Очень хорошие стихи.
Я тысячу лет таких не читала.
Представьте себе "Вирус ворчания" в поэтической форме.
Это очень верная искренняя интонация. Без речевых орнаментов и чугунных догм, без эмоциональных всплесков и неловких заигрываний. Так с детьми разговаривают хорошо пожившие дядьки в морщинах и усах, которым нет нужды с боем завоевывать детское сердце, заниматься самовосхвалением и требовать ответной любви.

Махотинская поэзия, ровно как и проза, проста и в то же время многослойна. Она понятна, ритмична и педагогична.
В самой превосходной степени.
Помните рассказы Железникова, Алешковского, Сотника? Элементарные понятия и законы, которые можно привить детям только на примере, показывая диспозицию как в шахматах: вот ты, вот твой промах; сделаешь следующий ход - получишь шах по заду. Или блестящую медаль.
Эти стихи так же буквальны, как E2 – E4. Они лишены пафоса и помпы, они... бытовые и наглядные: не столько объясняют, сколько показывают ребенку простейшие истины.

– ... Повлияй на Макарова. Он же твой друг.
Окончательно парень отбился от рук.
Знать, отца вызывала напрасно я, –
Мне сказала в учительской классная.
Оттого, что она вызывала отца,
У Макарова Вовки синяк в пол-лица.
Прогулял он ( я знаю об этом),
Чтоб не выглядеть вовсе отпетым.
Я в учительской с этого мог бы начать,
Но просил меня Вовка Макаров молчать.
Я стою – не юлю не виляю.
– Хорошо, – говорю, – повлияю.

***

Я ловко стоил рожи,
Учителя дразня,
Но выгнали Сережу
За дверь, а не меня...

Но что мне нравится больше всего: это мальчишеская речь – звонкая и захлебывающаяся. Это ведь случайность, что Махотин – взрослый человек. Так разговаривают десятилетние мальчишки, так разговаривают пацаны из нашего двора, когда заходят в гости: стнесняются, тихо сидят, и, вдруг, увлекшись, начинают тараторить как воробьи:

Мне друг рассказывал кино:
Там кто-то выпрыгнул в окно,
Но не убился,
Побежал
И пистолетом угрожал,
Потом смеялся,
Дрался,
Пел,
Скакал,
Катался,
Плыл,
Летел,
Успел догнать,
Связать,
Огреть...
Я понял: надо посмотреть!

Об оформлении:
Художница Катя Толстая нарисовала эту книгу буквально: мелом.
Книга получилась замечательная: вся шероховатая, "осыпающаяся". Кажется, дунешь, и полетит плотная пыль, пачкая белым пальцы и рукава. Она вся сумеречная и охристая, густая – как воспоминания знаменитого деда.
И вот что интересно, дети наклеены на этот мел сверху, четко прорисованы ручкой или карандашом, одновременно являясь героями истории и ее наблюдателями.

Твердый переплет, "альбомные" плотные страницы,
тираж 5000 экземпляров, 80 страниц. Скрыть