Я дождалась. Наконец-то Замятин.
Евгений Иванович Замятин (1884–1937) — один из моих любимейших писателей первой трети XX века, одна из интереснейших фигур в русской литературе и чрезвычайно уважаемый мною человек.
Всего несколько деталей. Он состоялся в выбранной профессии инженера-кораблестроителя. До такой степени, что даже его рано сформировавшаяся жизненная позиция, протестная по отношению к существующему государственному устройству (даже вступил в 1905 во фракцию большевиков) и вызванные ею репрессивные меры правительства (аресты и ссылки), шесть лет жизни (1905–1911) на нелегальном положении, не помешали отправить его в 1916 году в командировку в Англию с ответственной миссией участия в строительстве российских ледоколов. Замятин был одним из главных проектировщиков ледокола «Святой Александр Невский», получившего впоследствии название «Ленин». При этом в литературе был абсолютнейшим профессионалом, совершенно свободно чувствуя себя как в стихии русского языка (кстати, и английский он выучил прекрасно), так и в выборе жанров, сюжетов, стилистики.
Замятин всегда был самостоятелен и смел в своих воззрениях и публицистических выступлениях. Когда во время Первой мировой многие россияне, в том числе литераторы, были охвачены патриотическим порывом, принимавшим иногда шовинистический оттенок (вроде переименования Петербурга в Петроград или разгрома немецкий предприятий в российских городах), Замятин выступал с антивоенных интернационалистических позиций. А в 1921 году, когда ключевые позиции в литературе начинают занимать «юркие», знающие «когда петь царя, а когда серп и молот», он в своей короткой и яркой статье «Я боюсь», актуальной во все времена, тем более, в наше, предостерегает против «исполнительных и благонадежных» в опасении, что, если они возьмут верх, то «у русской литературы есть одно будущее: ее прошлое».
Замятин был прекрасным наставником литературной молодежи, выпестовав, например «Серапионовых братьев».
Про его писательскую одаренность я и не говорю. Его выступления в различных жанрах — социальной сатиры («Уездное», «Островитяне», «Ловец человеков» и многое другое), тончайшей психологической прозы, с экскурсами туда, где было бы небезынтересно побывать и Достоевскому («Наводнение»), пьесы («Блоха»), исторического романа («Бич Божий») - часто становились событием не только российского, но мирового значения.
Таким событием стал роман «Мы», с которого, как считают исследователи, начался расцвет жанра антиутопии. Роман был закончен в 1921 году, но по-русски его опубликовать не удалось. Впервые издан на английском в США в1925-ом, затем на чешском (1927) и французском (1929).
Пересказывать роман не хочу. Скажу только, что тоталитарное общество будущего в этом романе — это вовсе не прорицание в отношении России, которая в период военного коммунизма давала веские основания для подобных прогнозов. Нет, роман был задуман еще в Англии в осознании возможного грядущего порабощения духа слепой, безликой, но могучей машиной. Очень важно, что «Мы» — это именно полноценный роман, а не памфлет, скажем. Художественная сторона книги ничуть не уступает смысловой. Вот, скажем, как видит теперь главный герой, которому в тщательно организованном бедламе вопреки всем замыслам властей, всем их мерам, удалось встретить и полюбить женщину. Ему, наконец почувствовавшему себя живым, ампутировали душу (ее былое наличие он теперь расценивает как болезнь). И вот результат:
«Привели ту женщину. В моем присутствии она должна была дать свои показания. Эта женщина упорно молчала и улыбалась. Я заметил, что у ней острые и очень белые зубы и что это красиво.
Затем ее ввели под колокол. У нее стало очень белое лицо, а так как глаза у нее темные и большие — то это было очень красиво. Когда из-под колокола стали выкачивать воздух — она откинула голову, полузакрыла глаза, губы стиснуты — это напомнило мне что-то».
Ценнейшая находка издательства — использование работ художника Анатолия Анатольевича Подивилова. На меня они произвели впечатление шоковое. В работах Подивилова есть главное — необходимый нерв, очень сильный посыл, создающие атмосферу почти нестерпимого напряжения. Говорить многое о них не хочется, излишне. Прилагаю несколько. По-моему, можно и нужно об этом только так. Не «разжевывая» для читателя смысл. Очень надеюсь, что и у вас возникнет это ощущение неразрывного родства, полной спаянности текста и иллюстраций.
«Бич Божий» — тоже одно из моих любимых творений Замятина, издающееся много реже, чем хотелось бы. В центре сюжета — жизнь Атиллы, сына «хунского князя Мудьюга», варвара, которому предстоит расти и мужать в Риме, лелеять свою ненависть к нему, чтобы однажды уничтожить. Очень тонкое, мощное по силе воздействия, насыщенное эмоциями повествование.
У книги вижу только один недостаток — отсутствие статьи о Замятине (потому и позволила себе разразиться здесь длиннющей тирадой). Да и о художнике хотелось бы что-то узнать.
Но этот недостаток я существенным не считаю, а вот книгу расцениваю как одну из самых ярких в серии. Очень-очень рада ее появлению и всех приглашаю испытать подобную радость. Горячо рекомендую. Скрыть