Прочитав «Красное колесо», не удержалась, сразу же засела за письмо
автору, в котором горячо поблагодарила за уникальную работу.
Было это 12 лет назад, и на одной из встреч А.И.Солженицына с читателями мне
посчастливилось и увидеть классика, и даже пообщаться с его женой
Натальей Дмитриевной.
Храню в памяти драгоценные минуты встречи.
«Красное колесо» - книга о том, что с нами произошло и откуда истоки
всех бед, потрясших страну. А.И.Солженицын справедливо считает
переломным моментом отнюдь не Октябрьскую, а именно Февральскую
революцию. Слабость царской власти, нежелание Николая Второго учитывать
реалии нового времени (отказ в формировании ответственного
правительства), демагогия депутатов Думы (Родзянко и иже с ними),
безволие, равнодушие подавляющей части населения к своей судьбе,
затяжная, обескровливающая Россию война, предательство генералов (что
особенно потрясло Верховного главнокомандующего), исключая, разумеется,
Колчака и некоторых других преданных полководцев, – всё это
разворачивается на фоне повседневной жизни нескольких петербургских и
московских семей.
Захватывающий план и грандиозное воплощение.
Автор переработал гору архивных материалов. В изобилии представлены
стенограммы заседаний Госдумы (большинство выступлений депутатов
говорят сами за себя, никакие комментарии не нужны). Художественной
ткани повествования это не мешает.
Подробнейшим образом исследуется подвижническая деятельность П.Столыпина
(вплоть до покушения на его жизнь киевским анархистом-террористом).
Именно после книги А.И.Солженицына по-новому взглянула на уникального
экономиста-самородка (как России его по сей день не хватает!)
Есть у меня и любимые страницы: поход связного-большевика Шляпникова
по местам явки. Разве не чудо? Что за слог! Сколько иронии, юмора.
Удержаться от улыбки невозможно! Восхищена.
Читайте! Великолепная, замечательная книга.
Если бы я смогла её «забыть» и начать читать заново! Жаль, это
невозможно. Скрыть

Книга повествует о двух морально ущербных
людях, причём, один из них стал таковым под воздействием второго.
Педофилия в любом её виде вызывает у меня, как и у любого нормального
человека, отторжение и отвращение. Ничем не могу объяснить потребность
"приобщить к взрослым таинствам" дитя, ребёнка (моему младшему сыну тоже, кстати,
15 лет. А если бы нашлась такая же тётя на его голову?!)
Мальчик, не обременённый интеллектом, не умеющий общаться со
сверстниками, не нашедший подлинного тепла в семье, да и просто, сам по
себе - неумный, нечуткий, ненаблюдательный - ведь это же просто
находка для педофилов любой масти! Тот шок, тот «ожог души», который
Михаэль получил в 15 лет, НАВСЕГДА предопределил его недоразвитие, как
личности, (или развитие по другому сценарию, где нет и никогда не
будет места любви к женщине, нежности к ребёнку, уважения к старости).
Весь мир для Михаэля воспринимается через призму отношений с Ханной
(запахи, цвета, картинки, образы). Так может, он её любил и любит?
Мы, читатели, всё воспримем и всё простим.
Увы, об этом и речи не
идёт.
Странная зависимость от этой опустившейся, обрюзгшей,
малограмотной женщины самого героя книги удручает.
Но Михаэля, если и жалко, то слегка.
Гораздо более жаль его дочь,
воспитывающуюся в интернате, пока папа наговаривает на кассету
литературные шедевры,
не понимая их и не вникая в их содержание.
Отдельная тема – вторая мировая война. Что-то мне не верится, что в
«отборные» отряды эсэсовцев брали безграмотных и безродных (ни полслова
о родне Ханны).
Художественный вымысел? Но
очень уж прямолинейный и ничем не оправданный.
Усугубил впечатление от книги
неудачный перевод А.Тарасова
(«Я проснулся с плохой совестью».
«…охотно давал ей брать инициативу в свои руки».
«Я дышал избавлено».
