Пишу общую рецензию на обе книги дилогии Ольги Кныш/Алексея Мельникова, поскольку впечатления от них у меня схожие, как и особенности всего текста.
Суть этого произведения следующая: Ольга Николаевна Кныш (1939-2019) прожила долгую, тяжелую жизнь (после знакомства с этой жизнью будет справедливее поменять местами эти прилагательные). Ее сын Алексей Юрьевич Мельников (1969-), екатеринбургский журналист и писатель, записал ее устные рассказы, практически не редактируя, добавил свои комментарии и выпустил в свет. Повествование вышло в двух частях — первая рассказывает о жизни О. Кныш в белорусской деревне с рождения до окончания школы в1956 г. Вторая — о жизни на Урале, с момента поступления на курсы медсестер до 1985 г. Издания эти были замечены и отмечены, в том числе организаторами литпремии им. Бажова, но серьезных рецензий на них я не встретил. А. Мельников, любящий размещать комментарии к своим книгам на различных площадках, содержательной информации, увы, не предоставил.
Приобретая этот двухтомник, я рассчитывал познакомиться с воспоминаниями человека, чье имя стоит на обложке, при наличии очевидной редакторской правки того, кто подготовил их к печати. Получилось не то, не се — в тексте много и интервьюера, и его собеседницы, причем совсем не так, как я ожидал.
Сразу скажу, что в целом вышла оригинальная и ценная во многих отношениях работа, в которой любопытный читатель найдет немало полезного для расширения своего кругозора по истории нашей страны в 1930-80-е гг. Можно только приветствовать появление такой публикации и надеяться, что их будет больше. Однако в целом это издание (содержательно и концептуально) вызвало у меня много недоумения.
С самого начала удивила подача текста, где сохранены, кажется, буквально все детали интервью. Это ведь не протокол, зачем оставлять эти многочисленные повторения, характерные для устной речи? В том виде, как это вышло в печать, это производит впечатление некой неряшливости.
Текст содержит много буквальных повторов (напр., о пьяном отце в первой части). Во второй книге очень много текстов и сюжетов дублируются из первой книги, что раздражает при чтении как очевидно лишнее. Об одном и том же событии (скажем, о краже из буфета, совершенной татаркой на курсах медсестер) рассказывается несколько раз — и теми же словами, и по-другому.
В ряде случаев А. Мельников приводит буквальный перевод тех или иных фраз с белорусского языка, но чаще предлагает некий вариант, нередко ничего общего не имеющий с оригиналом (см., напр., книга первая, стр. 68: «Высокiя парогi не на нашыя ноги» — «Покуда травка подрастет, лошадка с голоду умрет»; книга вторая, стр. 182: «Надувся, як мышь на крупу!» — «Сперва голодом сидел, а потом объелся!»).
Через всю книгу проходит такой любопытный прием: в конце каждой главы А. Мельников разбирает какую-то песню тех лет, комментируя ее текст с точки зрения отражения описанных в ней позиций реальной жизни. Иногда это бывает интересно, иногда нет. В частности, на с.88-90 первой книги, взяв в качестве примера стихотворение Д. Бедного 1918 г., ставшее известной песней, он оценивет его с точки зрения реалий 1939 или 1949 г., что выглядит нелепо.
Часто монолог О. Кныш перебивается замечаниями А. Мельникова, высказывающего свое мнение, часто весьма субъективное. Я бы предпочел, чтобы этой отсебятины было меньше, особенно в том, что касается событий далеких лет, первичного знания о которых у А. Мельникова нет. Либо он записывает рассказ матери, либо вещает сам. В результате нередко возникает некая странная мешанина, где не вчсегда понятно, кто что говорит.
Один из комментаторов упрекнул А. Мельникова в том, что воспоминания его матери носят очетливо антисоветский оттенок. Я, пожалуй, соглашусь с тем, что симпатии автора точно не на стороне советской власти. Скажем, в рассказах его матери о Великой Отечественной войне немцы, стоявшие в ее деревне, удостаиваются хорошего отзыва. Едва ли это можно считать универсальной ситуацией в оккупированной Белоруссии. Совсем не уверен, что О.Н. Кныш, человек очень честный, порядочный и вообще хороший, согласилась бы со всеми формулировками сына.
Вообще, заметна и удивляет тенденциозность составителя. Скажем, каждой небольшой подглавке дается заголовок, по идее должный отражать основное содержание в этом фрагменте текста. Но, во-первых, этот заголовок часто касается лишь случайного эпизода, а, во-вторых, носит какой-то отчетливый некрофильский характер. Чтобы не быть голословным, перечислю подряд все заголовки третьей главы первой части второй книги (с. 21-33): «Светочка родилась мертвая!», «Не убьют, так искалечат», «С голоду помирать?», «Кладбище и темнота», «Со страху – чуть не померла!», «Можно отогреться, можно угореть», «Трое детей в одной могилке!», «Гляди не утопись», «За решетку попал», «Радовался, что не погиб», «До тюрьмы не дошло». В общем, умерли все.
Общее знакомство с дилогией приоизводит впечатление сырого необработанного материала. Целостной и последовательной картины жизни О. Кныш из этого двухтомника не возникает. О каких-то эпизодах рассказывается подробно и очень многословно, о каких-то практически ничего или скороговоркой. Скажем, почти ничего нет о муже О. Кныш, отце А. Мелькова. Периодически возникают, отдельные, не всегда связанные друг с другом эпизоды, как фрагменты какой-то рассыпанной мозаики.
Много опечаток. В целом, очень заметно, что книги вышли «в авторской редакции» и им не помешали бы профессиональные редактура и корректура. Это хороший черновик, с которым можно было провести качественную работу и подготовить одну плотную и интересную книгу, а не нынешний рыхлый и местами скучный материал. Даже по форме есть что улучшить. Один пример: в начале книги цитаты из различных произведений идут со сносками, но после стр. 50 — без них.
Итог: в этом издании есть много интересного, что советую прочитать широкому читателю, но в целом оно оставило у меня спорное впечатление, поэтому рекомендовать его могу лишь ограниченно.

Как много писателей, как мало читателей… Скрыть