Это прекрасный сборник стихов выдающегося советского поэта Николая Рубцова.
Николай Рубцов, по моему мнению, самый русский поэт советского периода русской поэзии. Он достойный продолжатель народных традиций в русской поэзии, заложенных ещё Алексеем Кольцовым и продолженными такими поэтами как Николай Клюев и Сергей Есенин.
Его поэзия проста, самобытна, но вместе с тем невероятно глубока и мелодична. На его стихи написано много прекрасных песен, тексты которых можно найти в этом сборнике: "Журавли", "Русский огонёк", " В минуты музыки" и многие другие.
Во многих стихах Рубцова ясно слышна тревога Рубцова за будущее родного края. Он не дожил до перестройки, его жизнь трагически оборвалась в 1971 году, но уже тогда он видел и переживал запустение русской деревни, отток молодёжи в города, загрязнение окружающей среды, распространение пьянства и другие проблемы. У него самого была трудная жизнь, полная лишений .
Обо всё этом он писал в своих стихах. Особенно рекомендую прочитать его стихотворение "Видения на холме", в котором слиты боль за родную землю и надежда на её светлое будущее. Не зря критики называли его "печальником России". Но несмотря на это название, поэзия его светла и возвышенна, понятна и совершенна. Она вселяет веру в наш народ, в его силу и, как никогда, нужна нам сейчас, когда мы переживаем не лучшие дни нашей истории.
Очень рекомендую этот сборник стихов всем неравнодушным людям. Скрыть

Несколько лет назад роман-мистерия Павла Крусанова "Укус ангела" вызвал настоящую бурю в новейшей русской литературе, отзвуки которой слышны до сих пор. Историей блистательного воцарения священного императора автору удалось задеть самые глубокие, самые сокровенные струны русского читателя постимперской эпохи.

Роман "Бом-бом" — история рода князей Норушкиных, испокон веку оберегающего мистический колокол, пробуждающий при нужде народный гнев и «зовущий Русь к топору». Страницы этой книги населены весьма загадочными персонажами, а события развиваются столь стремительно и непредсказуемо, что кажется — исход ихзависит от того, какой стороной упадет монета...

Действие последнего в данной книге романа "Американская дырка" (написанного в 2005 году) происходит в ближайшем будущем - 2010-2011 годах. Персонажи этого затейливого повествования, одним из которых оказывается мистификатор и выдумщик Сергей Курехин, художественным жестом, артистической провокацией преображают привычную реальность до неузнаваемости.

В общем, искусно построенный текст не может быть "считан без остатка", то есть полностью ассимилирован во внутреннем мире читателя. Такой текст сохраняет свою кристаллическую форму, определенную степень монолитности и самодостаточности. Такова и эта книга. Рекомендую. Скрыть

Книга написана автором на пороге нового столетия и тысячелетия заодно ж, в конце 90-х — в начале нулевых, а книжные события происходят в конце перестройки и на переломе, в самую горячую пору жизни России в новейшем историческом периоде — во второй половине 80-х — начале 90-х. Перед нами проходят жизни коренных северян — архангельских людей — бывшего русского Ивана Жукова, переменившего запись в паспорте и ставшего Ротманом и евреем, его супружницы Миледи (да-да, это имя, а не нечто от мсье Дюма) и всех прочих упоминаемых в романе жителей небольшого северного, зимой промораживаемого лютыми студёными ветрами городишка. Для обострения внутриличностного и межличностного конфликта автор выстраивает тесный треугольник отношений, состоящий из трёх вершин — двух мужских, и одной женской. И по ходу раскручивания спирали этой запутанной самими героями книги спирали отношений возникает плоскость того социального и политического катаклизма, каким были события тех лет в русской северной глубинке — и перестройка с её антиалкогольным перехлёстом и перегибом, и переход на свободные рыночные отношения в 92 году, и горбачёвско-ельцинский конфликт, бывший всего только тенью истинного и более глубокого конфликта, последствия которого все мы сейчас пожинаем. Многие авторские мысли по поводу происходящего не бесспорны, а отдельные и попросту вызывают отторжение и неприятие в силу перехода на личности и сваливания на оскорбительный тон и уничижительные реплики в адрес некоторых уважаемых мной лиц (например, Булата Окуджавы, вдоль которого автор тоже умудрился пройтись яростно и гневно), но тем не менее нужно быть честными и признать за автором право так или иначе переживать всё происходящее в те годы со страной и с народом российским. Концовка романа довольно безрадостна и пессимистична, но ведь и все мы на пороге 21 века не испытывали эйфорию, разве что самые отдельные, ухватившие самый сладкий кусман общественного пирога личности, так ведь они эту книгу и читать-то навряд ли станут. Книга ориентирована на любителя посконного своеобычного русского языка, обогащённого местечковым северным сленгом и насыщенного всякого рода малоупотребительными, однако литературными выражениями и словечками — понеже, яко, взопревши и прочие русизмы мелькают на страницах весьма плотно и составляют неотъемлимую часть личутинского текста. Скрыть

Накануне третьей годовщины гибели екатеринбургского поэта Бориса Рыжего его старший друг, также замечательный поэт Алексей Кузин, первым решился — и обнародовал свои записи о нем. Возможно, поторопился. А возможно — и нет. Борис был из тех людей, вокруг которых еще при жизни образуется “поле” баек и легенд. После его смерти романтизированный и драматизированный образ поэта и человека утвердился, во-первых, в представлении читателей, людей, сейчас его искренне любящих, но все же тогда (теперь уже — никогда) не знавших, и во-вторых — в суждениях литературоведов. Вполне художественный образ, возникший на основе каких-то врезавшихся в память экстравагантных поступков, породивших байки, а также самих стихов, которые у Б. Рыжего в абсолютном большинстве сюжетны. Сюжетен и драматически “поставлен” у него даже лирический самоанализ, внутренний монолог. Переживание — сюжетно. Таков был способ его существования в поэзии: думается, врожденное качество, а не манера. Но стихи, живя теперь своей жизнью, провоцируют читающего на дальнейшее мифотворчество. Я не говорю, что это плохо, только стихи — еще не все…
И здесь на помощь объективности (нужна ли таковая вообще — тема для отдельного разговора) приходит дневник. День за днем, встреча за встречей, год за годом… Автор намеренно оставил в неприкосновенности “телеграфный” стиль, все шероховатости языка — не всегда это книге на пользу, небрежностей в языке могло бы быть и меньше. Но краткие эти заметки создают ощущение мгновенного погружения в те дни, в ту жизнь. Каждая запись — лишь сжатый конспект, но все они вместе, вся книга (небольшая по объему, зато богато иллюстрированная архивными фотографиями, жаль, плоховато воспроизведенными полиграфически) в целом дает ощущение подробнейшего… не рассказа, а именно документального воспроизведения жизни. Скрыть