Отрывки (с небольшими сокращениями) из сопроводительной статьи Ю.Б.Векслера:
...Наверное, самой трудной из пьес Горенштейна для сценического воплощения является до сих пор не поставленная драма "Споры о Достоевском" (1973), где много больших монологов, похожих на научные доклады, и действие во время этих монологов-докладов как бы останавливается. По воле автора мы присутствуем на обсуждении в научном издательстве рукописи героя пьесы Эдемского "Атеизм Достоевского". Замечательный критик Инна Борисова высказывала предположение, что идея пьесы была рождена знакомством Горенштейна с двумя томами стенограмм обсуждения на "Мосфильме" его сценария "Дом с башенкой". Вполне возможно, ибо то растянувшееся на два года обсуждение с целью уложить написанное Горенштейном в прокрустово ложе социалистического кинематографа само стало почти что пьесой театра абсурда.
Позднее Горенштейн писал о своей пьесе:
«Драма "Споры о Достоевском" написана не только и не столько о творчестве Достоевского, сколько для того, чтобы через творчество Достоевского взглянуть на разрез советского "интеллектуального" общества того времени, точнее того безвременья».
Сегодня, как мне кажется, героев пьесы можно рассматривать, как "существ в беспредельности" (по выражению Достоевского). Рискну предположить своережиссерское видение. Главным в возможной сегодняшней постановке этой пьесы мне кажется полный отказ от "четвертой стены", отказ от камерности. "Споры о Достоевском" скорее всего вообще надо играть не на сцене, а на помосте в центре зала в окружении публики, вынося весь диспут о Достоевском на зрителя. режиссеру, как мне представляется, стоит попробовать "поиграть" и с визуализированным "образом Достоевского", например, с макетами некоего сфантазированного конкурса на памятник писателю. Необходимо также всеми возможными сценическими средствами давать понять и почувствовать зрителю, что каждый герой пьесы в идит своего Достоевского. Один возмутитель спокойствия националист и антисемит Чернокотов чего стоит...
[...]Тогда, в 1973 году, Горенштейн, к изумленю своих друзей, пророчески утверждал, что Чернокотовых Россия еще увидит. Друзьям не верилось.
Написанной уже в Берлине пьесе Горенштейна "Детоубийца" (1985) про Петра Первого и царевича Алексея повезло больше других - она была первой, поставленной в России, где шла в пяти театрах[...]. Драма "Детоубийца" с одной стороны стоит особняком как пьеса историческая; с другой - она начала важную линию в позднем творчестве Горенштейна. Это творческий импульс Горенштейн описал в эссе 1993 года "Лингвистика ка инструмент познания истории".
«Почти десять лет тому назад, с конца 1983 года, периода для истории ясного и неподвижно-застойного, мной вдруг начал овладевать "исторический невроз". Так в тяжелый душный день хочется ветра, беспокойства, неопределенности. Из этого чувства родился замысел драмы о Петровской эпохе, судьбоносной для России и для Европы...»
Горенштейн по примеру Шекспира включает в драму и народные сцены, и эта полифония выявляет подлинный масштаб событий, эхом отражающихся в народной молве. Еще одна важная особенность этой драмы - ее язык. Усилями автора он приближен к языку Петровского времени[...]
"Детоубийца" явно ждет своеговторого пришествия на российскую сцену. Только несчастливое стечение обстоятельств помешало долгой сценической жизни спектакля Фоменко в театре им. Вахтангова, о чем сожалел исполнитель роди царевича Алексея Сергей маковецкий. Нравился спектакль и Горенштейну. В той же постановке в роли Петра выступил тогда совсем иолодой Максим Суханов. Он и сегодня мог бы сыграть эту роль...
[...]Фридрих Горенштейн остается в России явно недостаточно прочитанным писателем, и его глубокие художественные исследования русской истории и русской ментальности продолжают оставаться неизвестными. Это печально особенно в наши дни, когда Россия нуждается в ясно видящих. В книгах и пьесах Горенштейна можно найти если не ответы на важнейшие русские вопросы, то как минимум их правильную постановку, например, верен ли для России какой-то свой особый путь, следует ли ей быть и оставаться империей?
Тем не менее изданные в России книги Горенштейна медленно, но верно находят своего читателя. Уже есть три экранизации произведений Горенштейна: фильмы Евы Найман "У реки" и "Дом с башенкой" и Александра Прошкина "Искупление". Инсценируется его проза[...] Это позволяет надеяться, что и вошедшие в эту книгу драмы Горенштейна. будут продолжать интересовать режиссеров театра и кино и вновь и вновь оживать на русских сценах. Скрыть

