Два факта. Факт первый. Все существующие русские переводы семитомника Пруста сделаны с устаревшего оригинала. Факт второй. До сих пор нет полностью завершенного перевода на русский язык всех семи томов Пруста. Другими словами, полноценного во всех отношениях издания эпопеи Пруста на русском языке пока не существует, и данное – не исключение.
А теперь по существу. "В поисках утраченного времени" – это полубиографический роман в семи томах, самая известная работа Марселя Пруста, одно их самых знаменитых и влиятельных произведений XX века, наравне с книгами Д.Джойса и Ф.Кафки. Без этих книг представить себе цельную картину культуры XX века невозможно. При этом история признания этой работы достаточно традиционна. Первый роман прустовской эпопеи «По направлению к Свану» вышел в ноябре 1913 г. (причем расходы по изданию оплатил сам Пруст), и был встречен прохладно читателями и критикой, но второй роман писателя «Под сенью девушек в цвету» (который должен был быть опубликован еще в 1914 г., но задержался с выходом в свет из-за начала мировой войны) принёс ему известность и был удостоен Гонкуровской премии за 1919 г. С этого времени и началось триумфальное шествие этой эпопеи по всему миру.
Жизнь самого Пруста была небогата внешними событиями. Родом из богатой семьи, он еще в молодости лишился родителей, от которых унаследовал состояние, достаточное для более чем безбедного существования (в переводе на современные деньги капитал, на проценты с которого Пруст жил, составляет свыше $6 млн) и занятия любимым делом – писательством. Немного было в истории мировой литературы столь благоприятных условий для творчества… Однако Пруст был тяжело болен – с детства он страдал астмой. Последние годы жизни он провел, прикованный к постели, дописывая свой главный труд объемом приблизительно в 3200 стр. с более чем 2 тысячами персонажей. В 1922 г. Пруст умер от воспаления легких, оставив последние три тома в виде рукописи. Отредактированные его братом, они увидели свет уже после смерти автора, отдавшего своему детищу свыше 12 лет своей не очень долгой жизни.
В 1950-80-е гг. выходили уточненные варианты этих трем томов, которые основывались на вновь найденных материалах из архива Пруста. Скажем, лишь только в шестом томе ("Беглянка") Пруст убрал порядка 150 страниц текста. Каноническое издание эпопеи ( в четырех томах) вышло во Франции в 1987-89 гг. С него и делаются все последние переводы.
На русский язык произведения Пруста переводятся с 1924 г. Наиболее значительные переводы романов осуществлены в 1928-1938 гг. А.А. Франковским и А.В. Фёдоровым и в 1970-92 гг. Н.М.Любимовым.
Издательство Альфа-книга выбрало достаточно странную комбинацию для данного двухтомника. Оно соединило несколько разных по стилю переводов, отказавшись от (пожалуй, наиболее признанного на сегодняшний день) перевода Любимова (за исключением лишь 6-го тома). Коктейль получился необычный, принципиальным достоинством которого стали компактность (два тома – это не семь) и доступность по цене (один том Пруста сейчас идет по 150-250 руб., так что посчитайте сами). Вероятно, авторские права на перевод Любимова стоят дороже…
Давайте посмотрим на данный двухтомник как на произведение переводческого искусства. Разобраться в этом вопросе мне помогла статья А.Д. Михайлова "Русская судьба Марселя Пруста".
В 1920-е гг. знаменитое издательство "Academia" начало выпускать роман Пруста в переводах Федорова и Франковского. В 1927 г. вышел первый том и дело на время остановилось. В 1934 г. по инициативе Луначарского начался выпуск собрания сочинений Пруста. Для этого издания Франковский перевел еще два романа, два другие, "четные" ("Под сенью девушек в цвету" и "Содом и Гоморра"), перевел Федоров. К 1938 г. вышло в свет четыре тома.