«Счастье, о котором мы вспоминаем, жило не только ситуацией,
но и обещанием, которое потом никогда не было сдержано».
«Однако, я никак не мог подступиться к ней. Вместо этого она
обрушила на меня свой выпад».
«По рядам снова пошли шептания»).

Итак, ни литературных достоинств, ни глубокой идеи.
Скрыть

Давно я ничего подобного не читала. Даже не знаю, с какой стороны подступиться. Начну с того, о чём пишут большинство рецензентов: бумага белая, шрифт отличный. Это на самом деле так, никакого обмана!
В остальном же…
«Над новым романом Коу вы будете смеяться, вы будете плакать, вы будете думать. И вы его полюбите – навсегда». (Из аннотации на обложке книги).
Отвечаю по-военному: не улыбалась. Не плакала. Не задумалась (не над чем было). И уж подавно не полюбила не только не навсегда, но даже на короткое время.
Мне кажется, любой нормальный человек, дочитав до 268-й страницы, а именно, до строчки «Дуг приподнялся, опираясь на локоть, вытер тылом ладони губы» (стр.268), отбросит эту тарабарщину без сожаления.
Беспомощное, безликое, безграмотное, как в авторской части, так и в части перевода, произведение. С удовольствием похвалила хотя бы переводчика, так не за что же!

«Бенджамен, ослабевший от новой надежды…». «Музыка казалась уверенной в себе, ГОЛОВНОЙ (наверное, сложной ???), немного нестройной…», «Что касается всех прочих, их смешки и косые, скабрезные взгляды так и провожали Бенджамена, который, описав безнадёжный круг по классу, отправился на поиски Чейза, этого воплощения безоговорочной дружбы». «Обязательства даже самой близкой дружбы (и Бенджамен понимал это, никаких иллюзий или ожиданий на этот счёт НЕ ПИТАЯ (как можно питать ожидания???), ни малейшего самопожертвования не подразумевали… (стр.110). Что же это за «воплощение безоговорочной дружбы» такое???
«Услышав это, Бенджамен ЗАКОЧЕНЕЛ на стуле (похолодел от страха???), а после схватился за живот, ему показалось на миг, что его вот-вот вырвет. Он обернулся на сидевшего в смежном ряду Чейза, увидел во взгляде его озабоченность и тут же отвернулся – ему было стыдно смотреть другу в глаза.
Значит, всё это реально. Всё происходит на самом деле. Пощады ждать не приходится. Мимолётную возможность спасения, в которую Бенджамен по-настоящему поверил, отняли у него точно так же легко, как и дали.
ТЁМНЫЕ УЖАСЫ ЗАТОПЛЯЛИ МОЗГ Бенджамена…»
Оставим за рамками обсуждения невообразимую, дикую практику английских школ заставлять детей, забывших дома купальные принадлежности, плавать на уроке голыми, я никогда раньше об этом не слышала, надеюсь, что всё же это
не выдумка Дж.Коу. Но именно эта перспектива - плавать в школьном
бассейне обнажённым – «затопляла тёмными ужасами мозг» несчастного ребёнка.
«Свободные послеполуденные часы в Бирмингеме простирались перед ним. Что ему делать с таким количеством ПУСТОГО (свободного ???) времени, тем более, что все пабы намертво закрыты?»
«Дуг резко прервал свои труды, поднял голову. На лице его застыло выражение глубочайшего изумления, комичное даже при том, что причёска у него растрепалась, а губы были покрыты (не могу повторить читателям «Лабиринта», чем) и влагалищными СЕКРЕЦИЯМИ.
-Ты помолвлена? – спросил он.
- Да, - мрачно ответила Ффиона. – С абсолютно КРОМЕШНЫМ занудой».
(Секреция, к сведению переводчика С.Ильина, - это процесс, жизнедеятельность, а выделения называются секретами. Кроме того, применение слова «кромешный» более, чем странно).
Вот такая высокая современная английская проза. Кромешная тьма, а не текст, одним словом.
