Не все равноценно, местами нарочито предвзято и субъективно, многое получило позднее в иностранной историографии иную интерпретацию, но сопоставимого исследования на русском нет и пока не предвидеться.
Отмечу, как Кареев Н. И. расставляет акценты для Якова I Стюарта, считая последнего совершенно неспособным: «неуклюжий и вульгарный, хотя и не лишенный остроумия, - преданный грубим удовольствиям и трусливый, что вовсе не гармонировало с его смелой болтовнею о характере той власти, какую он имел в Англии, - обладая основательным богословским образование и вообще начитанностью, которая проявлялась в его разнообразных писаниях, но будучи в то же время педантом, неспособным понимать как следует действительность…». Стюарты в трактовке Кареева Н. И. были чужаками, не способными на уступки в отношении выросших амбиций парламента, «все более и более утверждавшийся в сознании своих прав и своего значения в государстве». Пройдет два десятилетия и, в основательно забытой книге Кузнецова К. А. («Опыты по истории политических идей в Англии XV-XVII в.», 1913) разительно иное: «Ошибка короля Якова заключалась в том, что он преувеличил размеры сходства и, прежде всего, упустил из виду, что английский парламент не есть парламент шотландский. Парламент – «королевский высший суд»: в 16-м и 17-м столетиях на этом понятии базируют свою защиту сторонники парламентских прав и привилегий; его же истолковывают в свою пользу те, кто в предикате «королевский» видят зависимость парламента от главы государства, но для Якова это понятие не играет служебной роли: для него оно полно реального содержания. Юридический базис его парламента ничем не отличается от того собрания вассалов, которое было в подлинном смысле «принадлежностью» короля как верховного лорда. Функции парламента, разумеется, изменились: члены его собираются не столько для того, чтобы сводить личные счеты, сколько в интересах общегосударственных, но до самостоятельного легального базиса, хотя бы в форме магического понятия «короля в парламенте» последнему все еще далеко. А между тем к началу 17-го столетия английские общины доросли до самосознания и неуклонно отстаивали свое место в цепи государственных учреждений». И далее Кузнецов К. А. приводит выдержки из речи Якова в «Звездной палате» (1616), где король иронизирует насчет того разряда мировых судей (собственно аристократов), которые «не в состоянии довольствоваться существующей формой правления, но хотели бы для нации известной свободы; они стремятся быть милосердными лордами и охранителями этой свободы, и в каждом казусе, где затрагивается королевская прерогатива, готовы ее поглотить, подталкиваемые пуританским зудом в сторону демократии. И все ж, беря вещи как они есть, стоит исчезнуть монархии, и у судей будет меньше почета, нежели у людей иного звания». Далеко не простак и пустозвон, этот король-политик, памятливый на обиды и острый на язык, нежели его представлял Кареев Н. И. Интересно, что проработка темы взаимоотношений монархии и парламента получило продолжение в «Английская палата общин при Тюдорах и Стюартах» (1915), но затем случилось, что случилось, и Кузнецов К. А., занялся более безопасными штудиями.
По качеству: как и у первого тома, блок шитый. Скрыть