Книга сложная, напряжённая, кровоточащая. Боюсь неосторожных слов. Начну с отрывка.

"...И вдруг Сотникову стало нестерпимо тоскливо на этом деревенском кладбище, среди могильных оград и камней, гнилых, покосившихся крестов, глядя на которые он с печальной иронией подумал: «Зачем? Зачем весь этот стародавний обычай с памятниками, который, по существу, не более чем наивная попытка человека продлить свое присутствие на земле после смерти? Но разве это возможно? И зачем это надо?

Нет, жизнь – вот единственная реальная ценность для всего сущего и для человека тоже. Когда-нибудь в совершенном человеческом обществе она станет категорией-абсолютом, мерой и ценою всего. Каждая такая жизнь, являясь главным смыслом живущего, будет не меньшею ценностью для общества в целом, сила и гармония которого определятся счастьем всех его членов. А смерть, что ж – смерти не избежать. Важно только устранить насильственные, преждевременные смерти, дать человеку возможность разумно и с толком использовать и без того не так уж продолжительный свой срок на земле. Ведь человек при всем его невероятном могуществе, наверно, долго еще останется все таким же физически легко уязвимым, когда самого маленького кусочка металла более чем достаточно, чтобы навсегда лишить его единственной и такой дорогой ему жизни.

Да, физические способности человека ограничены в своих возможностях, но кто определит возможности его духа? Кто измерит степень отваги в бою, бесстрашие и твердость перед лицом врага, когда человек, начисто лишенный всяких возможностей, оказывается способным на сокрушающий взрыв бесстрашия?»

Сотников на всю жизнь запомнил, как летом в полевом штаблаге немцы допрашивали пожилого седого полковника, искалеченного в бою, с перебитыми кистями рук, едва живого. Этому полковнику, казалось, просто неведомо было чувство страха, и он не говорил, а метал в гестаповского офицера гневные слова против Гитлера, фашизма и всей их Германии. Немец мог бы прикончить его кулаком, мог застрелить, как за час до того застрелил двух политруков-пехотинцев, но этого человека он даже не унизил ругательством. Похоже, что он впервые услышал такое и просто опешил, потом схватился за телефон, что-то доложил начальству, видно ожидая решения свыше. Разумеется, полковника затем расстреляли, но те несколько минут перед расстрелом были его триумфом, его последним подвигом, наверно, не менее трудным, чем на поле боя; ведь не было даже надежды, что его услышит кто-то из своих (они случайно оказались рядом, за стенкой барака).

Медленно и все глубже промерзая, Сотников терпеливо поглядывал на край кладбища..."

Признаюсь, Быкова в "Классике Речи" я не ожидала, но, увидев анонс, сразу поняла, что это будет одна из сильнейших книг серии. Во-первых, автор. Проблема нравственного выбора человека в наиболее драматичные моменты его жизни является одной из ключевых тем произведений о Великой Отечественной Войне. Писали об этом многие, однако совершенно точно никто не писал так, как Василь Быков. Его бескомпромиссность и откровенность неоднократно становились причиной нападок со стороны советских критиков, некоторые из его ранних произведений даже запрещали, но это не стало для автора препятствием, а скорее наоборот - придало сил. Книги писателя были переведены на многие языки мира и издавались многомиллионными тиражами. Парадоксально, но ни одного достойного издания трудов Василя Владимировича на русском языке до этого момента у нас просто не было. В данный сборник вошли четыре повести. Три в переводе автора: "Сотников", "Дожить до рассвета" и Пойти и не вернуться". И переведённая Галиной Куреневой повесть "Обелиск". Во-вторых, выбор художника. Создавший целый цикл военных иллюстраций белорусский график Георгий Георгиевич Поплавский шаг за шагом ведёт за собой читателей по самым трагичным страницам истории советского народа. Пронзительные, беспощадно правдивые линии и мужественные образы героев, пропитанные тревожными воспоминаниями детства, давно являются эталонными. Оформление у книги получилось соответствующее. Передняя крышка обтянута тканью цвета флага, символа героической борьбы и отваги советского народа. Ярко-алое ляссе. Белоснежные страницы. Приклейка с портретом одного из главных героев. Фронтиспис. Шмуцтитулы. Глубокий чёрный цвет и традиционно чёткая печать от "PNB Print". В-третьих, в конце книги (стр. 401-414) нас ждёт статья Сергея Шапрана "Там, где правда". Обязательно прочтите её. Помимо биографии писателя в ней есть два очень ценных письма, написанных Быкову его современниками, известными писателями Григорием Баклановым и Виктором Некрасовым.