Чуть лучше, чем у Ника Хорнби, но всё-таки…
Мадемуазель крутит роман с женатым профсоюзным деятелем. Свои приключения она доверяет дневнику. Любопытная сестричка суёт свой нос, куда не надо, то есть, открывает чужие секреты (не путать с секретами, которыми вымазался подросток Дуг).
Мадемуазель узнаёт о коварстве сестрички по жирным сальным пятнам, оставшимся на страницах интимного дневника, причём, она безошибочно определяет, что именно съела её сестричка перед тем, как коснуться тщательно охраняемой исповеди…
Если можете читать А.Гавальду и П.Коэльо (я лично не могу), то Дж.Коу прочтёте с удовольствием. И, возможно, полюбите этот роман навсегда.
Скрыть

Это моя любимая книга. И мне очень грустно, что она могла кому-то не
понравиться. Правда, очень-очень жаль.
Я не собиралась добавлять свою рецензию, но так хочется любимую книгу
защитить… Как писал Лев Толстой: «Не могу молчать».
На протяжении всей жизни мы совершаем большие и маленькие открытия,
причём, что удивительно, этот процесс с годами не ослабевает.
По-новому открываем для себя природу, общение с детьми, музыку… Книги
и писатели – в этом же ряду.
После «Ракового корпуса» поняла, насколько А.Солженицын тонкий, остро
чувствующий, необыкновенно глубокий, страдающий и любящий человек.
Закрыв последнюю страницу книги, я долго сидела, задумавшись. И до сих
пор, хотя прошло немало лет после знакомства с замечательным
произведением, «Раковый корпус» меня не отпускает.
… Врач, отдающая себя без остатка больным, не замечая, как
растрачивается собственное здоровье… После напряжённейшего трудового
дня – бесплодные походы по магазинам в поисках хоть какой-нибудь пищи.
… Милая девочка, осознавшая приближающуюся «ущербность» после неминуемой
операции.
Как? Любимый никогда не увидит её во всём великолепии молодости:
чистой, свежей, пленительной, прекрасной? Но ведь это несправедливо!
Две женщины, борющиеся за внимание «перспективного» пациента. Мужчин
после войны на всех не хватает, а тут такой интеллектуал и вообще…
Правда, если он и дальше будет есть лекарства «охапками», то… как бы это
сказать поделикатнее… Нам нужен всё-таки мужчина…
Сколько удивительных, точных наблюдений, какая прозрачность, чистота,
свет исходят от этой книги!
Я совершенно не согласна с мнением, что читать «Раковый корпус» следует
после «Гулага». «Гулаг» необходимо читать в любом случае: до, после
или во время... «Гулаг» - настольная книга для каждого, задающего себе
непростые вопросы и об истории страны, и о месте в ней гражданина, и о
чести и совести, и вообще, зачем мы пришли на эту землю.
Эта книга нужна, как воздух, как вода.
«Раковый корпус» - изысканный напиток. Книга на все времена.
Книга о любви. Мужчины к женщине. Женщины – к мужчине. Врача-подвижника
- к своей нелёгкой, благородной работе и к пациентам. Писателя - к своим
вполне узнаваемым и необыкновенным героям.
Человека – к жизни. Скрыть

Ознакомилась с новыми рассказами Захара Прилепина. Была полна ожиданий. Увы, увы! Только рассказ про вышибалу в
ресторане чего-нибудь, да стоит. Всё остальное – самодеятельность. И
зачем Дмитрий
Быков расхваливает автора в предисловии, совершенно непонятно.
«Гора родила мышь».
Это, кстати, классический случай, описанный ещё Джеком Лондоном
в "Мартине Идене". Сначала "писателя" не печатают, потом он
издаёт одну-единственную мало-мальски приличную книжку (в случае с
Прилепиным это
Патологии" - репортаж с войны).
И "писателю" сразу же начинает
казаться, что он - гений. Пусть критика и читатели рукоплещут любому
полусырому, безграмотному материалу, пусть радуются, не рассуждая!
