Замечательное классическое произведение о благородстве души. Книга с большой буквы и на все времена. С детства люблю этот рождественский рассказ Александра Ивановича Куприна, читала неоднократно, но каждый раз при чтении не могу сдержать слёз. Такие настоящие, сильные, жизненные произведения для детей, не просто трогающие, а переворачивающие душу, написанные прекрасным литературным языком, да ещё и изданные в отличном качестве, попадаются сейчас нечасто. Поэтому, как только увидела эту книгу в лабиринтовском анонсе, сразу же её заказала.
Работа над этой книгой художника-иллюстратора Германа Алексеевича Мазурина вызывает восхищение. Им превосходно передано общее настроение рассказа. Зимние пейзажи, которым должно быть белыми и звонкими, у него мрачны и драматичны, написаны сине-серыми, холодными, почти металлическими красками. Даже витрина гастрономического магазина изображена очень сдержанно, она манит мальчишечьи взгляды не своей праздничной яркостью, а лишь изобилием еды. Для интерьера подвала, в котором ютилась семья Мерцаловых, художником выбраны другие оттенки цвета – коричнево-серые, именно так выглядели «закоптелые, плачущие от сырости стены» подземелья, пропитанные запахом керосинового чада и нищеты.
И портреты героев очень верно прочтены художником. Замёрзшие, несчастные, кутающиеся в дряхлую одежонку мальчишки, измождённое, почерневшее от горя лицо матери, склонившейся над больной дочерью. Долговязая, несколько нескладная фигура отца, во взгляде которого читаются все его душевные страдания одновременно: и боль, и вина, и безнадежность. Портрет доктора, с невероятным вниманием слушающего на садовой скамейке исповедь совершенно незнакомого ему человека. Иллюстрации заставляют верить состоянию и настроению героев, позволяют читателю глубже прочувствовать драматизм произведения.
И исполнена книга очень хорошо: твёрдая обложка, по-настоящему зимняя и шероховатая, словно припорошенная снегом, прошитый переплёт, плотная мелованная бумага страниц, шрифт среднего размера.
Книга прекрасная, читать обязательно! Скрыть

Эта великолепная книга печаталась издательством «Радуга» целых пять раз: в 1968 году – на немецком языке, в 1984 – на английском, в 1989 – на польском, арабском и снова немецком. И вот, наконец, она впервые издана на русском любимой «Речью».
Это настоящая художественная книга, начиная с обложки и заканчивая последними форзацами. На обложке – кудрявый мальчик с большими, грустными глазами и упрямо сжатыми губами словно растворяется в тумане. В углах – автограф художников и имя автора, написанное рукописным шрифтом (как и на титульном листе). На форзацах – ничтожно маленькая и одинокая фигурка мальчика, бредущего по огромному пространству холодного, сумрачного, заснеженного города. Она не может оставить равнодушным впечатлительного ребёнка.
На фронтисписе – радостный мальчик катается по комнате на велосипеде, и ещё всё хорошо, и ещё ничего не произошло. Но оно непременно произойдёт, и чёрный кот на титуле как будто предупреждает об этом маленького читателя. А дальше…дальше начинается сама сказка, про каждую иллюстрацию к которой можно долго говорить, как про живописное полотно. О том, как из нескольких штрихов рождается изящная шляпка с вуалью, из тычков кисти – роскошная шуба, а из будто небрежно брошенных мазков – великолепное боа и о многом-многом другом… Здесь и фантастические петербургские пейзажи, и чётко продуманные сюжеты, и прекрасные психологические портреты - блестящая, виртуозная работа настоящих мастеров Георгия, Александра и Валерия Трауготов.
Я очень долго не покупала это произведение Прокофьевой, видимо, ждала именно такую книгу, огромная благодарность за неё издательству!
Книга в твёрдой, добротной обложке с выпуклыми буквицами названия и деталями портрета - кудряшки мальчишки так и хочется потрогать, напечатана на белоснежной, достаточно плотной мелованной бумаге, прошитый переплёт, чёткий, но не очень крупный шрифт.
Добавляю фотографии для ознакомления. Скрыть

