Предметы безразличны, люди безразличны, Бог безразличен, мир абсурден и жесток. Реальны только две вещи: алкоголь и эта Эшли Брэд, невыносимая аристократка и потаскуха. Первое лечит от абсурдного мира, второе – делает бессмысленным лечение.

Атмосфера романа сравнима с той, когда ты засыпаешь уже похмельным, а просыпаешься еще пьяным, выпиваешь глоток чего-то, и твой тяжелый безысходный полет продолжается. В романе нет ни одной сцены, где бы герои были трезвы. Все или пьяные или очень пьяные. Они сидят, пьют, пьют, курят, говорят, появляются неуместные возгласы, потом эти возгласы начинают повторяться, повторяться… Все становится нестерпимыми. Хемингуэю удается передать то состояние, когда человек, накопивший обиду, решает вдруг за столом выяснять отношения с отвратительным упрямством пьяного дурака. Его коротенькая мысль ходит по кругу, опять и опять вылезая из непослушного рта… Отвращение. Герой «Фиесты» читает Тургенева перед сном, чтобы не тошнило. Что-то из «Записок охотника». Описание природы его трезвит.

А Эшли Бред! Она пьяница, она спит со всеми. Даже с самыми ничтожными ублюдками. У нее нет представлений о нравственности, о долге, всей этой чертовой тучи рациональных схем, которыми забита голова мужчин. Она неразумная неуправляемая стихия, поток. Она поступает, руководствуясь инстинктом и страстным порывом. Как так можно? Сука! Она просто настоящая сука! Но она женщина. И влюбляются в нее за то, что она женщина. Самая прекрасная! На все она говорит свое неизменное: «чушь!» И она права. Потому что мир абсурден и безразличен. Наши нравственные представления о мире не работают. Бейся головой о стену, иди в крестовый поход, хоть сожги себя на площади. Но все, что ты напридумывал будет чушью! Спасибо Эшли Бред.

И главный герой преклоняется перед ней. Он понимает, что если и есть истина, то имя ей Эшли Бред. Он импотент, инвалид войны. Он говорит, дружба между мужчиной и женщиной возможна только в том случае, если кто-то из них тайком влюблен…
Бармен! Еще! Скрыть

Сплошной поток сознания вперемешку с потоком же бессознания, надсознания, подсознания и внесознания — всё это изрядно сдобренное солидной порцией сюрреализма опять-таки вперемешку с историческим реализмом и ЛСДшной психоделикой маркесовского языка — образного и монотонического одновременно, какими бывают монохроматические песни, основанные на звучании едва ли не одной-единственной ноты и оттенённые магией звука тибетских чаш и ирландских волынок в ансамбле с резкими и едва ли не гортанными звуками зурны и нежными и томительно-тоскливыми дудука...

И вместе с тем это великолепное эссе-исследование — проникновение в саму суть такого повсеместно распространённого в истории человеческих цивилизаций разных времён и народов и широко известного явления, как тирания — как же было нужно глубоко влезть в шкуру этого самого латиноамериканского усреднённого тирана-Патриарха, чтобы суметь передать массу утончённых и одновременно зачастую самых интимных и чаще всего тщательно скрываемых нюансов, деталей и подробностей внутреннего мира этого самого чудовища, мудрого старца, спасителя и отца нации, благодетеля народа, генерала всей Вселенной, и одновременно самого несчастного и несвободного человека, зажатого в тиски своей роли, настолько сильно зажатого и стиснутого, что даже и хотел бы, так не вывернешься и не высвободишься, потому что в конечном счёте ты уже сам оказываешься фикцией, мемом, символом, иллюзией и аллегорической фигурой, которая должна непременно быть одета в мундир без знаков различия и на левой ноге чтобы обязательно была шпора... — точность попадания в суть такова, что остаётся только нервно сжимать руки и губы и ошарашенно восклицать внутри себя самого — тираны будут до тех пор нужны, необходимы и неизбежны, пока не будет изжит Раб — не тот, внешний, продаваемый на рынках работорговцами и секомый требовательным Хозяином, но тот Раб, который сидит внутри человека, сидит и сечёт себя сам и требует себе Тирана и возводит его на трон...