Читайте и перечитывайте, друзья. Читайте и помните. Именно такие книги помогают не уйти в забвение светлой памяти о великом подвиге нашего народа. Скрыть

И ещё одна новиночка! Встречайте!

Первая ласточка серии под названием "Классика Речи", буквально на днях стартовавшей в петербургском издательстве "Речь" ! И да! Это те самые "Мёртвые души" Николая Васильевича Гоголя с классическими, я бы даже сказала каноническими, иллюстрациями Алексея Михайловича Лаптева!

Один из лучших представителей советской графической школы, Алексей Лаптев, в особом представлении не нуждается. Талантливейший график, книжный иллюстратор, поэт. Создатель серии прекрасных иллюстраций к "Басням" И.Крылова и человек, придумавший узнаваемых во всём мире героев трилогии о "Незнайке" Н.Носова. Автор рисунков к "Сказке о рыбаке и рыбке" А.Пушкина и к обожаемому лично мной "Бишке" К.Ушинского. Сотрудничал с журналом "Весёлые картинки" с момента его основания. В 1954 году, сразу же после выхода гоголевской поэмы с его иллюстрациями, был избран членом-корреспондентом Академии художеств СССР. В 1958 году получил почётное звание Заслуженного деятеля искусств РСФСР.

Оставив глубокий след в сердцах советских читателей, сегодня лаптевские иллюстрации обретают новую жизнь. Яркие, своеобразные и очень запоминающиеся характеры главных героев, прочувствованные и переданные до мельчайших деталей, идеально продуманные мизансцены, зарисовки пейзажей и бесхитростное изображение второстепенных лиц - всё здесь рисует нам картину жизни "русского общества" эпохи писателя. Безотрадную, пошлую и бессознательную. Такую, какой её видела сам Николай Васильевич Гоголь.

Текст печатается по пятому тому семитомного издания собрания сочинений Н.В.Гоголя, выходившего в издательстве "Художественная литература" в 1978 году и включает два тома поэмы. Первый том состоит из одиннадцати глав, второй (в позднейшей редакции) из пяти. Комментарии старые, советские, выполнены Н.Ашукиным, А.Слонимским.

Несомненным плюсом новой книги является и её в хорошем понимании консервативная, но сразу обращающая на себя внимание, подача. Стильный обратный переплёт, передняя крышка которого имеет тканевую поверхность благородного цвета советского паспорта, блинтовое тиснение и цветную бумажную приклейку размером 16,2х12,2. Задняя крышка и корешок обтянуты ламинированной бумагой цвета сливок, матовые. На корешке имеется орнамент, частично перекликающийся с цветом передней крышки и с ленточкой-ляссе цвета латуни. Форзацы выполнены из 160-ти граммовой офсетной бумаге сизого оттенка. Текст и часть иллюстраций (зарисовки) напечатаны на белоснежном 100 граммовом офсете. Ключевые иллюстрации размещены на 26 матовых мелованных вклейках и равномерно распределены по тексту. Для удобства читателей на оборотной стороне каждой вклейки приводится соответствующая картинке цитата и номер страницы. Печать велась с оригиналов, хранящихся в Государственной Третьяковской галерее. Общий объём книги составляет 400 страниц. Формат у меня снова оказался больше обозначенного. Мои цифры: 268х193х37

Отпечатано в нашей любимой типографии "PNB Print", Латвия.

Вернуть читателям классические иллюстрации к классическим произведениям в достойном качестве. Так обозначило задачу серии само издательство. И мне кажется, что начало положено отличное, ведь одно из самых загадочных произведений русской литературы, переизданное "Речью", вполне можно считать подарочным.

Спасибо за книгу! А в качестве пожелания на будущее хотелось бы намекнуть на то, что на наших книжных полочках очень не хватает Н.А.Некрасова! К тому же Алексей Лаптев блестяще проиллюстрировал поэму "Кому на Руси жить хорошо"!

Ура, друзья, и в добрый путь! ;) Скрыть

Оставив лирику для стен ВК, пишу этот отзыв в помощь всем, кто любит и ценит искусство книжной иллюстрации, дабы не прошли мимо и не упустили шанс пополнить свою библиотеку сим сокровищем в рамках наступившей в "Лабиринте" Библионочи. Коротко и по делу. И так.