Я крайне редко оформляю в «Лабиринте» предзаказы, но это издание схватила сразу, без раздумий и колебаний. Это не просто книга в 48 листов, это шедевр русской словесности! Как чист и красив язык Валентина Григорьевича Распутина, как виртуозно и мастерски он владеет словом, как безгранично любит всё, о чём пишет. Он свою жизнь посвятил тому, чтобы удержать, сохранить для нас ту Россию, о которой мы так мало знаем.
В цикле «Край возле самого неба» Валентин Григорьевич рассказывает о природе Тофаларии – неведомого, волшебного края, затерянного в глубинах Восточного Саяна на западе Иркутской области, и о тофаларах – малочисленной народности, живущей в этом оторванном от цивилизации регионе России. Здесь вспарывают облака суровые остроконечные скалы, с трудом перекрикивают друг друга грозные горные реки, а по свежевыпавшему снегу петляют следы соболя и белки, волка и медведя. По тайге местные жители передвигаются на оленях, в гости и в школу они летают на самолётах или вертолётах, и все здешние мальчишки, конечно, мечтают стать лётчиками.
А у одного маленького мальчика из второго цикла рассказов – «На реке Ангаре» – мечта и вовсе необыкновенная. В день своего шестилетия он ждёт чуда: а вдруг именно сегодня, 1 мая, лёд на реке тронется, и суровая Ангара сделает ему царский подарок.
«С раннего утра Первого мая он сидел на берегу, вглядываясь в посиневший вспучившийся лёд. Никогда ещё не приходилось ему видеть первый, решающий толчок, который срывал лёд с места, и теперь он ждал его с нетерпеливым вниманием, больше всего на свете боясь, что день кончится раньше. Где-то в деревне пели, ярко светило солнце, с низовий даже и не дул, а легонько плыл над рекой мягкий ровный ветерок, донося откуда-то свежий и прохладный вербный запах только что освободившейся воды. Река беспокойно возилась, покачивалась, вздыхала. Порой изнутри доходил глухой, утробный шум, затем раздавался быстрый и сильный, как выстрел, треск, и по льду вспыхивали трещины. Вот-вот всё это должно было сорваться с места, закружиться, зашуметь, поплыть, но стояло. Держалось какими-то силами, цеплялось за что-то, упиралось, но никуда не двигалось. Весь день он прождал понапрасну, вечером его с трудом увели домой».
Расщедрится ли всё-таки могучая Ангара на столь долгожданный подарок, узнает тот, кто дочитает книгу до конца.

Хочется сказать несколько слов и о работе над этим изданием художника-иллюстратора Петра Ивановича Багина. На мой взгляд, ему так точно и тонко удалось передать в рисунках тот подлинный и строго сгармонированный мир, о котором пишет Распутин.
На акварелях художника таёжная природа словно на мгновение замерла, затихла, притаилась, вслушиваясь в звуки земли.
Картина ночной грозы на берегу Ангары с едва различимой фигуркой того самого мальчишки, ждущего чуда, (фото № 15) – невероятное по силе поэтическое пространство, как магнитом притягивающее взгляд читателя.
Книга однозначно занимает почётное место на книжной полке, спасибо издательству. Скрыть

Как же давно я ждала качественного переиздания этой чудесной повести! В её основе лежат воспоминания Алексея Николаевича Толстого о собственном детстве, а посвятил её автор своему сыну. Она и начинается с трогательного посвящения: «Моему сыну Никите Алексеевичу Толстому с глубоким уважением посвящаю». Именно глубокое уважение писателя к внутреннему миру маленького человека и его чувствам мы наблюдаем в книге. Ему удалось проникнуть в суть переживаний ребёнка, в самую глубину детской души, найти такие простые, но самые правильные слова, которые сумели передать хрупкий, трогательный и до краев наполненный чувствами и ощущениями, яркими событиями и впечатлениями мир детства.
Это замечательная, добрая и светлая история об одном годе из жизни маленького девятилетнего мальчика Никиты. Она о детских радостях и огорчениях, открытиях и приключениях, о взрослении, сомнениях и преодолении собственных страхов, о первом проявлении чувств. В одной из глав мальчишке как раз исполнилось десять, и отец устроил сыну «морской» праздник, так шутливо и мило его поздравив: «Имею честь, ваше превосходительство, донести вам, что по сведениям грегорианского календаря, равно как по исчислению астрономов всего земного шара, сегодня вам исполнилось десять лет, во исполнение чего имею вручить вам этот перочинный ножик с двенадцатью лезвиями, весьма пригодный для морского дела, а также для того, чтобы его потерять».

