Отрывок из главы "Все должно быть правильно:
... нешуточные дела с критикой Церкви, критикой подчас очень справедливой и болезненной. Но среди духоты и зноя подобной, многим знакомой атмосферы меня обвеяло несколькими словами разных людей. И я спешу поделиться этой прохладой. "Богослужение было настолько кошмарным, что я понял: видимо, есть высшие причины, заставляющие людей высиживать его". Это слова одного из родственников американской писательницы Фланнери О'Коннер. И я прошу оценить их евангельскую парадоксальность. Человек как бы говорит: "Здесь, в церкви, все требует ремонта и замены. Но мы ходим сюда все равно, потому что здесь есть то, что нигде не купишь и не положишь в карман". Так поступала и сама писательница, возвращавшаяся к посещению богослужения не на эмоциональном уровне, а через силу, "потому что надо". Вот ее слова: "Звуки ужасающего пения, которое я так любила, заунывное чтение Библии, пустота и отстраненность богослужения, ужасная напыщенность проповедей, ощущение бессмысленности всего происходящего - все это лишь подчеркивало: какое чудо, что мы пришли сюда. Мы возвращаемся. Мы приходим. Неделя за неделей мы выдерживаем все это".
Таких людей немного. Нам их не хватает. Гораздо больше, в разы больше тех, кто приходит в храм, как в супермаркет, за определенным духовным удовольствием: пением, проповедью, исполнением Типикона etc. Не окажись на "полке" нужного "товара", человек в гневе уйдет, а на прощание потребует жалобную книгу. Но вот вам (нам, вернее) еще слова на тему. Их написал собственному сыну автор "Властелина колец" Толкиен. Его имя слишком знакомо, чтобы делать ему рекламу. Но, уверяю вас, слова, которые вы прочтете, откроют вам личность писателя с очень неожиданной стороны. Внимание: "Могу порекомендовать следующее упражнение (увы, возможностей для этого предостаточно!): причащаться в обстоятельствах, оскорбляющих твой вкус. Выбери (пишет он сыну - прим. А.Т.) гнусавого или косноязычного священника, или заносчивого, вульгарного монаха; и церковь, битком набитую самыми обычными обывателями, невоспитанными детьми, - от тех, что орут и вопят, до тех продуктов католических школ, что едва откроют дарохранительницу, откидываются назад и зевают, - и неопрятными юнцами в рубахах нараспашку, женщинами в брюках, зачастую растрепанными, с непокрытой головой, ступай к Причастию с ними (и молись за них). Эффект будет тот же (или даже лучше), нежели от мессы, которую прекрасно читает явный праведник, а вместе с тобою слушают несколько набожных, достойных людей".
Вы представляете! Куда денется вся наша критика Церкви, если мы только примерим на себя этот мудрый совет? Толкиен как бы говорит сыну: не ищи святых (ни прихожан, ни пастырей). Не гонись за духовными удовольствиями. Святые, конечно, есть. Но они сами тебя найдут со временем. Ты же ищи не духовных сладостей, а ищи Христа, благоволившего не отделять Себя от грешников. И там, где эстетический вкус твой оскорблен, быстрее и вернее может быть познано присутствие Того, ради Кого, собственно, и нужно ходить в храм. Фальшивая нота с хоров, "зажеванное" чтецом шестопсалмие, толкотня или, наоборот, странная пустота в храме способны отшелушить от души второстепенное и выявить главное. Таков путь. Но это, конечно, путь не для всех. Это не широкая дорога и не сеть, ловящая многих. Это удочка, цепляющая по одной рыбе. Здесь незаметный героизм и тайный подвиг. Здесь много ума, которого так не хватает. И, возможно, один такой человек, доросший до поиска подобной зрелой веры, способен будет потом помочь многим. Слова Христа, обращенные к Петру, могут со временем отнестись и к этому мудрому искателю благодати: "И ты, обратившись, утверди братьев твоих" (Лук.22,32). ... Скрыть