Издание в твёрдом переплёте. Яркое и доброе. Некоторые элементы оформления, включая имя художника и название книги, имеют лакированную поверхность. Выглядит это очень здорово, особенно если смотреть на них под разными углами. Формат увеличенный, но мои измерения несколько отличаются от тех, что указал магазин. Все мы отлично знаем, как лишние миллиметры могут подпортить общую картинку на полке, поэтому вот мои цифры: 297х259х27. Многие читатели уже успели сравнить формат этой книги с "Калевалой". Да, альбом действительно уступает ей по высоте и по количеству страниц (здесь их 280), но посмотрите, насколько он при этом шире.

Бумага мелованная, плотная. Идеальная для такого объёмного альбома. Смело листайте его вместе с ребёнком, ничего не случится. Иллюстрации самые разнообразные. От ранних эскизов до уже знакомых и обожаемых работ, ставших душою проиллюстрированных мастером книг. Много потрясающих фотографий из личного архива художника. Каптал, ляссе и форзацы яркого красного цвета. Отпечатано тиражом 2700 экземпляров в нашей любимой типографии "PNB Print", Латвия. Вес книги: 1890 г

Содержание в лучших традиция художественного альбома, но только круче!

А именно:

- слова посвящения;
- автобиографический рассказ художника, сопровождаемый фотографиями разных лет;
- вступительная статья искусствоведа Л.Корниловой;
- калейдоскоп из иллюстраций и эскизов к выпущенным книгам, позволяющий проследить за тем, как от издания к изданию менялись стиль и техника художника;
- истории и заметки о работе, приоткрывающие читателю дверь в святая святых, в мастерскую художника;
- интересные факты, обнаруженные автором в процессе работы;
- статьи и зарисовки друзей художника о нём самом (В.Шаронов, А.Соя, А.Кургатников,
В.Траугот, М.Яснов, Б.Диодоров, В.Чижиков);
- авторская статья об архитектуре книги;
- часть, посвящённая книжному дизайну (М.Бычков, Л.Корнилова);
- творческая биография с перечислением наград и премий Михаила Абрамовича;
- слова благодарности;
- содержание книги;
- поэтический P.S..

Для кого это издание? Для всех. Но в первую очередь, конечно же, для почитателей таланта Михаила Бычкова. Из раза в раз эта книга будет помогать вам переноситься в мир художника, не доставая с полок всё, что было напечатано за долгие годы творческого пути. Я всегда полагала, что достаточно хорошо знаю работы любимого мастера, но, как выяснилось, это далеко не так. Некоторые из них я увидела впервые. И знаете, это здорово! Перелистывая страничку за страничкой, вы получаете эстетического удовольствие и чувствуете себя настоящим искусствоведом! Возможно, в чьей-то библиотеке всё ещё нет книг с иллюстрациями художника. Тогда этот альбом и для вас. Смотрите фотографии и задавайте вопросы. Я уверена, что искорка любви вспыхнет и вашем сердечке! ;)

Спасибо Михаилу Абрамовичу Бычкову за очередной праздник встречи с книгой, а издательству "Речь" и всем, кто помогал работать над этим удивительным изданием, за высокий уровень реализации задуманного!
Подробнее: http://www.labirint.ru/reviews/goods/581324/ Скрыть

"Наблюдения, вынесенные писателем за время пребывания в деревне, были так обильны, что материала этого ему хватило потом на несколько лет работы, в результате которой сложилась книга, открывшая новую эпоху в русской литературе".

"Аннибаловская клятва" была выполнена и книга для своей эпохи получилась знаковая. Издательство "Речь" очень верно выбрало оформление. Хрестоматийные иллюстрации братьев Соколовых в мельчайших деталях соответствуют тексту цикла и дополняют его. Тканевый переплёт цвета русского леса и 544 страницы. Томик получился толстенький, но очень удобный. Как, собственно, и все книги серии "Малая Классика Речи". Печать традиционно на высоте. Иллюстрации цветные, их много, расположение у некоторых альбомное. В конце книги большая статья российского литературоведа и критика, доктор филологических наук, профессора кафедры истории русской литературы СПбГУ Игоря Николаевича Сухих и раздел с примечаниями. Скрыть

"В советскую эпоху Лесков был автором, привлекавшим, кажется, изо всех классиков преимущественное внимание художников. Его иллюстрировали Кустодиев, Добужинский, Митрохин, Павлинов, Купреянов и многие другие.