Язык повествования чист и лёгок, стиль красив – это великолепная проза, пронизанная лирическим, поэтическим чувством прекрасного. А какие волшебные у Толстого описания природы! Никита очень внимателен к изменениям, происходящим в природе, он ощущает себя её неотъемлемой частью, она его завораживает, делает счастливым. Так описывает Толстой момент, когда Никита пошёл провожать домой деревенских детишек, праздновавших в их доме Рождество: «Никита пошел провожать детей до плотины. Когда он один возвращался домой, в небе высоко, в радужном бледном круге, горела луна. Деревья на плотине и в саду стояли огромные и белые и, казалось, выросли, вытянулись под лунным светом. Направо уходила в неимоверную морозную мглу белая пустыня. Сбоку Никиты передвигала ногами длинная большеголовая тень. Никите казалось, что он идет во сне, в заколдованном царстве. Только в зачарованном царстве бывает так странно и так счастливо на душе».
В книге так интересно и дивно описан усадебный быт, празднование Пасхи, Сочельника и детской рождественской Ёлки в дворянском доме, забавы и игры деревенских ребятишек, с которыми дружит Никита. Читать – одно удовольствие!

Иллюстрации Нины Алексеевны Носкович – хорошее изобразительное переложение истории. Они необычные, неяркие, в них использованы оттенки только трёх цветов – жёлтого, синего и коричневого. Но они так интеллигентны и скромны, деликатны и романтичны. На мой взгляд, рисунки замечательно передают лирическое настроение повести и подчёркивают разницу между современным миром и миром дворянской усадьбы XIX века, восприятием людьми той культуры и нынешними - природы, течения времени, жизни вообще.

Исполнена книга качественно: твёрдая обложка, прошитый переплёт, плотный офсет, некрупный, но легко читаемый шрифт. Устаревшие слова разъясняются в сносках внизу страницы.
Меня несколько огорчили опечатки, ведь от «Речи» всегда ждёшь только безупречного качества. На стр. 43 в слово «полозья» прокралась ненужная буква «р», превратив их в «полрзья», а стр. 13 как-то у корректора совсем не задалась – там сразу две ошибки:
«А стёкла-то в футляре нет…»
«В комнате – два морозные окна; сквозь стёкла видна странная, больше обыкновенной, луна».
Из-за этого вынуждена снизить оценку книги. Скрыть

Очень-очень жду появления книги в продаже с того момента, как прочла несколько страниц на сайте издательства. Замечательно, что иллюстрируют книгу не только рисунки Елены Жуковской, но и старинные фото-открытки из семейной коллекции Наталии и Василия Волковых, словно передающие нам живой привет из прошлого.
Сколько же при подготовке книги было проработано архивных материалов, какие любопытные и давно забытые городские типажи здесь явлены: рубщик льда, продавцы щёток и картузов, сбитенщик и блинщик, половой и посыльный. Авторы делятся с читателями очень редкими, интереснейшими подробностями городской жизни дореволюционной России, например, такими:
«В российских городах часто можно было увидеть такую картину: на площади сидят старушки с огромными корзинами, наполненными до краёв варёным или мочёным горохом. К одной из них подходит человек, даёт копейку, и старушка кидает горсть гороха собравшимся вокруг голубям. Так происходило кормление голубей: и людям забава, и старушкам – заработок. В народе даже ходила такая присказка: «А ну, прокинь, бабушка, горошку – на счастливую дорожку».
«Почтальоны в XIX веке делились на сборщиков и доставщиков писем. У сборщиков писем был ключ от почтовых ящиков в мелочных лавочках. А у владельца лавочки был ключ… от сумки почтальона! Зачем же такие сложности? Для сохранности писем. Почтальон открывал своим ключом почтовый ящик, после этого владелец лавочки открывал сумку почтальона. Письма перекладывались в сумку, и торговец снова запирал её своим ключом. Так почтальон не имел возможности открыть свою сумку, а владелец лавочки – почтовый ящик».
В томительном ожидании новой книги хочется снова перелистать альбом Сергея Михайловича Прокудина-Горского и перечитать любимые главы из романа Ивана Сергеевича Шмелёва «Лето Господне», – надо подготовиться к встрече. Скрыть