Качественное красивое издание, прочные обложка и крепление листов, бумага офсет, четкий шрифт. Тираж не указан.
В конце апокрифа "Книга Юбилеев" есть раздел с названием "Отрывки из "Книги Юбилеев", сохранившиеся у греческих церковных писателей." Отрывок текста со с.240-241:
1.Св.Епифаний Кипрский
Но в Книге Юбилеев, называемой также и Малым Бытием, можно найти, что эта книга содержит имена жен Каиновой и Сифовой, чтобы всяким образом были посрамлены эти слагатели басен для жизни (то есть Сифияне). Когда Адам родил сынов и дочерей, было необходимостью в то время, чтобы его сыновья вступили в брак с собственными сестрами; ибо это не было беззаконием, потому что иного рода не было. Да и сам Адам, можно сказать, был в супружестве почти с собственной дочерью, образованною из его тела и созданною Богом для супружества с ним, и это не было беззаконным. Так и сыновья его вступили в брак - Каин с старшею сестрою, так называемой Савою, а Сиф, третий сын, рожденный после Авеля, с сестрою своею, называемой Азурою. У Адама родились, как описывает Малое Бытие, и другие девять сыновей, после тех трех, так что у него было две дочери, а детей мужеского пола двенадцать: один убитый, одиннадцать оставшихся в живых. Ты имеешь указание на это в Бытии мира и первой книге Моисеевой, где говорится так: "и поживе Адам лет девятьсот тридесят, и роди сыны и дщери, и умре". (Ср. Кн. Юбил., IV).
2. Иоанн Завара
Действительно я знаю записанное в Малом Бытии, что в первый день и небесные силы прежде прочего были созданы Творцом вселенной; но так как это Малое Бытие не отнесено к книгам еврейской мудрости, написанными божественными отцами, то я ничего, что в ней написано, не считаю достаточно твердым и не соглашаюсь с этим учением (ср. Кн. Юбил., II).

Также набрала заголовки глав апокрифа "Заветы двенадцати патриархов" (со страницами):
I. Завет Рувима, первородного сына Иакова и Лии. О МЫСЛЯХ ... с.249.
II. Завет Симеона, второго сына Иакова и Лии. О ЗАВИСТИ ... с.255
III. Завет Левия, третьего сына Иакова и Лии. О СВЯЩЕНСТВЕ И ГОРДОСТИ ... с.260
IV. Завет Иуды, четвертого сына Иакова и Лии. О МУЖЕСТВЕ, И СРЕБРОЛЮБИИ, И БЛУДОДЕЯНИИ ... с.272
V. Завет Исахара, пятого сына Иакова и Лии. О ПРОСТОТЕ ... с.285
VI. Завет Завулона*. О СОСТРАДАНИИ И МИЛОСЕРДИИ ... с.290
VII. Завет Дана, седьмого сына Иакова и Валлы. О ГНЕВЕ И ЛЖИ ... с.296
VIII. Завет Неффалима, восьмого сына Иакова и Валлы. О ЕСТЕСТВЕННОЙ БЛАГОСТИ ... с.301
IX. Завет Гада, девятого сына Иакова и Зелфы. О НЕНАВИСТИ ... с.307
X. Завет Асира, десятого сына Иакова и Зелфы. О ДВУХ ВИДАХ ЗЛА И ДОБРОДЕТЕЛИ ... с.312
XI. Завет Иосифа, одиннадцатого сына Иакова и Рахили. О ЦЕЛОМУДРИИ ... с.317
XII. Завет Вениамина, двенадцатого сына Иакова и Рахили. О ЧИСТОМ ПОМЫШЛЕНИИ ... с.329
Завет Неффалима, сохранившийся на еврейском языке ... с.336
*) В издании в заглавии этой главы почему-то нет указания, какой по счету это сын Иакова. В поисковике нашла: 10-й у Иакова, 6-й у Лии. Скрыть

Со ссылкой на пример западных стран дана рекомендация: прежде, чем прийти на прием к узкому специалисту по головной боли (далее ГБ), как минимум 4 недели вести дневник ГБ. У дневника несколько задач:
Первая задача - считать дни с ГБ и дни приема обезболивающих (подробнее в книге).
Вторая задача важна на этапе, когда диагноза еще нет. Надо записывать ключевые характеристики ГБ, они помогут врачу поставить диагноз первичных ГБ - мигрени или ГБ напряжения (подробнее в книге).
Третья задача - понять, что привело к приступу, выявить провокаторы (триггеры) ГБ. Самые частые провокаторы: день менструального циклы, недостаток (или избыток) сна, стресс, пропуск приема пищи (голод), обезвоживание, алкоголь, физическая нагрузка. Могут быть индивидуальные факторы, пищевые (консервы, острая или азиатская еда, орехи, сыр).
Дан обзор различных видов дневников: в бумажном виде, в виде приложений для смартфонов.
В конце книги проводится один из вариантов бумажного дневника на 30 дней.
Возраст 16+. Печать и бумага офсет. Тираж 2500. Скрыть

