Чего ходить вокруг да около - идея книги безусловно крута! Это виммельбух, в котором детям и их родителям предлагается найти исчезающие виды животных на красочных акварельных разворотах. Каждый разворот посвящён отдельному ареалу - горам, тропическому лесу, коралловым рифам, пустыням и так далее. Тут же отдельно показаны пять вымирающих животных и тут же предлагается их найти в густой акварельной флоре и среди других, очевидно, не находящихся под угрозой видов. Главных героев книги вы также встретите в конце издания, здесь по каждому отдельно дана краткая справка: кто такой, где обитает, численность, что угрожает виду. Вроде всё понятно, всё на благо мира. Да и книга Изабеллы Баннелл, уроженки Глазго, переведена на несколько языков, что само по себе тоже неплохая рекомендация. Однако есть нюансы, хотя нет, это даже не нюансы...

Дело в том, что тема заявлена серьёзная, книга подана как труд, призванный привить детям интерес к животному миру, воспитать навыки заботы об окружающей среде. Но если есть претензия на серьёзный подход к серьёзному вопросу, давайте будем последовательны. Мне симпатична графика Изабеллы, и я допускаю, что это не фатально, что в перспективе это ни на что не влияет... Но животные должны быть изображены не просто условно узнаваемыми, они должны быть показаны как минимум реалистично, и, в идеале, они могли бы быть симпатичными. Верблюд с неправдоподобно короткой шеей и головой суслика или приматы с несуразными пропорциями мне непонятны. Спишем всё на вкусовщину. Пусть это такая фишка, но эй! По этим иллюстрациям не всякий угадает животное, в чём тогда соль? Во-вторых, (и это не меньшая проблема) на одном развороте в условно схожей среде обитания размещены животные с разных материков. Если мы имеем дело с виммельбухом, то окей, проехали. Если мы говорим о книге с воспитательным или обучающим мотивом, то давайте держаться реального положения дел. Бенгальский тигр никогда не встретит льва. Более того, он даже не живёт в степи или саванне. А австралийский намбат никогда не встретит броненосца. Нужны ещё примеры? Википедия помогает. Пункт третий, возможно, самый надуманный, но я озвучу: если одни животные показаны как исчезающие, значит ли это, что остальные менее важны? Оставлю вас с этой мыслью наедине.

Плюс "На грани исчезновения" как книги - её оригинальность, яркость и графика, индивидуальный стиль Изабеллы Баннелл. Минус - неуместность этого грубоватого стиля в раскрытии чертовски мрачной темы, которая всплывает даже в новостях мажорных СМИ. Скажем, даже так - презентация книги и аннотация к ней настраивали на один лад, а сама книга при ближайшем рассмотрении это настроение не поддерживает. Хотите, чтобы ваш ребёнок был знаком с разными графическими стилями? Это благородное начинание - вперёд, книга для вас. Хотите, чтобы ребёнок узнал больше об окружающем мире? Тоже вариант, но я бы для этих целей выбрал другую книгу. Скрыть

По свежим следам вчерашнего обзора "Лесного ожерелья" решил написать о буквально только что вышедшем из печати издании "Хрустальная полынь". Снега нет и не предвидится, хотя это всё, что я попросил в субботу на встрече у Деда Мороза. Ну, мы там были больше по дочкиному вопросу, но он и меня спросил, чего бы я хотел. Так вот, снега нет за окном и, увы, пока не предвидится, посмотрим его хотя бы на картинке.

"Хрустальная полынь" - это сборник рассказов Виктора Бована о природе с иллюстрациями Евгении Чарушиной-Капустиной. Чем книга отличается от "Лесного ожерелья"? Кажется, что палитрой, это первое, что бросается в глаза, хотя зиме и ранней, ещё не расставшейся со снегом, весне уделено не так много места. Только "Песня апрельского леса", "Мышиный остров", "Снежинки" и сама "Хрустальная полынь" обеспечивают читателя и зрителя белым и голубым. Иссиня-чёрная пасмурная сырь с огоньками домов служит декорацией "Голоса осеннего неба". Вот таинственный мрак подводного мира с чуть более светлыми тонами озёрного мелководья - это уже "Глубина". Остальные рассказы составляют в чём-то знакомый, в чём-то новый маршрут по лесу средней полосы. В книге, конечно, много леса, показанного во всех подробностях от просторных зимних пейзажей до бутонов горицвета, много птиц, есть насекомые и даже рыбы. Я обобщу, но для Чарушиных это что-то новое, ведь известные нам "чарушинские зверята" представлены в книге только беспокойными мышами и осторожной лисой. А слог Виктора Бована держит тон "Лесного ожерелья": это восторженное упоение природой во всех её проявлениях, это чистый интерес к движению циклов леса и уважение к его обитателям. Не будет преувеличением, если скажу, что именно это отношение авторов даёт такое удачное сочетание текста и иллюстраций. И ещё, я не думал, что скажу это, но совокупная поэзия "Хрустальной полыни" увлекает: читаешь, смотришь и чувствуешь сырость и свежесть апрельского льда, и слышишь, как где-то поёт зяблик, и дышишь ароматами июльских трав. Скрыть

Очевидно, что таблица умножения мною усвоена, в магазине меня не обманывают и на рынке чаще всего - тоже. Но строки "Ночью за шкафом лазает / Чудовище семиглазое... / С ним мама, и папа, и брат - / Вчетвером на меня глядят / ДВАДЦАТЬЮ ВОСЕМЬЮ глазами! / А папа ещё и с усами..." не оставляли шансов. Shut up and take my money! Положа руку на сердце, официально заявляю, что не все стихи так изящны. Ну так недаром редактором книги значится Михаил Яснов, это обеспечивает временами сложную поэтическую архитектуру. Так и Нина Дашевская элегантно жонглирует словами, и хотя местами это выглядит немного неуклюже, но отдельные пассажи гениальны!