Вязь маркесовского языка и переплёт смыслов, слов и мелькающих образов образует такую плотную, пёструю и фрактально повторяющуюся ткань романа (повести? эссе? что это было? не знаю...), что свободно можно лечь на её поверхность и плыть по воле творца этого — бога по имени Габриэль Гарсия Маркес — и медитировать, отстраняясь порой от самого содержания книги, от потока сознания-бессознания-внесознания-подсознания-иносознания-психоделики и всего прочего, что так тесно наполняет эту книгу и выплёскивается за её тесные границы и формы, как выплёскивается резко вскрытая бутылка встряхнутого шампанского или сильногазированной минеральной воды — отстранение это всё равно ничем не грозит, потому что порой книга кажется скроенной таким образом, что её можно начать читать в любом месте и потом читать страницы в любом порядке — всё равно основной смысл и содержание останутся теми же и такими же, какой бывает океанская вода — кажется прозрачной и чистой, но стоит только отплыть подальше от берега, как вместо картины дна проявляется туманная и манящая синь и гуща темноты, такова и эта книга Маркеса...

Да, чуть не забыл. Как же оценивать прочитанное? Ну, поскольку технический движок сайта позволяет выставлять оценку строго определённую, то поставлю четыре звезды, но на самом деле оценка будет размазана в диапазоне от 3 до 5. Скрыть

Даже при таких ярых провокциях против христианства и столь революционно-политическом сюжете, впечатление от книги осталось самое лучшее. В романе представлена активная деятельность подпольной революционной организации "Молодая Италия", кровопролитно и нещадно сражающаяся за свободное будущее своей страны, в лоне которой, произойдет впечатляющая метаморфоза жизни Артура Бёртона в Овода. Помимо этого, в романе освещены аспекты долга и чести, правды и лжи и конечно, справедливости. Книга учит, как несмотря на все лишения жизни не сломаться, а закалится в тяжелых условиях, принимая все горести, как препятствия. Даже не хочется как-то многословно говорить об этом, очень печальная история, но хочется постоянно вспоминать харизматичного Овода - такие люди действительно внушают уважение. До сих пор перед глазами он, как сошедший со страниц книги, стоит безмятежно улыбается конвою, обязанных исполнить смертельный указ... Скрыть

Тут в повествовании есть такая дама, которая может попой вырвать гвоздь из стены! Я в шоке просто! Такая силища! Хотел бы посмотреть! Круто!

Ну ладно, а теперь серьёзно, ведь роман то серьёзный.
Это моё первое знакомство с Ремарком. Не знаю что я ждал от него, и, более того, никак не пойму что же получил. Впечатления очень неоднозначные. Сразу скажу – я полностью признаю, что это великий шедевр! С объективной точки зрения тут не должно возникнуть и грамма сомнений. Но вот что касается субъективности, не всё так просто. Ведь я не критик, я читатель. И для меня самым главным критерием в выставлении оценки является понравилось/не понравилось. А тут я прям даже и не знаю.