Лескова я читал и чтил давно, но мое касательство к нему как иллюстратора началось рисунком к «Очарованномк страннику» в однотомнике Гослитиздата (1945). К давно задуманным эскизам для «Левши» я приступил исподволь, втихомолку, никому из посторонних не показывал сделанного. Когда было все решено до деталей, я рискнул показать макет «Левши» в издательстве, где он всем понравился. Я возил эскизы в Ленинград показывать А.Н.Лескову. Он воспринял их с горячей заинтересованностью. Иногда ему приходилось разрешать мои недоумения, возникавшие в процессе работы.

– Как, по-вашему, запряжены кони в коляску Платова – тройкой или цугом?
– Разумеется, тройкой.
– А как же в тексте: «И ямщик и форейтор на месте?». Какие же на тройке форейторы?
– Верно, форейтор!.. Ну, это, знаете, у самого внимательного автора случается обмолвка! Вот смотрите, – издание «Левши» с рисунками Н.Н.Каразина, оно вышло при жизни Н.С.Лескова, – Платов на тройке!

С благословения Андрея Николаевича и я изобразил тройку, а то «форейтор» в тексте стоял мне поперек дороги и как-то связывал руки.

Во время одного из посещений я забыл у него свой рисунок с портретом Николая Первого. Он переслал мне его в Москву при письме: «Когда Вы ушли, вечерком усмотрел большой лист и в нем «чертову куклу» и два складных листа изрядной бумаги... За эти дни я вволю всмотрелся в даваемый Вами образ и убедился в его верности и впечатляемости. Я его живо представляю при каждом воспоминании о нем. Значит – внедряется и живет в зрительной памяти. Это именно то «воображение», о котором Лесков говорит в «Тупейном» и которое тогда тщились воплощать все «особы», и превыше всего это достигалось Палкиным» (из письма от 17 мая 1953 года).

А.Н.Лесков писал мне: «Глубокое, от сердца благодарение Вам за Ваше неустанное стремление помочь нашему читателю зрительно вспомнить образы великого мастера слова».
Но случается, что и квалифицированный читатель находит в иллюстрациях нечто такое, что раскрывает ему содержание книги с новой стороны. К.И.Чуковский писал мне по поводу «Левши»: «Вы обнажили ее [книги] главную тему: насилие, совершаемое мерзавцами, тупицами и хамами, над талантом, над интеллектом, над Гением. Как топчут великих людей сапожищами...» Такое признание – высшая награда иллюстратору.

Рисунки к сказу Н.Лескова «Левша» я делал более четырех лет и в процессе работы буквально каждый рисунок обдумывал и переделывал десятки раз, о чем свидетельствуют горы эскизов, которые у меня сохранились. Скажу также об общем стиле иллюстраций – он, разумеется, диктовался самим складом данного литературного произведения. Это не достоверная хроника, а род сказки, легенды, со всякими умышленными несообразностями, вроде того, например: в Лондон Левша едет сухим путем, а обратно через «Твердиземное море» и т.п. Отсюда и стиль рисунков, близких к стилю старинных русских картинок.

...относительно внешнего облика Левши. У писателя он рисуется симпатичным, скромным, но знающим себе цену мастером, с чувством собственного достоинства. Нужно ли его изображать непременно косоглазым? «Косой Левша» – это, может быть, всего-навсего прозвище. Если подчеркнуть косоглазие Левши, то получится уродливый облик с жуликоватым, бегающим взглядом («Бог шельму метит»). Поэтому, чтобы сохранить симпатичный облик Левши, мне пришлось отказаться от подчеркивания косоглазия.

Что же касается до его прически, то дьячковские косицы выросли у него во время спешной работы – стричься ему было недосуг. Должен ли он быть более драным и неприбранным? Как-никак он ведь является перед очи строгого начальства, надевает свой праздничный кафтан и старается, чтобы все было форменно.

Некоторые находят, что изба у Левши выглядит хоромами. Известно исторически, что в наших лесных губерниях деревянный сруб был самым дешевым видам жилья и рубились они чаще всего на лесных складах по стандарту. Обычный сруб был в три окошка, соломенная крыша не типична для центральных губерний. О ставнях на окнах говорит сам автор".

Н.Кузьмин, "Художник и книга", 1985 год


Замечательное издание. Печать очень чёткая. Даже в малом формате отлично просматриваются и графика, и акварель. Бумага белая, не просвечивает. Шрифт комфортный. Скрыть