С задней обложки: "Раньше у мужчин было три задачи: научить ребенка читать священные книги, молиться Богу и передать ему какую-то профессию. Но теперь картина изменилась. В церковь отцы не ходят, не молятся, детей ничему не учат. У них есть свои интересы: гараж, рыбалка, футбол, пивная. И даже такая простейшая вещь, как нормальный земной отец, стала для ребенка редкостью. По мнению автора, такие народы долго не живут. Эту ситуацию надо исправлять, причем мужчинам самим". Стр. 13: "Нужно ограждать ребенка от растленных влияний мира и побуждать к доброделанию, соответствующему его возрасту. Прежде чем он начнет поститься, научите его трудиться. Прежде чем он начнет выстаивать богослужения, пусть научится не бросать фантик мимо урны, не ломать деревья, застилать свою постель, слушаться мать. Начинать нужно с малого. И непременно нужно молиться за ребенка. А в детской молитве лучше недомолиться, чем перемолиться. От него требуются простейшие молитвы - "Слава Отцу и Сыну и Святому Духу", "Отче наш", "Господи, помилуй", "Богородице Дево, радуйся". Ребенку нужно читать адаптированные жития святых. Участвовать в богослужении - в той мере, пока он не тяготится. Но по мере вырастания следует учиться прилагать труд". Скрыть

Из 3-й главы, подзаголовок "О чтении Священного Писания", стр. 131:
"...Евангельское слово имеет такую особенность: оно может быть долгое время погребено в нашей душе, под нашими страстями, как под каким-то мусором или землёй, а потом при определённых обстоятельствах в нас прорасти, так что мы ощутим вдрег, что не можем поступить иначе, нежели это слово нам говорит, нежели оно нас учит, нежели оно нам буквально приказывает. Поэтому чтение Евангелия полезно даже для того человека, который не находит в себе сил его исполнять. Знаете, есть в Отечнике такой эпизод: некий брат спрашивает старца: "Зачем мне постоянно читать Писание, святых отцов, если я ничего, сказанного там, не выполняю?" Старец говорит ему: "Возьми грязный стакан и налей в него воду из этого сосуда. Налил? Вылей. Налей ещё раз и опять вылей. Вот видишь, воды там не остаётся, но стакан тем не менее с каждым разом становится чище". Вот и слово Священного Писания, раз за разом омывая человеческую душу, очищает и исцеляет её. И очень важно бывает, когда мы чувствуем, что какое-то евангельское слово в нас прорастает и обличает нас, мучает, терзает наше сердце, не пытаться от этого спрятаться, не скрываться за какими-то объяснениями и оправданиями, а, наоборот, дать этому слову проникнуть как можно глубже и уязвить нас, потому что из этой боли, из этого страдания как раз и родится то, что позволит нам измениться."
Тираж 7000. Скрыть

Огромная работа историка Валентина Александровича Степашкина, настоящий научный труд.
О мифах и заблуждениях (см. изображения):
с.33,34 о падении отрока Прохора с колокольни
с.171 о стоянии на камне
с.173,174 о кормлении медведя с рук

На с.393-394 - удивительный момент из хроники вывоза коммунистами из Сарова мощей святого. Небольшая цитата из секретной записки осведомителя (орфография оригинала): "Гр. Вера Соловьева, проживающая в Дивееве, говорила, что когда приехали в Глухово, то останки Серафима были поставлены в конюшне и женщина вышедшая на двор, почувствовала что двор наполнился каким-то благоуханием и возвращаясь в дом сказала: "Что это такое вы везете?". "Серафима", ответили коммунисты и после этого тут же уехали, боясь как бы чего плохого не вышло из этого."

В книге много фотографий - и на страницах, и в виде глянцевых вклеек (2 вклейки по 8 л.) .

Интервью Дмитрия Сладкова с автором книги от 21.02.2018 Скрыть

Сборник особо ценен тем, что составлен самам автором, из произведений, которые он посчитал самыми удачными. Очень тронул рассказ "Gnadiger Herr Rolf" ("Ваше благородие Рольф"), о случайной встрече на марроканском курорте, где отдыхают в основном немцы, двух немолодых мужчин, которых объединили ностальгические воспоминания о советских временах, о местах, где они когда-то давно оба жили (это Таджикистан). По стилю несколько напоминает Вячеслова Пьецуха, Виктора Каменского, а где-то Генри Джеймса и Шолома Алейхема. Сквозь строки прозы проступает философский, местами грустный и очень добрый взгляд на мир. Юмор у Б.Носика особенный - он у него без едкого сарказма. Разместила несколько страниц из рассказа, можно сказать, на "кладбищенскую тему", называется "Востряково", весьма своеобразное произведение, в нем, похоже, много из личного; а как он пишет о матери!
Книга издана качественно, как это всегда у "Текста". Тираж 1000. Скрыть