычные русские слова, составленные автором каким-то таким невероятным образом, что ты с глухим чпоком погружаешься вся без остатка с головой в 3D-повествование, ты смотришь сама на себя оттуда – изнутри книги, - совершая путешествие с героями к неведомому Острову Ионы, одновременно путешествуешь внутрь себя, внутрь истории собственной страны, пытаясь осознать все чудовищные потрясения. Это невероятное счастье слышать полифонию текста Кима, когда в одной точке могут сойтись несколько времен, персонажей из разных стран и эпох, несколько душ, люди, звери и мир природы, и ты, как ещё один голос – голос читателя, - вливаешься в текст, растворяешься в нем. Вот ты внутри голубиной стаи высоко в небе, взмахиваешь крыльями, кувыркаешься в воздухе; вот ты Иона внутри во влажной розовой слизистой оболочке китового рта; вот ты охранник на колымской тюремной вышке и наблюдаешь, как призраки путешественников ведут с кладбища огромную толпу умерших зеков, а потом, упившись водкой, умираешь где-то в канаве. Переживая всё внутри текста, ты понимаешь, что читаешь художественную литературу, автор напоминает об этом практически на каждой странице, однако, проза Кима это больше, чем просто проза. Его текст давно переступил линию обычного, обыденного, перестал быть линейным, а каким-то краешком тихонько прикоснулся к безграничности бытия, рассказывая не просто о людях, природе, животных и духах, а о том, что лежит вне понимания разума, где-то в вечности. О различных путешествиях души, поисках пути к свободе, о метаниях души, о её боли, об обидах и исцелении.

И ни в одной стране мира нет СВОБОДЫ, потому что везде есть свои крючки за которые цепляют человека, и только одно-единственное место на земле может подарить безграничную СВОБОДУ – там, внутри каждого из нас находится этот путь к СВОБОДЕ. В Душе. В её поисках истинной свободы и безсмертия. Безсмертие – это память души о прошлом, о её путешествиях во времени и пространстве, память, которую мы старательно прячем, безсмертие – это надежда будущего. Надежда примирения с собой и миром на Острове Ионы. Надежда услышать промысел Божий. Надежда на избавление от червячка сомнений, скуки и усталости, когда смертное станет смертным, а истинное безсмертие настанет в Душе. Я бы хотела однажды попасть на Остров Ионы. Очень.

Путешествие героев книги (они все призраки) - мертвый король румынов Догешти, его реинкарнированная супруга Наталья Мстиславская, квакер из США Стивен Крейслер с русскими корнями, еврейка Ревекка и белый офицер Андрей, - к Острову Ионы не линейно, оно выходит за рамки обычного, а история каждого героя и, собственно, автора самого - фантастически парадоксальны и реальны одновременно. Удивительно, но очень точно и четко Ким подмечал историю страны советов, не зря он провел аллюзию коммунизма с лепрой, которая безжалостно изнутри изъязвляла могучую когда-то империю, и постепенно наружу выбиралась чудовищная львиная маска, а все человеческое гнило и отпадало :
''гниют государственные мышцы, ломаются кости, дряхлеют державные устои, а лицо накрывается маской льва, — но и отваливаются конечности, уши, нос, отпадают кусками целые республики, и человек под конец остается без движения, без ума и без своего человеческого обличия, а через имперское тело перестает проходить электрическая энергия Безсмертия.''
Точно, в цель. Дико, жестоко и очень страшно для Кима пожирание народа друг другом: свой своего. История семьи Ревекки, над которой всласть поглумились белые казаки и история белого офицера Андрея, которого замучили и расстреляли красные – иллюстрация ещё одного кошмара страны. Человек человека, свой своего. Всегда. И лечить эту заразу можно только став самому врачом: стать врачом, санитаром. Самому кинуться навстречу болезни и воевать с нею.
То есть искать Остров Ионы, найти его и выкинуть червячка.
А ещё, в романе есть дивный флэшбэк, отсылающий читателя к Белке, и к истокам творчества вообще, результат которого в какой-то момент перестает принадлежать автору, хотя и является его выношенным ребенком, но в тот самый миг, как произведение уходит в собственное плавание к зрителям/читателям/слушателям, то в этот миг оно перестает принадлежать автору, каждая строчка или мазок краски становятся Музыкой простенькой деревянной флейты.

Не могу рекомендовать всем, слишком уж полифоничная, нелинейная проза, но такая любимая. Скрыть