Однако, переведенная Франковским "Пленница" в свет не вышла. Обычно считается, что этому помешала война, но есть сведения, что еще в 1940 г. первый экземпляр рукописи перевода и гранки набора были уничтожены "по идеологическим соображениям". Второй экземпляр машинописи случайно уцелел и был спасен Р.В.Френкель, натолкнувшейся на него в первые дни войны в опустевших комнатах ленинградского отделения издательства "Художественная литература". Машинопись эта пережила блокаду, а вот переводчик нет - он умер от голода в начале 1942 г.
В начале 70-х годов попытку издать "Пленницу" сделала редколлегия серии "Литературные памятники", но среди ее членов не обнаружилось единодушия; некоторых отталкивала "пряная эротика", якобы наполняющая произведения Пруста. Издание не состоялось. "Пленница" в переводе Франковского была напечатана только в 1998 г.
А.А. Франковский (1888-1942) - профессиональный переводчик, чьи работы отличала большая филологическая грамотность и безукоризненное владение тончайшими языковыми нюансами. Его соратник, А.В. Федоров (1906-1997), теоретик перевода и сам опытный переводчик, рассказывал, что в основу их переводческих принципов в период работы над переводом Пруста было взято точное следование французскому оригиналу со всеми его стилистическими и лингвистическими особенностями. Такая установка невольно вела к буквализму. Это чувствуется при чтении: для французского языка в большей мере свойственны длинные фразы и периоды, чем для русского. Этот перевод (как, впрочем, и Пруста вообще) достаточно трудно читать; его нужно преодолевать упорно и терпеливо, страницу за страницей; он требует большого напряжения и подготовленности. К тому же ряд трудных для понимания фраз Франковский и Федоров попросту опустили.
Продолжение рецензии см. здесь: http://www.labirint.ru/comments/books/199746/ Скрыть

Начало рецензии см. здесь: http://www.labirint.ru/comments/books/199745/
Второе обращение к Прусту пришлось на 1970-е гг., когда работать над текстом начал известный переводчик Николай Любимов. Первые пять томов вышли в "Худлите" в 1973-88 гг. В начале Любимов переводил Пруста быстро и с увлечением. Но ставший последним для переводчика шестой том – "Беглянка" – дался ему тяжело. Он устал от работы над этой эпопеей, болел и винил в этом Пруста. Осенью 1992 г. Любимов прекратил свой труд, написав краткое послесловие к "Беглянке", где сказал все-таки неправду: что роман Пруста незавершен, что это вообще только черновик, что в тексте полно недописанных фраз, что даже специалисты-французы не могут разобраться в смысле некоторых пассажей... Не был переведен конец книги - совсем, а по всему тексту - особенно по второй половине "Беглянки" - остались многочисленные пробелы. Через несколько месяцев Любимов он умер. Однако помогавшая ему Т. Сикачева заполнила некоторые купюры, исправила ряд ошибок и описок. К весне 1993 г. рукопись была подготовлена. Но из-за раскола в издательстве "Крус", готовившем публикацию, одновременно вышли две "Беглянки" - законченная и незаконченная. Случился скандал, и вдова Любимова по сей день не позволяет издавать книгу в исправленном виде (так случилось, например, с издательством "Амфора", о чем ниже).
Что касается важнейшей части прустовского цикла - его завершения и идейной "развязки" - "Обретенного времени", - то появление перевода этой книги долго оставалось под вопросом, но затем почти одновременно вышло два перевода романа. Московское издательство "Наталис" выпустило перевод некоего А.И. Кондратьева (как оказалось, это псевдоним), санкт-петербургское издательство "Инапресс" напечатало перевод Аллы Смирновой. Первым из этих переводов издательство было недовольно, что потребовалось его сильно отредактировать, настолько сильно, что переводчик, несогласный с редакционной правкой, отказался поставить свое подлинное имя (откуда и псевдоним). Однако, даже такое редактирование дела не спасло: перевод не свободен от ошибок, а подчас просто сбивается на пересказ. Перевод А. Смирновой много лучше и профессиональнее. Переводчица явно следовала манере Франковского, однако у специалистов много претензий и к ее переводу. Его принципиальный плюс в том, что он - впервые - выполнен по последнему французскому изданию Пруста. Издательство Альфа-книга использовало именно этот перевод в рассматриваемом издании.