В «Грехе» столько словесных ляпов, неточностей,
стилистических погрешностей, такая скудость языка! Достаточно было опубликовать в какой-нибудь стенгазете - и то много
чести! Нужны примеры? Пожалуйста:
«После психологического теста на десяти листах психолог вскинул на меня брови…»
А попробуйте вы «вскинуть на кого-нибудь брови», у меня лично не получилось.
«Скоро, через две недели, у меня кончились деньги, мне нечем было платить за снятую мной пустую, с прекрасной жесткой кроватью и двумя гантелями под ней, комнатку и почти не на что питать себя".
Во-первых, комната, в которой стоит кровать, уже не пустая. Во-вторых, выражение «мне не на что питать себя» какое-то очень уж… претенциозное.
Вспоминается хрестоматийное: «Словечка в простоте не скажет».
«Мы выбредали с работы, уже чувствуя ласковый мандраж скорого алкогольного опьянения»
(оно уже наступило, что ли, это вожделенное опьянение в момент «выбредания с работы»?)
«Приближаясь к ларьку, Алёша начинал разговаривать тише, словно боялся, что его застанут за покупкой водки.
Если я, по примеру Алёши, не унимался у ларька, продолжая дурить, он пшикал на меня. Я замолкал, веселясь внутренне…»
Мало того, что словесные конструкции неудобоваримы, так ещё и автор не различает значений слов «шикать»
(заставлять говорить тише) и «пшикать» - поливать, к примеру, одеколоном.
«Мы уходили в тихий, запущенный дворик.
В уголке дворика стояла лавочка – по правую руку от неё кривился барачный, старый, жёлтый дом (это как – дом барачный? Дом барачного типа или же просто барак?), по левую – ряд вечно сырых, прогнивших сараев, куда мы, вконец упившись, ходили сливать мочу».
(Кстати, этот важный процесс весьма любим писателем Прилепиным, он посвящает ему немало строк в своих произведениях).
«Шутки уже звучали в ином регистре: притихшая гортань словно приберегала себя для скорого ожога и не бурлила шумно и весело».
Сочный русский язык, спорить не будем, это уже отметила одна рецензентка.
«Буду чадо теребить и рассматривать, пока моя любимая не проснулась в другой комнате... Она проснулась, веточка моя, и вид её меня ластит и нежит". (Как-то это не по-русски. Ластится - знаю. Нежится - знаю. А "ластит и нежит"?)
«На постах не было постовых…» Выпускник филфака понятия не имеет о тавтологии.
«Захарка громко съел огурец, чтобы вернуться в рассудок» (Оставим сиё без комментариев).
Ну, а "Белый квадрат" - это просто Хичкок какой-то. Помнится, в пионерском лагере мы много рассказывали друг другу подобных "страшных" историй, в том числе и про мальчика, уснувшего в холодильнике. М-да. Высокая проза.
Но самое неожиданное в книге… это… стихи. Или так называемые стихи.
«Как ногти вырастают после смерти,
вот также чувство моё к Вам,
со всею подноготной грязью…»
«Ты шла стороной. Я прошёл через.
О чувствах шепча, повредил челюсть…»
"В беспепелье тобою выжжен, вживался в трепет глаз.
В любви тобой – в болотной жиже,
в любви твоей – в небесной выси.
И в линиях судьбы и жизни
стекался пот у нас».
«Ещё я растерял ценность своего слова
так часто признаваясь
в неживых
выдуманных
мертворождённых чувствах…»
А вот это уже ближе к делу, уважаемый автор!
«…проза Прилепина переполнена счастьем - радостным удивлением перед собственным существованием…» (Дм.Быков).
«Он… не боится ни чёрта, ни общественного мнения…» (Дм.Быков).
Напомним господам хорошим, что смеха боится даже тот, кто уже ничего не боится.
Не думаю, что автор будет в восторге от того, что над его книжкой потешаются.
Даже если нам, читателям, приходится это делать, говоря словами самого Прилепина, «веселясь внутренне». Скрыть