Выборочно отрывки (с незначит. сокращениями):
С.104-105. ...Я листала бабушкину Молоховец тайно, не зная, можно ли мне ее брать в руки. Между страниц лежал как закладка высохший цветок. Моя детская фотография. Открытка с поздравлением с Днем Победы. Книга показалась мне неинтересной - что-то про бульоны двойной крепости, которые бывают красные и белые. Я решила, что это про войну. Иначе почему бабушка так дорожит книгой?
Теперь я, как и бабушка, люблю читать кулинарные книги. Просто так. Не потому, что хочу узнать рецепт. Кстати, мое личное наблюдение: если нужно найти рецепт национального блюда, не ищите его на специальных национальных порталах и в таких же книгах. Никто не признается в том, какой именно секретный ингредиент даст самый правильный вкус. Национальные блюда - это тайна, магия и приворотное зелье. Я очень горжусь, что расколдовала несколько рецептов, добавив в них нужные ингредиенты, которые не были описаны ни в одном рецепте. Иногда достаточно добавить не хмели-сунели, а уцхо-сунели. Или вместо молока - сметану. Не обычный репчатый лук, а красный. Не острый перец, а сладкий, паприку. Заменить петрушку кинзой, а тархун смешать с мятой. Лишь тогда получится нужное сочетание. Да и не доверяйте, по крайней мере целиком, рецептуре. В кавказской кухне не бывает точных рецептов, выверенных пропорций. Бросайте на глаз, варите по ощущениям. Блюдо надо чувствовать. Разговаривать с ним. Если руки сами тянутся подсыпать перца, не останавливайте этот порыв. Вообще приготовление, кухня, посуда - это не про рецептуру, а про душу и сердце. Это я точно знаю. Желудок тут совсем ни при чем.
В старых кулинарных книгах... Эти книги написаны не для того, чтобы по ним готовить. Эти книги надо читать как художественную литературу. Они все про женщин, которым пришлось выживать любой ценой, вытаскивать свою семью, лечить детей или родителей. А потому смешивать, вываривать, процеживать, доводить, томить, прожаривать. Чтобы в конце концов сесть в одиночестве на кухне, взять кусок хлеба, натереть горбушку чесноком и есть, от усталости не чувствуя вкуса. Кто же готовит для себя?

Заключительные абзацы книги:
...Что такое еда? Рецепторы? Привычки? Навыки кухонной логистики - уметь готовить на трех сковородах одновременно? Вкусовые ощущения? Пресловутая "искусная рука"? Я не знаю. Еда - это даже не про путь к сердцу, не про секретные ингредиенты и уникальные рецепты. Еда - про семью. Про генетическую память.
Мой муж самым изысканным ресторанам предпочтет домашние куриные котлеты с пюре или просто с отварной картошкой без чеснока и зелени. Так, как готовила его мама. А мои дети, попробовав куриный суп с лапшой не дома, а где-то еще - в гостях, в ресторане, - говорят, что я готовлю по-другому. Вкуснее режу. В памяти остается именно нарезка - мама шинковала капусту длинными ломтиками, бабушке в голову не приходило ошпаривать помидоры, чтобы снять кожицу. Ведь какой помидор без кожицы? А огурцы? Как вы едите огурцы? Чистите, или, если молодые, режете с кожицей? Я ем огурцы так, как приучила бабушка. Она очищала любой, самый свежий огурец, только с грядки, от кожицы, разрезала пополам, делала продольные разрезы, посыпала солью и растирала половинки друг о друга.
Готовьте для семьи. Ведь именно ваш борщ или омлет дети запомнят на всю жизнь. Да, они будут готовить по-другому или вовсе не готовить. Но "мамин борщ", "бабушкины пирожки" - те самые семейные скрепы, на которых все и держится. Моя близкая подруга недавно сказала, что для нее счастье и спокойствие - когда в холодильнике есть кусочек торта - домашнего, приготовленного по бабушкиному рецепту. У меня те же ощущения. Если в моем доме будет пахнуть свежей выпечкой, травами, специями, чесноком, пирогами, бараниной, все будет хорошо. Дом устоит, семья сохранится, дети будут счастливы и здоровы. А чего еще желать? Скрыть

Этот мальчик Мотл - он солнышко. О своей жизни в Америке, стр. 280: "Когда есть время, я забегаю к старому своему товарищу Вашти. Но его "боссиха" (хозяйка) не особенно рада моим визитам. Она заметила, что Вашти иногда подсовывает мне кусок рожка или парочку изюминок и миндалин. Двух сластен, говорит она, ее ларек выдержать не может! Так что я больше туда не хожу. Я жду, когда Вашти придет вечером домой. Иной раз он приносит мне в кармане что-нибудь вкусное. Но Броха как увидит, что я жую, тут же докладывает моему брату Эле. Эля спрашивает, что я жую. Я отвечаю: "Чойнгом". То, что все в Америке жуют. Но Броха говорит, что у нее с души воротит от этой жвачки. - Не все ли тебе равно? - удивляется Эля. - А если коровы жуют жвачку? Тут вмешивается Пиня. Он не может допустить, чтобы американцев сравнивали с коровами. Он говорит: - Ты берешь народ, первый, величайший, мудрейший и самый свободный народ в мире, и сравниваешь его с... коровами! Скажи мне, пожалуйста, что было бы с нами, если бы Колумбус, упаси бог, не открыл Америку? - Другой открыл бы! - отвечает просто и не задумываясь Эля."
Обложка с клапанами. Тираж 5000. Скрыть