Последнее на сегодняшний день серьезное издание семитомника Пруста было предпринято несколько лет назад издательством Амфора, которое взяло за основу перевод Любимова. В этом издании роман "Беглянка" снабжен приложением: Л.Цывьян, который доперевёл то, что не закончил Любимов. Существенным новшеством стало использование последнего французского варианта текста Пруста, чья эпопея теперь называется по-русски "В поисках потерянного времени" (а не "утраченного").
И последнее. Сюжет эпопеи Пруста я пересказывать даже не буду пытаться. Во-первых, Пруст или нравится или нет, и тогда его книгу читаешь до конца или откладываешь почти сразу, причем с сюжетом это не связано. Во-вторых, прелесть прозы Пруста не в том, о чем, а КАК он рассказывает. Чтобы проверить, ваше это или нет, есть только один способ – Пруста надо начать читать. Отмечу, что произведения Пруста лишены того, что принято называть беллетристикой: в них отсутствует занимательная фабула, почти нет действия, фраза изящна, но тяжеловесна. Пруст постоянно прибегает к длиннейшим периодам, к вводным предложениям, к отступлениям и пояснениям - следить за ним не легко. Он не из тех авторов, которых читают для развлечения в часы досуга.
Романы Пруста, как говорил Мамардашвили - это инструмент по изучению конструирования реальности человеческим сознанием во времени, но не линейно, а согласно эмоциональным всплескам памяти. Эпопея Пруста – это воспоминание о прошлой жизни. Главный герой Марсель, ощутив вкус размоченного в липовом чае бисквита, внезапно вспоминает детство, и из чашки вдруг выплыли цветы в саду, боярышник в парке Свана, кувшинки Вивоны, добрые жители Комбре и колокольня церкви Святого Илария. Впоследствии этот прием кем только не использовался и стал хрестоматийным, даже в "Клане Сопрано" Тони Сопрано вспоминает свое детство, укусив любимый сэндвич с ветчиной…
В чем урок Пруста для нас? Пруст пишет так: «Я понял, что произведение искусства – это единственный способ восстановить утраченное время». Его книга – это и есть попытка восстановить казалось бы безвозвратно утраченное.
В своей книге Пруст дает лучшее, на мой взгляд, определение жизни: "жизнь есть усилие во времени". То есть нужно совершать усилие, чтобы оставаться живым. Возможно, для того, чтобы это понять, и надо прочитать Пруста. Скрыть

Предыдущие рецензенты уже подробно (и разносторонне) оценили и саму фигуру Витте как политика и реформатора, и его мемуары как исторический источник. Не останавливаясь сколь либо подробно ни на том, ни на другом, напишу о данном издании. Изд-во Альфа-книга, мощно вышедшее несколько лет назад на отечественный рынок своими изданиями классических произведений отечественной и зарубежной литературы (как художественной, так и иной – философской, исторической и проч.) в одном томе, ставку сделало на выпуск находящихся в свободном доступе текстов. Другими словами, тех, за право издания которых ПЛАТИТЬ НЕ НАДО. Отсюда результат: из множества, скажем, переводов Пруста берется самый старый, а не самый известный, или даже компилируются несколько имеющихся переводов, что нарушает целостность художественного (и не только восприятия) конкретного произведения. При этом покупатель об этом приеме в известность не ставится вообще, или мелким шрифтом, где-нибудь в уголочке. Цель издательства ясна – минимум расходов, максимум прибыли. Иллюстрации, как правило, отсутствуют, современный сопроводительный текст и комментарии (за что надо платить) – исключение, а не практика. Итогом становится то, что под видом классического издания покупатель получает не лучший, а САМЫЙ ДЕШЕВЫЙ ТЕКСТ.
