Есть мало имен, которые стали бы бОльшими символами целой эпохи, нежели имя «сталинского наркома» внутренних дел Николая Ежова. Даже имя самого Сталина, без которого не было бы ни Ежова, ни «ежовщины», долгое время (да и сейчас) воспринималось как не связанное напрямую с репрессиями 1930-х гг.
Историк Алексей Евгеньевич Павлюков, о котором мне, к сожалению, почти ничего не известно, подготовил отличную книгу, что не помешало ей, вышедшей в 2007 г. тиражом в 5000 экз., так и остаться нераспроданной. Хотя, возможно, это и не так странно — ведь ищет ответы тот, кто их задает. Остальным лишние знания в тягость.
Рассказывать о Ежове, точнее, пересказывать его биографию нет смысла — она доступна всем желающим, да и рекомендую я именно так и сделать, приобретя книгу А.Е. Павлюкова, пока она еще есть в продаже, тем более, что цена позволяет.
Я хочу высказать свое мнение об этом издании. Основываясь на разнообразных документальных источниках, прежде всего на его следственном деле, автор выстраивает жизненный путь Н.И. Ежова. Родом из семьи мелкого служащего, сам по профессии портной, Ежов, в 1915 г. добровольно ушедший в армию, где просидел почти все время писарем, в 1917 г. из солдат ушел в революцию. Путь заурядный, таких было много — и даже больше, но что-то помогло Ежову вознестись на самый верх. Именно что-то, а не кто-то, потому что никаких связей у бывшего портняжки и старшего писаря не было. Были умение правильно ориентироваться в непростой ситуации (выбрать весной 17 г. партию большевиков в качестве главного политического ориентира было решением очень точным и дальновидным, большинство поставило на эсеров — и проиграло), грамотность (что в неграмотной стране было половиной успеха) — и фанатичная исполнительность. Ну, и честолюбие.
Дальше всё так и было: Ежов всегда верно ставил на тех, кто помогал ему подняться выше, получить больше власти, а в качестве благодарности работал с такой отдачей, что, как писал один из знавших его в еще в 20-е гг., думать надо было не о том, что Ежов не доведет порученное дело до конца, а о том, чтобы вовремя остановить его, пока не зарвался.
Уже к концу 20-х гг. Ежов оказывается в Москве, среди высших номенклатурных работников, попадает в поле зрения Сталина. Приняв участие в расследовании убийства Кирова, Ежов зарекомендовал себя ценным кадром, и в начале 35 г. становится секретарем ЦК, получив функции контроля за чекистским ведомством. Таким «надзирателем от партии», одним из многих выдвиженцев революционных и первых послереволюционных лет, ничем, кроме верности партии, из сотен подобных не выделявшихся, Ежов оставался недолго. В сентябре 36 г. он возглавил НКВД и началась совершенно другая история. Для всех — и для нового «сталинского наркома», и для страны.
Этому периоду посвящено больше трети книги (почти 300 стр.). Обстоятельно, интересно, опираясь на различные материалы (архивные документы — их не так много, автор жалуется, что и почищено было много, при Ежове и после него, и не рассекретили до сих пор значительную часть тех данных, что касаются его пребывания на посту наркомвнудела; и воспоминания современников) автор разворачивает постепенное погружение общество в эпоху массовых репрессий, связанное именно с Ежовым. А. Павлюков показывает, какое значение имел печально знаменитый приказ 00447. И если сам Ежов не стоял за этим документом, то его роль в беспощадном проведении этого распоряжения в жизнь, в повышении всех изначально установленных лимитов на аресты и расстрелы, равно как и в повальном использовании метода «физического принуждения» выше чьих-либо усилий, кроме Сталина. При Ежове началась и политика массового уничтожения самих чекистов — сначала тех, кто не смог/захотел принять новые правила игры, потом их преемников, и так далее.
Ежова боялись все, хотя сам по себе они ничего не представлял, поскольку был мечом (острым, разящим) в чужой руке. И эта рука его убрала, назначив — суть ли не для смеха — наркомом водного транспорта. Сразу стало ясно, что Ежов был пустышкой, но пустышкой, за два года руководства НКВД которым было расстреляно свыше 700 тыс. чел.
Последние, и не менее интересные, 70 стр. книги посвящены тому недолгому времени, которое было отмеряно Ежову после его отставки в конце 38 г. Арест, следствие, когда он признался во всем, даже гомосексуализме, расстрел.
Один из выводов, который делаешь после прочтения этой обстоятельной и по-своему увлекательной биографии, это подтверждение тезиса о банальности зла начала 1960-х гг., высказанного Ханной Арендт в одноименной книге об одном из главных архитекторов «окончательного решения» еврейского вопроса Эйхмане: палачом может стать самый обычный человек, нужны особые обстоятельства. Действительно, Ежов лично ничем не выделялся среди других сталинских назначенцев, не был паталогическим садистом, никого лично не убил за всю жизнь. Даже на фоне Ягоды и Берии он смотрелся как человек мелко. Но как карьерист, слепо следовавший приказам, он стал тем мотором, который позволил сталинской машине смерти прокатиться по всей стране и физически уничтожить колоссальное количество людей, которых он не знал и против кого он лично ничего не имел.
Обеими руками рекомендую эту не новую, но нисколько не устаревшую книгу всем интересующимся историей нашей страны в 1920-30-е гг.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

О сталинском терроре конца 1930-х гг. написано много. И будет написано столько же. Но биографий тех, кто этот террор проводил, сравнительно меньше. В данном случае перед нами биография верного исполнителя воли вождя, выращенного им, как диковинное растение, специально для этой цели. История сталинского питомца - наркома НКВД Николая Ежова. События 1937-1938 гг. даже получили название "ежовщина". Автор использовал материалы следственного дела наркома, которое на него завели после его отстранения и ареста. Прекрасно раскрывает технологию массовых репрессий в СССР, и сущность советской системы. Где поставь на должность наркома НКВД любого - он в силу установок партии и вождя - будет действовать также, как и Ежов. Ибо заказ давал вождь. А вот поставь данного субъекта - руководить скажем, кондитерской промышленностью, а не НКВД - он точно также бы и руководил - в силу специфики характера. Исполнитель по натуре, которого сложно остановить. Вот такие исполнители и были идеалом системы советского тоталитаризма. Размышлять на эту тему можно бесконечно долго. Ограничусь только резюме, что книга заслуживает как минимум того, чтобы быть прочтенной. А как максимум - занять свое место на книжной полке в личной библиотеке. Особенно если читатель из тех, кому интересна тема репрессий и история органов, которые эти репрессии проводили. Скрыть