Главная прелесть Воннегута в том, что он ни на кого не похож. Его манера повествования грустно-ироничная, он никогда не скатывается в морализаторство и дидактику. За это и люблю его.

Эта антиутопия не попытка исследовать какой-либо государственный строй, предсказать будущее и лишний раз пнуть социализм. Это честный рассказ о корпоративной Америке, ленивом обществе потребления, которое старалось для своего удобства и довело себя до ручки.
Искусственный разум здесь не захватывает мир, машины не выглядят совсем уж наместниками зла. Они обезличены и ни в чем, на самом-то деле, не виноваты.
Во всем, как всегда, виновато само человечество.
Во всем, как всегда, виноваты сами создатели. Взять того же Бада, который сам себя оставил без работы, разработав машину, которая вполне может его заменить. В этом стремлении к перфекционизму, в вере в идею инженеры сильно отдалились от реальности. И Пол, и Эд, и Бад вроде как несут идею работы для самой работы, а не для результата. Или просто не задумываются над результатом. Люди вообще недальновидны и масштабно думать не умеют.
А ведь до чего дошел прогресс. Рабочая сила уже никому не нужна. Инженеры тоже скоро никому не будут нужны, хотя вряд ли они это осознают. И бросаются все из крайности в крайность - от натурального хозяйства до искусственного интеллекта.

Воннегут намекает на то, что ни одна из крайностей верной не будет. Надо просто усмирить пыл людской и не доходить до фанатизма. Потому что борьба с машинами в мире, где они прочно вошли в обиход, обречена на провал да и просто-напросто бессмысленна. Проповедник Люшер отдавал себе в этом отчет, когда собирал людей под свои знамена.

Воннегут со своей вечной печальной иронией описывает вполне себе реальную ситуацию. Машины и по сей день заменяют людей. Пока в мире установилось зыбкое равновесие. Но черт знает, что будет изобретено уже завтра. Скрыть

Do you believe in life after death?
I believe in death after life.

Вот я сейчас закрыла книгу и подумала, что надо мной все четыре сотни страниц великолепнейшим образом издевались. Ох, совсем не потому, что зомби по канону должны вытянуть руки вперед и стонать "мозги, вкусные мозги", нет. Одной книги Линдквиста в моем читательском багаже (омерзительно звучит, но чо уж там) вполне достаточно, чтобы понять, что он самый скандинавский скандинав, возможно, даже из тех, из-за которых выходные в Стокгольме или Хельсинки кажутся более страшными, чем нападение зомби. То есть, никаких кровь-кишки-распидорасило массовых убийств, бензопил и прочего трэша я не ожидала, хотя некоторые моменты все же весьма смачно описаны. Но они кажутся мерзкими исключительно из-за нелюбви к полуразложившимся телам, но это личное, извините.
В своих попытках учить шведский я не продвинулась дальше числительных и надписей на пачках сигарет, которые предупреждают, что rökning kan döda. Поиздевался же Линдквист потому, что просто мастерски собрал букет из моих любимых идей в одной книге и уdödил это.

Мертвые должны быть мертвы.
У них нет прав на свободу слова, они не будут платить налоги, достойными членами общества им не стать, хвалить короля и ругать правительство им нет смысла. Бесполезные, в общем-то существа, что юридически, что физически. Что делать с неожиданно откопавшимся дедушкой? Дедушка вроде родной, некогда любимый. Только все же мертвый. Электрический заряд шурует у него между полушариями, поддерживает что-то вроде жизнедеятельности, но быть собой он больше не может. Дедушка, может, и хотел бы купить вам новую игрушку и сводить в зоопарк, но для маленького заряда в его голове это пока слишком сложно.
По тексту сначала не совсем ясно, обдуманы хоть как-то поступки воскресших или это рефлекс гонит их обратно к своим родственникам. Потом уже становится понятно, что смутное сознание в мертвых телах еще теплится, но каким-то странным образом. С одной стороны, Ева - страдающая мать, с другой стороны - отрывает голову кролику. Контраст между физикой и душой?