Пятью пять- ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ!
Знаете? Чудесно!
Я не буду сочинять
Про то, что всем известно!

В школе таблицу умножения учат со второго класса, да? Ну вот в основном эти стихи вполне подойдут для ребят этого возраста. Эти стихи остроумны, почти всегда складны, но ведь и иллюстрации должны быть под стать? Иллюстрации Ольги Швейцер временами круты, но мне трудно сказать однозначно, что ученикам начальной школы они зайдут на ура. Ну а я постарше. Ну а мне нравится. Конечно, таблица умножения озвучена не полностью, но да не в этом же дело. "Семь невысоких гномов" - это прежде всего поэтическая гимнастика, а потом уже математика.

"Все семиглазые, шерстью обросшие, / Но думаю я, что они - хорошие! / Наверное, в зашкафье им весело жить... / Мне очень хотелось бы с ними дружить!" Скрыть

Кажется, что месяца полтора назад мы взяли сборник стихов Михаила Давидовича Яснова «Песни кошачьих лап», кажется, что неделю назад в ленте то и дело всплывал анонс его предстоящей встречи, а 27го октября Яснова не стало.

Он учился на вечернем отделении филологического факультета ЛГУ им.А.А. Жданова, а параллельно работал в издательстве... грузчиком. И это не помешало ему впоследствии стать главным редактором издательства. Переводчик и автор детских стихов, обладатель многих наград и заслуженных титулов нам он запомнился увлечённым жонглированием рифмами и ритмами при неиссякаемом озорстве. То в одном, то в другом сборнике стихов, которые мы брали в библиотеке, мы закономерно находили Яснова с его фирменными фонетическими упражнениями и решили, что дома он тоже нужен. «Песни кошачьих лап» - подборка стихов о кошках, написанных в разные годы и оттого частично знакомых. В этом был некоторый риск, но необъяснимым мне образом вышло, что дочка заинтересовалась вырвиглазными авангардными иллюстрациями-аппликациями Елены Потякиной. И если подумать, такие графические выкрутасы смотрятся ладно с поэтической йогой Яснова. С первого взгляда мне казалось, что некоторые стихи Яснова – это упражнения ради упражнений, но всё-таки в каждом из них законченный, лаконичный (или не лаконичный – «Пёс и Киска. Переписка») и остроумный сюжет. Ярко, бодро и задорно звучат «Песни кошачьих лап», а где-то берут и удивляют невероятной кошачьей же мягкостью и всесторонним раскрытием предмета:
Мягкая походочка,
Мордочка-бархоточка.
Как дымок
Из трубы,
Хвост поднялся из травы…
Два больших зелёных глаза
Изучают белый свет.
Изучают белый свет-
Излучают
Мир и свет.

https://vk.com/fathersrock Скрыть

Меня в этой книге изначально привлекли иллюстрации Марии Пчелинцевой. Даже по тем нескольким страницам, выложенным в интернете, казалось, что её образы взяты прямиком из моментов по ту сторону сна. В них чувствовалась невесомая грация души, застывшей на пороге двух миров, поэтому иконография Марии Пчелинцевой имеет особую неземную привлекательность. Такое сочетание фольклора и духовной живописи настраивает на нужный лад, подготавливает ко сну и располагает к путешествию в страну дрёмы, но эй... а это, чёрт побери, кто? Колыбельные, проиллюстрированные дословно, обеспечивают нас кроме образов зверят и ангелов ещё и образами бабая, буки, ухана, брюхана и пары других тварей, мешающих спать ребятёнку. Выглядят они что надо! Я бы спать после такого не лёг... Но лягу, мне колыбельные для этого не нужны.

И как раз в конце есть приличное послесловие от Андрея Морозова, составители сборника. А он - доктор филологических наук, профессор кафедры славистики и центральноевропейских исследований РГГУ, заведующий учебно-научной лабораторией фольклористики РГГУ... Всё серьёзно, как понимаете. В этих последних строках он оправдывает и наличие страшных персонажей в колыбельных, и схожесть сюжетов. Народная мудрость - это отлично, но что-то мне подсказывают, что если петь уже смышлёному малышу, что на каждом краю его кровати сидит бука или бабай, то едва ли он сможет заснуть. В остальных колыбельных то вверяют душу ребёнка Богу, то обещают не продавать его ни за какие деньги, словом, старая школа. Все эти колыбельные были собраны буквально по деревням, поэтому книга, скорее, претендует на статус добротно исследования, памятника устного народного творчества, нежели чем на подборку рабочих колыбельных, которые я бы взялся петь кровинушке на ночь. Честно говоря, я предпочёл бы гонять по кругу старую добрую "Баю-баю-баюшки, спите, мои заюшки..." Но иллюстрации отличные. Аж мурашки по коже. Скрыть