Данный двухтомник представляет собой дневники Твардовского периода 1941-1945 года и стихи периода Великой Отечественной. Оба тома составлены в хронологическом порядке. Том с дневниками сопровождается множеством черно-белых фотографий и фотографиями черновиков. Первая запись дневника сделана 22 июня 1941 года и заканчивается дневник записью, сделанной 3 мая 1945 года в Берлине, то есть можно оценить полноту освещаемых событий. Дневник поделен на главы по количеству военных лет, после каждой главы есть примечания, которые по сути являются комментариями к ним. Дневники Твардовского – это не только хронология событий, это в первую очередь взгляд очевидца. Надо помнить, что Твардовский всегда стремился к объективности и правдивости во всем, за что, в частности, уже после войны был отстранен от работы в «Новом мире», а во время написания «Василия Теркина» не захотел наделять своего героя чрезмерной героичностью и делать его идеологизированным в соответствии с требованием времени, за что в 1943 году главы из поэмы перестали издавать. И только народная, а в первую очередь солдатская любовь, спасала и его, и поэму, и в какой-то степени самого автора. На страницах дневников представлены события Великой Войны глазами непосредственного участника событий. Твардовский прошел всю войну, от первого до последнего дня, с Западным, Юго-Западным; в сентябре-октябре 1943 года Твардовский становится непосредственным участником освобождения Смоленщину, его малой родины, его родных мест. Он был одним из тех людей, кому довелось увидеть, что сделала война с его родным хутором, домом, садом:

«Если так стерто и уничтожено все то, что отмечало мое пребывание на земле, что как-то выражало меня, то я становлюсь вдруг свободен от чего-то и не нужен. Но потом подумалось: именно поэтому я должен жить и делать свое дело. Никто, кроме меня, не воспроизводит того неповторимого и сошедшего с лица земли мирка, который был и есть для меня теперь, когда ничего от него не осталось. Да, пожалуй, только теперь я и в силах воспроизвести его правдиво и ясно.»

«Часто вспоминается и много думается о мальчике трех лет, которому кто-то из наших дал кусочек хлеба или еще что, и он ответил:

- Danke schon.

Научили!» (стр. 154)

«Жители деревень привыкли к мысли о том, что хата будет спалена, что могут угнать, убить т т.п. И житейски готовились ко всему, заботились о жизни – не своей, так своих близких, не сегодняшней, так завтрашней, возможной или предположительной. К пожару, например, готовились так. Не вызывая у немцев особых подозрений, вынимали и выносили из избы досчатую [орфография автора] или тесовую переборку, «забывали» осенью вставить рамы-вторички, вытаскивали из стен, в которых жили, какой-нибудь гвоздь, крючок и т.п., и все это по возможности прятали, прятали на глазах у немцев, относя доски, например, куда-нибудь к погребу, как будто для порядку. И закапывали, закапывали, вверяли земле родной хлеб, пожитки – в подполье, в хлеву, в лесу. Еще у нас будет период обнаружения «кладов»» (стр. 154)

Именно эти переживания, здесь, на Смоленщине, отражены в частности в главе «Про солдата-сироту» из «Василия Теркина». Твардовскому повезло больше его героя, ему удалось разыскать родителей, сестер и брата под Рославлем, жили на оккупированной территории, но все остались живы.

Под Смоленском наступали.
Выпал отдых. Мой земляк
Обратился на привале
К командиру: так и так, —
Отлучиться разрешите,
Дескать, случай дорогой,
Мол, поскольку местный житель,
До двора – подать рукой.
Разрешают в меру срока…
Край известный до куста.
Но глядит – не та дорога,
Местность будто бы не та.
Вот и взгорье, вот и речка,
Глушь, бурьян солдату в рост,
Да на столбике дощечка,
Мол, деревня Красный Мост.
И нашлись, что были живы,
И скажи ему спроста
Всё по правде, что служивый —
Достоверный сирота.
У дощечки на развилке,
Сняв пилотку, наш солдат
Постоял, как на могилке,
И пора ему назад.
И, подворье покидая,
За войной спеша скорей,
Что он думал, не гадаю,
Что он нёс в душе своей…
Но, бездомный и безродный,
Воротившись в батальон,
Ел солдат свой суп холодный
После всех, и плакал он.
На краю сухой канавы,
С горькой, детской дрожью рта,
Плакал, сидя с ложкой в правой,
С хлебом в левой, – сирота.
Плакал, может быть, о сыне,
О жене, о чём ином,
О себе, что знал: отныне
Плакать некому о нём.

Представленные дневники – это не только хронология войны и описание событий, но это и творческий дневник, история создания произведений. В дневнике много черновиков, отрывков произведений и самих произведений, написанных в военные годы. Большей частью, конечно, «Теркин».

«Закончил черновик «Наступления». Глава дает после себя паузу – Теркин тяжело ранен.» (стр.159)

В этом плане «Дневники» прекрасно дополняют книгу из серии «Без глянца», там творчеству периода Великой Отечественной уделено слишком мало внимания.