Рассматриваемые воспоминания С.Ю. Витте не избежали, увы, подобной практики. На сегодняшний день есть два издания его мемуаров: 1923 (с предисловием акад. М.Н. Покровского и вступительным замечанием И.В. Гессена) и 1960 гг., оба в трех томах. Казалось бы, что тут принципиального – это же не перевод. И да, и нет. Труд Витте до сих пор остаётся, наверное, самым популярным, многократно переиздававшимся и наиболее часто используемым историческим источником по истории России конца 19 - начала 20 в. Однако парадокс заключается в том, что при всей своей популярности и востребованности и у профессионалов, и у любителей мемуары Витте дают весьма искаженное представление и о нем самом и государственных деятелях, с которыми ему доводилось общаться. Они крайне субъективны и подчинены его политическим интересам. Поэтому читать их без соответствующей подготовки или без соответствующего оформления (предисловие , комментарии) не стоит, дабы не сложилась искажённая картина того времени.
Витте писал свои мемуары долго и непросто, стараясь скрыть сам факт работы над ними, а потом и готовый текст от царских властей, которые после смерти Витте в марте 1915 г. сделали (неудачную) попытку изъять рукопись, дабы пресечь возможность издания крамольных для правительства материалов. Воспоминания действительно вышли (в начале 1920-х гг., в Берлине), но без участия автора, по невыверенной им рукописи, со всеми вытекающими отсюда для окончательно текста последствиями. В свое время полноценное классическое издание мемуаров Витте вышло в изд-ве Соцэгиз (вступ. ст. и общ. ред. коммент. А.Л. Сидорова), где было все: выверенный по рукописи текст, детальные и точные комментарии (по 30-50 стр. на каждый том) и полноценная сопроводительная статья (на 70 стр.) настоящих историков. С этим изданием работают все специалисты, на него ссылаются историки, цитирующие Витте. Оно стало КАНОНОМ. Изд-во же Альфа-книга выпустило имитацию под классику, очередную халтурку – без комментариев, отсутствие которых мешает понять этот очень непростой и субъективный текст, без качественной сопроводительной статьи (четырехстраничное введение специалиста по истории Древней Руси (!) М.А. Буданова – это, конечно, не взгляд современной исторической науки на Витте, его время и его труды), без иллюстраций, без, возможно, списка литературы по этой теме. В общем, очередная поделка от изд-ва Альфа-книга (не подделка), которую можно рекомендовать либо тем, кто не хочет/может скачать в интернете или купить настоящее издание воспоминаний Витте, либо тому, для кого качество товара не играет особой роли.
Для знакомства с подлинно научным анализом мемуаристики Витте рекомендую недавнюю книгу комментаторов трехтомника его воспоминаний 1960 г.: Ананьич Б.В., Ганелин Р.Ш. "С.Ю. Витте - мемуарист". СПб., 1994 (образец их исследования можно посмотреть здесь: http://www.prometeus.nsc.ru/biblio/vitte/memcrit.ssi). Их же книга о Витте - Ананьич Б.В., Ганелин Р.Ш. "С.Ю.Витте и его время" (СПб., 1999). Скрыть

К выложенным (и хорошим) рецензиям хочется добавить несколько замечаний. Во-первых, в своё время, ещё в начале 1920-х гг., с идеей такой книги выступил М. Горький, который и привлёк Чуковского к этой работе. Горький называл Библию одной из величайших книг человечества и советовал писателям учиться у неё простоте и выразительности, и даже предлагал издать жизнь Моисея в серии ЖЗЛ. Эта книга действительно была реализована Чуковским (и многократно издавалась с конца 1980-х гг. под своим оригинальным названием «Вавилонская башня и другие библейские предания», часто - с иллюстрациями Доре), но написана была не им, а другими (многими) авторами. Чуковский, конечно, прошёлся по тексту, но вышел он не из-под его пера. Это второе. Третье заключается в том, что подготовлена эта работа была в середине 1960-х гг., поэтому акцент в этом издании был сделан исключительно на просветительский аспект: Библия была использована для извлечения из неё мифов и легенд, ставших основой культуры различных народов (как писал сам Чуковский, «невозможно понять