Первое, что удивляет в этой книге - это ее размер. Маленького ежедневника (10*15 или около того). Что кажется странным. Во-первых, потому что до этого в руках были тома "Записок об Анне Ахматовой" - и, увидев одинаковое оформление, решаешь, что и эта книга должна быть, по крайней мере, не меньше. А во-вторых, потому что это книга - воспоминания о собственном отце. Неужели так мало есть что сказать?
Прочитав книгу, вопросы исчезают. Удивление остается.
Это в Ахматовой Чуковская - "записывающая каждое слово". А детские воспоминания по определению не могут быть последовательны. Это маленькие драноценные кусочки. И их не может быть много.
В книге содержаться преимущественно воспоминания о дачном периоде жизни семьи Чуковских в Куоккале, где отец - Корней Иванович - играл, безусловно, главную роль. И этот взгляд на мир Чуковского глазами ребенка - БЕСЦЕНЕН! Это калейдоскоп красок, звуков, запахов, вкусов... Всего того, чем заполнено детство, и что напрочь перестаешь замечать, став взрослым. "Такого" Чуковского вы не встретите ни у одного биографа-мемуариста!
Немного Петербурга (публичные выступления К.И. и переезд в 1917 в Петроград), немного воспоминаний из последних лет жизни Корнея Ивановича (Переделкино). Очень много - о ежечасном, ежеминутном творческом труде Чуковского, о характере, нет - характерище - главного героя - его простоте и сложности одновременно, силе духа и воли в горе и в радости.. И все это ни капельки не скучно, не однотонно.
Для меня эта маленькая книга стала большим призывом к действию, к дальнейшему чтению - изучению творчества Корнея Ивановича, прежде всего, его педагогических и критических работ.
P.S. В описание "от издателя" указано, что иллюстраций нет. НЕПРАВДА! Во вклейке приведены ч/б семейные фотографии, портреты и рисунки (в т.ч. И.Репина) членов семьи Чуковских, обстановки их дома и проч. Скрыть

Рассказ об этой книги нельзя не разделить (хотя это не всегда получается развести) на рассказ о самом издании и о его авторе.
Начнем с первого. Эта новая книга священника Ярослава (Шипова) – на самом деле, переиздание книги «Первая молитва», вышедшей в 2011 г. в том же издательстве, с очень небольшими дополнениями (добавлено порядка 10 рассказов к ранее выходившим ста). Под названием «Райские хутора» выходил сборник рассказов отца Ярослава в 2007 г. в издательстве «Светлый берег».
Это уже шестой сборник его рассказов – до этого, в советское еще время, выходило четыре сборника члена Союза писателей СССР Ярослава Алексеевича Шипова, тогда еще не священника («Путешествие на линию фронта» (1981), «Шел третий день» (1984), «Западная окраина» (1986), «Уездный чудотворец» (1990)). Ряд из этих ранних рассказов вошел потом в книги отца Ярослава.
Соответственно содержание рассматриваемой книги делится на несколько частей – это рассказы о людях еще советской эпохи (частично автобиографических), рассказы, основанные на четырех годах «северного служения», рассказы, посвященные московскому периоду священнического служения о.Ярослава (часто от имени других людей). Но этот сборник рассказов – не последовательное изложение жизни главного героя, а некая смесь размышлений о жизни и людях.
Рассказов о жизни священников и монахов здесь не так много, что отличает этот сборник от других книг, выходивших в данной серии (архимандрита Тихона, О.Николаевой). О.Ярослав или некий священник часто выступает лишь одним из героев, не всегда главным. Здесь автор становится рассказчиком-наблюдателем. Храм или служба являются нередко только фоном для изображения людей и событий нерелигиозных.
Для этой литературы существует особое название - священническая проза, где рассказы и повести выступают не столько произведениями искусства, сколько особой формой проповедничества. Она является отражением жизни во всем ее многообразии, на основе священнического опыта. Автор смотрит на все умным и немного грустным взглядом, повествуя ли о мире священничества, нам широко не известном, или о простых деревенских людях (не всегда, правда, действущих в простых обстоятельствах).
В рассказах о.Ярослава есть чудеса и чудесное, но нет мистики. Есть люди, хорошие и разные, и про их радости и страдания автор ведет свой неторопливый рассказ.
А рассказывать он умеет, накопив за немалый свой век и опыта, и мастерства.
Родился о.Ярослав в 1947 г. (и поэтому, кстати, много пишет о мальчишках послевоенной поры).
В 1980-е гг. стал писателем – кончил Литинститут, в 1983 г. вступил с Союз писателей, печатался и работал в толстых столичных журналах и столичных же издательствах. Таких, наверное, тогда называли "почвенниками". Как писатель и человек увлекался охотой, причем охотой как образом жизни – как сам рассказывал в одном из интервью, «только бы в лесу жить». Охотился по всей стране и многие из его охотничьих историй легли в основу его рассказов. Именно как охотник оказался в конце 1980-х гг. в одном из глухих районов Вологодской области, где купил деревенский дом. Местный колхоз захотел восстановить храм, а священником поставить Я.А. Шипова, уже серьезно связавшего свою жизнь с верою. Так в 44 года он принял духовный сан. Прослужив четыре года, из-за ревматизма вынужден был вернуться назад в Москву, где служит по сегодняшний день, являясь настоятелем крупного московского храма на Варварке. Эти северные годы он потом уже описал в своих рассказах – именно они и стали основным блоком его современной прозы.