Рекомендую это издание, прежде всего дневники, не только тем, кто интересуется творчеством Твардовского, литературой периода Войны в целом, но и тем, кому интересен период истории нашей страны, связанный с теми событиями. Можно как угодно относиться к написанному Твардовским, говорить о цензуре и т.п., но разве может писать предвзято и неправду человек, которому принадлежат строки:

Я знаю, никакой моей вины
В том, что другие не пришли с войны,
В то, что они - кто старше, кто моложе -
Остались там, и не о том же речь,
Что я их мог, но не сумел сберечь, -
Речь не о том, но все же, все же, все же...

Качество издания не самое лучшее, книги формата меньше стандартного, обложка мягкая ламинированная, страницы проклеены, не прошиты, в целом на вид выглядят хлипенько. Бумага газетная, но не самого плохого качества. Шрифт разный, в целом не мелкий, очень мелко напечатаны только примечания. Иллюстрации в виде черно-белых фото, не красится. Но содержание и оформление данного двухтомника полностью компенсируют все эти недостатки. Скрыть

Сколько бы ни было написано книг о Войне и о Блокаде Ленинграда в частности, этого будет мало. И смогут ли все они создать полную картину творившегося там кошмара. Книга состоит преимущественно из дневниковых записей и фотографий. Большинство фотографии можно увидеть в музеях СПб, а вот дневники действительно редкие свидетельства.... И здесь очевидно отсутствие литературной обработки или цензуры. Не рекомендую эту книгу празднолюбопытствующим и людям, не готовым к этой теме, слишком много шокирующей информации, то, о чем долго было принято молчать. Например, случаи каннибализма, а также о том, что не все в городе голодали; и как люди жили рядом с трупами месяцами, уже не обращая на них внимания; и о том, в каких количествах умирали люди каждый день и как это не соответствует официальной информации. Люди,чтобы не сойти с ума от этого кошмара, писали дневники,которые до сих пор являются ценнейшими источниками информации. К сожалению,печатают из мало,хотя в музеях СПб их хранится достаточно, не прибыльное это дела.... К моему сожалению, текст дублируется на английском, а так хотелось все 270 стр. информации только на русском языке..... Однозначно рекомендую д
данную книгу о стойкости и мужестве Ленинграда и Ленинградцев, ценнейшие дневники, которые вели жители блокадного города, и которые сохранили их потомки, и множество фото. В книге фотографий больше,чем текста, поэтому рекомендую читать в дополнение Блокадную книгу. Качество печати отличное, почти все фотографии тоже. Скрыть

На мой взгляд самое удачное издание, стандартного размера Бесов читать сложно, т.к.объем большой и шрифт делают очень мелким. В этом издании шрифт комфортный. Насчет того, что он бледный, не соглашусь, сравнивала с Преступлением и Душами, на мой взгляд шрифт во всех этих книгах не ярче и не бледнее, в Преступлении оттенок бумаги желтоватый, в Душах бумага белейшая и поэтому их текст воспринимается контрастнее, чем на голубоватом в Бесах (см.фото). В целом бумага достаточно плотная, увидеть, что она просвечивается, можно только если задаться целью и присмотреться. Тканевая часть обложки не смутила, нитка торчала, я ее благополучно выдернула и дальше ничего не поползло. Иллюстрации напечатаны качественно, в самом что ни на есть духе Достоевского, и их много, на первых 300 страницах 12 иллюстраций. В конце книги есть комментарии, это не только пояснения к тексту в виде примечаний, но и история создания произведения, и краткая характеристика героев. Автор комментариев доктор филологических наук Н.Ф.Буданова, ведущий научный сотрудник Группы Достоевского.
Рекомендую книгу всем ценителям творчества Достоевского и хороших изданий. Скрыть

Выдуманная площадь Карронад, мальчишеская дружба, порой слишком взрослые решения и мечты о море. Пронзительная книга на все возраста с иллюстациями в цветовой гамме как нельзя лучше дополняющей текст. Книга аналогична подарочному изданию из этой же серии https://www.labirint.ru/books/392471/
На всю книгу меньше 20 иллюстраций, преимущественно не на всю страницу. Печать ничем не хуже, чем в подарочном варианте. Страницы просвечиваются, но некритично. Есть небольшое приложение, мальчишкам точно понравится. Книга из серии тех, которые прочитав один раз перечитываешь потом всю жизнь и в любом возрасте, всем очень рекомендую. Скрыть

Фокин Павел Евгеньевич - филолог, историк литературы, кандидат филологических наук, заместитель директора Государственного литературного музея. Книга представляет собой анализ тематики и проблематики произведений Достоевского в целом, а не анализ каждого из них. Перепрочтение не потому, что вам откроют абсолютно нового Достоевского, Федор Михайлович у Фокина всё тот же, просто осмысление его в данной книге глубже и полнее. Автор рассматривает творчество Достоевского в первую очередь через призму его мировоззрения и ключевых жизненных этапов писателя. Исследование глубокое и основательное. Интересно было прочесть сравнение Алёны Ивановны и Наполеона, как идейно схожих персонажей. Данное издание в первую очередь будет интересно тем, кто серьезно интересуется творчеством Достоевского. Рекомендовать его школьникам точно не буду. Книга достаточно сложно читается, много литературоведческих терминов, но увлеченным Достоевским должно быть интересно. Качество печати хорошее, шрифт достаточно крупный, бумага белая, немного просвечивается, но не слишком тонкая тем не менее. Скрыть