мировое искусство, если не знать библейских преданий»). Религиозное содержание было сознательно притушено. Чуковский, кстати, боялся в своё время, что на него нападут не только неверующие, но и верующие тоже, так как библейские сказания выглядят здесь, в этой книге, занимательными, захватывающими дух сказками. И боялся не случайно. Текст Библии был искажён, достаточно посмотреть, как изложена история Авеля и Каина в Библии и в «Библейских преданиях». В Библии (4 глава Книги Бытия) сказано, что Каин занимался земледелием, а его младший брат Авель пас овец. Когда пришло время, каждый из них принёс в дар Богу результаты своих трудов: Каин — часть урожая, а Авель — лучших овец из своего стада. Но Бог не принял жертву Каина. По преданию, на жертвоприношение Авеля сошёл ниспосланный Господом огонь и оно, охваченное пламенем, устремилось к небу. А на дар Каина огонь, знаменующий угодность жертвы Богу, так и не сошёл. И Каин очень огорчился. Одержимый завистью, он заманил брата в поле и убил его. За это Каин был проклят, заклеймён и обречён на скитания. В «Библейских преданиях» же завистливый ко всему на свете, жестокий и злой Каин убивает Авеля за то, что у того костёр разгорелся, а него – нет (с.15). На мой взгляд, это не просто упрощение, а настоящее искажение того, что в иудейской и христианской литературе стало источником очень серьёзных размышлений. То же можно сказать и о других текстах книги. Так что эта книга не станет заменой Библии для детей или Библии в картинках и т.п. изданий. Предлагаемая книга – это, скорее, сборник сказок для детей. Выбранный издательством (или самим Лабиринтом?) жанр Религиозная литература для детей не соответствует, на мой взгляд, действительности. Достаточно посмотреть, какие другие издания попали в это направление.
Последнее. Категорически не согласен с рецензентом, порекомендовавшим эту книгу для 4-х летних детей. Текст достаточно сложный, повествовательный (не диалоговый), иллюстрации встречаются не так уж часто (одна на 4-5 стр.), а самое главное – многое из рассказываемого вызывает вопросы детей, а следовательно, требует объяснений и комментариев со стороны взрослых, причём не вообще, а достаточно точных и конкретных. Пояснений в самой книге никаких нет. Не знаю, удастся ли сходу обычному родителю удовлетворить любопытство своих питомцев. Поэтому я бы посоветовал подождать знакомить с этим во всех отношениях замечательной работой до более старшего возраста.
Скрыть

Последнее время все чаще приходится сталкиваться с рецензиями, написанными очень поверхностно: прочитал книгу - написал. Любая книга имеет родителей, свою историю. Нельзя писать о литературном произведении, как о сироте без роду и племени.
Рецензии об одном из произведений Веры Инбер – «Ленинградском дневнике» (она любила жанр дневниковых записей) – демонстрируют именно такой подход: восторженные отклики, советы прочитать всем, обязательно иметь в домашней библиотеке и проч.
А я вот думаю, что сравнивая с другими книгами о блокаде, труд В. Инбер - это работа второго сорта и второго плана, которую ни читать, ни хранить дома совсем не обязательно.
Объясню по существу. Биографию В.М. Инбер (1890-1972), прожившей долгую и очень непростую жизнь, рассказывать не буду, хотя именно ее я бы прочитал с большим интересом.
Мать Веры Михайловны была двоюродной сестрой Л.Д. Троцкого, который рос в семье отца Веры Шпенцер. В начале 20-х гг. Троцкому, по свидетельству В. Либединской, были посвящены следующие строки Инбер:
В начале трудового дня
В своем просторном кабинете
Вы принимаете меня…
Начинала как поэтесса – и искушенная. Именно ей принадлежала приписываемая В. Высоцкому песня «Девушка из Нагасаки»:
У ней такая маленькая грудь,
И губы, губы алые как маки.
Уходит капитан в далекий путь
И любит девушку из Нагасаки.
Потом, конечно, все эти глупости (включая лучшее в ее творчестве - детские стихи) были забыты и похоронены – вместе с Троцким и двумя первыми мужьями. Вера Инбер стала правильным советским поэтом и чиновником от литературы, благополучным, но не особенно известным.