И так, факты:
Роман прекрасен, язык прекрасен. Читать его, это как ощущать грустную и обречённую романтику с перчинкой надежды. Атмосфера воссоздана на ура. Что касается героев, то для меня они явились самыми жирными плюсами всего романа. Главный герой был мне близок настолько, насколько это вообще возможно. Я его понимал. Мне были знакомы его метания, вопросы, суждения, размышления. Он очень живой человек, с цельной личностью. В нём не так то просто выделить достоинства и недостатки, всё в нём связано так прочно, что одно без другого теряет всякий смысл. И я был рад, что именно данный образ ведёт меня через повествование. Так же мне дико понравились образы Герды и Изабеллы. Эдакие две противоположности. Но вновь неожиданно живые, прекрасно выписанные. Да, на каждую из них можно навесить по штампу. Мол Герда – это добрый циник. Мол Изабелла – это воплощение романтики, истинности. Но боже мой как же эти штампы будут ограниченны, глупы! Ведь стоит только вспомнить развитие этих героев, их судьбу. Стоит вспомнить их социальное положение! Стоит вспомнить взгляд главного героя на них, их взаимодействие с другими героями, и сразу становится понятно – что это сложные личности, неоднозначные, к которым очень по-своему отнёсся мир. И они сами к себе отнеслись неожиданно. Каждая из них несёт по своей идее и вместе они несут ещё десяток! Так же и со всеми остальными героями. Каждый из них – это целый мир. И взаимодействие этих миров, накладываясь на политическую ситуацию, рождает огромный многогранный, сложный и мощный мир романа. Это больше чем роман и больше чем хроника. Это самый настоящий чёрный обелиск! Нерушимый, красивый, мрачный. Роман, где каждая деталь, каждая грань, каждое высказанное и невысказанное слово имеют значение. И этот обелиск несёт трагедию и мудрость. Он ужасает и восхищает на равных. Почему же я сказал столько слов, но не сказал главного – о чём роман? Всё просто – он слишком о многом. Разруха, романтика, жизнь и смерть, любовь, сумасшествие – всё это лишь слова. И тут они не имеют значению. Зато все они, и их многочисленные собратья громко звучат в самом романе.

А теперь о субъективизме:
Я не люблю германских авторов. Ни одного. Я могу объективно понять, о чём они пишут, понять эмоциональный посыл их произведений. Но я не способен в них погрузиться, не способен прочувствовать, получить удовольствие от чтения. Да, Ремарк меня восхитил. Своими характерами, мыслями, своим талантом. Но, несмотря на все достоинства, мне было очень-очень скучно, и я хотел бросить чтение. Может быть, потом я ещё и вернусь к Ремарку. “Триумфальная арка” меня заинтересовала. Но, по правде говоря – это вряд ли. Скрыть

Ах, ах, ах, шедвер божественного Данта с профилем орлиным! Эдакая средневековая мысль, достигшая своей наивысшей формы, да так и застывшая. На самом деле современным читателем поэма воспринимается довольно неоднородно. Самая интересная часть - это, конечно, Ад. Тут тебе и веселые истории, и разнообразные пытки, и элементы карнавальной культуры, все как положено. С Чистилищем ситуация гораздо более напряженная, и уж совсем дело плохо в Раю: он битком набит ультраправедными старцами, которые только и поджидают главного героя, чтобы в стихах изложить ему свой взгляд на текущее положение дел в итальянской политике. Что, впрочем, только лишний раз подтверждает, что христианский рай - место чудовищно унылое, и если бы не возможность посмотреть на пытки грешников, то в том загробном мире и вовсе можно было бы второй раз помереть от тоски.
Разумеется, эпического размаха поэмы, ее композиционно-стилистического совершенства это никоим образом не отменяет. Пожалуй, именно вот эта безупречная внутренняя структура, а вовсе не развитие сюжета и отступлений от него, делает ее шедевром, любимым многими поколениями. А по-итальянски это должно звучать в тысячу раз круче, нежели в переводе. У этих ребят даже статьи по кристаллографии хочется читать вслух как поэзию.
Еще любопытный факт напоследок: поэма битком набита метафорами и аллегориями математического свойства. Помимо уже порядком замусоленного "И склон был много круче полуоси,// Секущей четверть круга пополам" там присутствуют и многие другие. Это должно говорить нам о том, что математика в соответсвующем объеме входила в культурный багаж образованного современника Данте наравне с богословскими измышлениями и обрывками античной мифологии. Вот так-то, чистые гуманитарии! Скрыть