Только человеческий эгоизм мешает мертвым уйти.
Любовь - эгоистичное чувство. Боязнь потери, человеческое горе - эгоизм. Как жить дальше без любимого? О да, смерть чертовски несправделива, она забирает лучших, она не щадит никого, и все такое. Вопрос только в том, нужна ли кому-то эта пощада. Прелесть жизни в том, что она конечна. Иначе какой в ней смысл? В первую очередь человек после смерти близкого страдает из-за того, что не может представить себе жизнь в этом мире без умершего. И эти бесконечные слезы, печаль, пустота внутри удерживают "душу" на земле, не дают ей спокойно перейти из одного состояния в другое.
Эта боязнь остаться одному, страх перед другой жизнью, чувство вины - вот что выдергивает мертвых из могил. А они вынуждены страдать, заключенные в изломанных телах, усыхающие и умирающие повторно.
Линия "дедушка-внук" в этом плане показательна и ужасна. Любовь, чувство вины, желание удержать - все это настолько сильно, что первой мыслью шведского пожилого журналиста становится не "твою мать, нас атакуют зомби", а забрать внука оттуда, где ему так страшно и одиноко, то есть пробраться ночью на кладбище и вырыть его могилу. Густав ведь не столько хотел помочь дочери и внуку, сколько снова пытался вернуть в свою жизнь смысл.

Медиумы.
Эльви и Флора, вера и атеизм. Облик смерти для одной - Дева Мария, и она же сама - для другой. Интересная, но весьма невнятная линия про единственных людей, которые на самом деле понимают, что происходит. Точнее, поняли уже в конце, когда смысла бегать с проповедями и призывами думать о вечном уже не было.

Как итог: любопытные персонажи, контраст между бюрократами и обычными гражданами, мертвые мертвые, живые живые, мертвые живые и живые мертвые.
Попытка подумать о страхе перед смертью и о чем-то вечном. Обычные человеческие трагедии в немного необычной обстановке. Ну не повернется палец напечатать про "зомби-апокалипсис", который там вообще неожиданно оказался не у дел. Хорошо, но что-то не то. То ли совмещение декораций и сюжета не удалось, то ли какие-то американские зомби без лишних рассуждений и печалек сожрали мои мозги. Скрыть

Эмис - сволота ехидная.
И герой у него весь такой циничный подросток, прыщи, секс, Блейк, алкоголь, таблетки, Оксфорд - взболтать, выпить залпом. А на дне коктейля ни разу не гренадин/водка/кофейное зерно, а истинно печаль великая. Все это напускное - Блейк, Рейчел, вечеринки, триппер. Ворох пустых фактов, из которых Чарльз пытался сам себя составить. Ворох представлений о жизни, выжатых из книг.
Рейчел из загадочной почти-богини превращается в самую обычную девушку, которая не хочет делать минет, врет о себе да и еще не слишком-то умна. Отец, которого Чарльз всю дорогу представлял как пошлого старика, изменяющего жене, выдает житейские мудрости.
Вот было у Чарльза Хайвэя сложившееся представление о вселенной, как все должно быть, какие люди на самом деле есть, а вышло, что судить так категорично было глупо. Вообще судить кого-то, даже если ты прочитал всю Британнику от корки до корки, глупо и бесполезно и даже морального удовлетворения не принесет. И взросление - это не момент, когда стрелки часов соединяются, и наступает первый день двадцатилетия. Чарльз сам загоняет себя в рамки тем, что делает вид, что никаких рамок не существует. Так делает любой, кто думает, что понял жизнь, чо уж там.
Со всей бытовухой, из которой состоит эта самая жизнь, надо смириться, надо принять, что родители не спят друг с другом, а девушка не фиалками унитаз полирует (как бы она не пыталась скрыть сей страшный факт), что сестра, такая аристократичная и талантливая, счастлива как идиотка, потому что ждет ребенка от своего быдло-мужа.
Ну, вот такая она жизнь, Чарли. И лучше уж она будет такой нелогичной и неприглядной, чем состоящей из книжных о ней представлений.
В общем, смешно, злобно, физиологично. Эмис писал-писал подростковый романчик, а свинью подложил в конце. Хотя, может быть, это только я о нее споткнулась. Скрыть