Славу ей принесло творчество военных лет. Третий её муж, профессор И.Д. Страшун, был ректором 1-го мединститута, и именно к нему уехала летом 41 г. Инбер, отправив в эвакуацию единственную дочь с единственным внуком. Провела в осажденном городе почти три года (вернулась в Москву летом 44 г.). Много писала, ездила, выступала. В 1946 г. за поэму «Пулковский меридиан» и ленинградский дневник «Почти три года» получила Сталинскую премию 2-й степени.
Эта была фактически первая книга о блокадном городе, написанная очевидцем. Именно этим данная работа и интересна прежде всего, заняв свое, достойное, место в истории советской литературы.
Мы должны понимать, чтО можно было написать – и что могли издать – в СССР о блокаде в 46 г. Это тщательная отредактированная, причесанная, изначально предназначаемая для печати работа, в которой не было ничего сомнительного.
Что дает нам для понимания блокады эта недавно переизданный труд? Много интересных деталей и наблюдений, больше о других, не о себе. Инбер была свидетелем обстрелов, бомбежек, видела раненых и умирающих от ран и голода. Но сама жила всё же иначе, нежели рядовые ленинградцы. О еде практически ничего не пишет – это при том, что еда и тепло (точнее, их отсутствие) стали с осени 41 г. вопросом жизни и смерти ВСЕХ жителей города на Неве. Нет ни одного рассказа, как она стояла в очереди за хлебом, как получала еду. Встречаются только общие слова о карточках, готовке, хотя, по ее словам, они жили с мужем на рабочую карточку (в декабре 41 – январе 42 г. это ТРИСТА ГРАММОВ плохого ХЛЕБА). Не писать зимой 41 г. о голоде – это как ясным летним днем не писать о солнце.
У Инбер была помощница по хозяйству (сама плохо готовила), и когда у этой помощницы умер муж и та ушла хоронить его, Инбер без чужой помощи не смогла затопить печку… В марте 42 г. Инбер взвесилась на весах и обнаружила, что за полгода потеряла ШЕСТЬ кг – как будто на диете посидела! Просто не блокада, а курорт какой-то...
Да голода и быть не могло - на протяжении своего блокадного сидения Инбер ежегодно, и по нескольку раз в год уезжала из Ленинграда – месяц в Москве, месяц в Казани.
Вторая половина дневника становится менее интересной, меньше быта, больше разговоров о себе, о творчестве, приводится много стихотворных набросков (на мой взгляд, никаких). Это всё больше литературный дневник вполне успешной советской поэтессы, которая могла жить где угодно, но не в Ленинграде.
Дневник Инбер напоминает дневник О Бергольц. Та же отстраненность, взгляд со стороны. Человеческих историй нет, не крупного плана – все на ходу, на расстоянии. Лучшие – самые тяжелые – строки в дневнике принадлежат дочери Инбер, рассказывающей о смерти в Чистополе ее годовалого сына.
Это дозированная, разрешенная история блокады. Но и эта история оказалась очень скоро неправильной. Как и в первом издании «Молодой гвардии» А. Фадеева, в дневниках Инбер вообще нет руководящей и направляющей сила в лице ВКП (б), как нет и Сталина. Не случайно, что с конца 40-х гг. «Почти три года» не переиздавалась (этому, возможно, способствовало и то, что муж Инбер оказался в числе «безродных космополитов», лишившись на несколько лет работы).
Оформление данного издания – среднего качества: твердый переплет, офсетная бумага, нет опечаток, но нет ни одной иллюстрации, лишь одно примечание, отсутствует предисловие или заключение (о книге и ее авторе), даже тираж не указан, в общем, голый текст.
Ценность этой книги скорее литературная – это первая документальная книга о блокаде, да еще и написанная известным автором. Для понимания блокады рекомендовать ее не буду, есть много гораздо более ценных, интересных и просто лучше написанных работ, к ним и обращайтесь.

Как много писателей, как мало читателей… Скрыть