Фолкнер великолепен. Плотный текст, который не то, чтобы обволакивает, а просто оказывается вокруг, не затягивает, а просто вырастает перед и за, со всеми мелкими подробностями, сложносочиненными предложениями, страшными людскими преступлениями против людей же. Через какое-то время все вокруг становится таким фолкнеровским - от сырой лепешки луны до желания рассказывать длинные мудреные истории, вплетая их в нить основного повествования, которое вроде и есть, а вроде и нет. Роман насыщен расплетающимися раскручивающимися ниточками других рассказов, он составляется по кусочку, по слову - неторопливо, спокойно, от частного к общему и обратно.
Флем Сноупс - воплощение дельца, выродок новой американской буржуазии, для которого деньги важнее человеческой жизни, который скользок, ловок, всегда добивается своего. Новый человек, возникший в эпоху гибели аристократического Юга и становления Юга капиталистического. Он, как и все Сноупсы, ничего не постесняется ради выгоды. И вот этот омерзительный человек вместе со своим не менее омерзительным семейством потихоньку выживает из крохотной деревушки Билла Варнена, который владел практически всеми землями в округе. Как-то постепенно Сноупсы прибирают к рукам все, идут на различные уловки, чтобы достичь желаемого и непременно побеждают.
У Фолкнера нет однозначно положительных персонажей - есть однозначно отрицательные. Все обманутные Сноупсами иногда описываются настолько жалкими, что не обмануть их было нельзя. Жалеть некого, сопереживать некому, вот они все - глупые и беззащитные. И многие сами без вопросов обманывали своих соседей, знали бы только как. Например, впавший в истерику Генри Армстид, доведенный до такой степени отчаяния, что своей лопатой мог бы уже снести кому угодно голову вместо поисков клада. Сноупс провел его дважды.
На фоне всех этих хитроумных сделок красивые любовные истории, Хьюстон и его жена, охваченный плотской страстью к Юле Варнер учитель. И - изящное издевательство - любовь деревенского дурачка Айка Сноупса к корове. Да еще такая искрення, за душу берущая, с описаниями прекрасных ресниц коровы, блестящих от росы. Жестокая пародия, никакого сочувствия.
Да и некому, в общем-то, сочувствовать. Французова Балка - скопище людских пороков, тех, кто обманывает и тех, кто обманывается. Рэтлиф, коммивояжер, обязательный фолкнеровский светлый герой, тоже становится жертвой сноупсизма. Сноупсизмом охвачено все. Он поглощает, давит безысходностью, вызывает отвращение. Адов мрак да и только. Все остаются с носом, а мерзкий Сноупс выходит сухим из воды и двигается вперед. Как всегда. Скрыть

Бояшов аккуратненько эксплуатирует историю и развивает три ветви повествования, выводит трех героев-Алексеев. Блаженный монах, родившийся у потаскушки и названный в честь трактирщика, всю свою жизнь будет стремиться на святую Русь, искать Бога на дорогах страны, прислушиваться к его поступи, верить, что он среди нас. Но этот поиск будет обречен на неудачу.
Второй Алексей, ловкий моешнник и плут, названный в честь Божьего человека, будет искать страну Веселию, где водка течет рекой, молодки доступные, житие простое.
Третий Алексей, царский сын, мечтает только о свободе, потому что болен странной болезнью, нельзя ему даже поцарапаться, вмиг кровь хлынет и не остановится. И не выпускают его за пределы комнаты из-за этой болезни, боятся, что не останется наследника. Основная составляющая этой линии - стремление к свободе, которой цесаревичу при жизни все же не достичь.
Двум крайностям, которые представляют монах и плут, не место на Руси, не могут они прийти к цели, не понимает их никто. И если раньше в каждом доме жил домовой, а в каждой церкви - Бог, то сейчас и в помине этого нет. Ни Бога в церкви, ни веселья в трактире. Но на контрасте этих двух персонажей все равно не прорисовывается то, как должно быть, что делать и во что верить. Не нужна святость, не требуется веселье, а компромисса им не сыскать.

Плут вскричал:
– Вот уже мы и сгорбились. Кому нужен я? И кому ты сгодишься со своей святостью? Пуста Русь, сколько вдаль ни засматривай, все видно, как ветер гоняет пыль.


И находят плут с монахом четвертого Алексея в конце своих странствий. Маленького сиротинушку, который становится их приемным сыном, и который не делает выбор между монахом и плутом. На перепутье двух дорог он не идет ни за одним из них, а остается на перекрестке и наслаждается своей свободой, наслаждается миром вокруг, и ничего сверх этого не требует.
Вот такая условная не_мораль. Не про то, что ищущий да обрящет, а про то, что не надо искать больше того, чем можно найти. Скрыть