Кстати, жаль, что в книге нет биографии о.Ярослава – она многое помогает понять в его рассказах. Возможно, автор сам этого не захотел.
Сборник получился очень хороший – прозрачно и ясно написанный отличным русским языком. Без морализаторства и биения себя в грудь (и побивания других камнями), сложных аллюзий, рассуждений о недоступном простым смертным, вознесения себя над толпой. Этакая добротная русская проза. Рекомендую. Скрыть

Есть две биографии Ольги Берггольц. Первая. Родилась в 1910 г. в семье врача, рано начала писать стихи («Ленин, «Песня о знамени» и др.), которые быстро стали печатать. В 1928 г. стала женой замечательного советского поэта Бориса Корнилова, расстрелянного в 1937 г. Рассталась с ним в 1930 г., родив ему дочку Ирину. Тогда стала женой Н.Молчанова, родив ему дочь Майю. Обе девочки умирают в детстве (1933 и 1936). В июле 1937 г. Берггольц проходила свидетелем по «делу Авербаха» и после допроса попала в больницу в преждевременными родами. Уволена с работы, исключена из партии, но через год восстановлена за необоснованностью обвинений. В декабре 1938 г., беременная, арестована как участница «троцкистко-зиновьевской организации», в апреле 39 г. потеряла ребенка. Детей у нее больше не было. Опять исключена из партии. В июле 39 г. ее дело за недоказанностью состава преступления прекращено. Восстановлена в партии. В конце июня 1941 г. отправлена на работу в Радиокомитет (Дом Радио), где проработала всю войну, написав четыре книги стихов и став «блокадной музой» и одним из самых известных героев блокады. В январе 42 г. умер от истощения и болезни муж. В апреле стала женой своего коллеги по Радиокомитету Г.П. Макогоненко (1912-1985), в послевоенные годы профессор ЛГУ, исследователь русской литературы 18-19 вв., человек и ученый вполне консервативный. В августе 46 г. стала объектом критики как поклонница Ахматовой (которой в свое время сильно помогла и которую никогда не осуждала). В 51 г. награждена Сталинской премией. В 60 г. создала текст для мемориальной стены Пискаревского кладбища со ставшей знаменитой строфой «Никто не забыт, ничто не забыто». В 59 г. расстается с Макогоненко. В 67 и 68 гг. по ее работам «Первороссийск» и «Дневные звезды» созданы два одноименных фильма (в прокат вышел только последний).
Есть и другая биография. Став – по любви – женой Молчанова, изменяла ему. Последний роман завела незадолго до его смерти с Макогоненко. При этом всегда писала и говорила, что такой любви, как с Молчановым, у нее не было и не будет. В 30-е гг. стала пить, впоследствии запоями, от чего (безуспешно) лечилась. В начале блокады страдала от дистрофии, но была вывезена в Москву, где поправилась. Вернувшись в Ленинград, жила, по ее словам, хорошо – в тепле и сытно, шила себе платья. Верила до конца Сталину, верила в партию, во всем винила НКВД. Власти ее не любили, хотя и терпели. Страдала от цензуры, многое было издано лишь после ее смерти.
Судьба дала Ольге Берггольц много, много и отняла, искорежив её и как женщину, и как человека, и как поэта. Итогом стала жизнь страшная и трагичная, всесоюзная известность, причиной которой была самая ужасная война в истории нашей страны, творчество, «жестокий расцвет» которого пришелся на время, которого лучше бы никогда не было.
Обе Берггольц есть в рассматриваемой книге, которая могла, да не стала событием. Начнем с того, что рекламируемые составителями открытия и новинки в данном издании полностью отсутствуют – ВСЕ ТЕКСТЫ, напечатанные здесь, ВЫХОДИЛИ РАНЕЕ (с 1979 по 2010 г.). Составители лишь скомпоновали их, снабдив некими комментариями и хорошей подборкой иллюстраций (многие из которых действительно малоизвестны).
Дневники (самая интересная часть работы) даны в отрывках и их немного (120 стр.). Письма не особенно занимательны (85 стр.). Из следственного дела нового нет практически ничего (цитаты занимают в общей сложности полторы страницы), основная масса 25-стр. статьи – пересказ ранее опубликованных материалов. Воспоминания о Берггольц удивляют подбором – все они или о войне или о ее похоронах. Составители пишут, что и дневники, и следственное дело Берггольц закрыты для исследователей – вот в каком направлении надо работать, а не перепечатывать старьё…
Половину книги занимают стихи Берггольц – в подавляющем большинстве выходившие при ее жизни (265 стр.). Скажу честно, что как поэт, Берггольц мне никогда не нравилась. Талантливый стихотворец, она была на голову ниже своего первого мужа Б.Корнилова. О войне (не только о блокаде) писали многие другие поэты, и стихи стали хрестоматийными. Лучшим ее произведением о блокаде стала, на мой взгляд, мемориальная надпись на Пискаревском кладбище, созданная через много лет после окончания войны. Гораздо интереснее (если можно так сказать, потому что звучит цинично) ее поэзии стала ее жизнь, которой, со всей ее славой, не позавидуешь, и от которой не оторвешься. Думается, что если бы не война, Берггольц была бы малоизвестным и (наверное, справедливо) забытым советским поэтом 1930-70-хх гг., стоявшим в тени ее великих современников и старших по возрасту (и месту на поэтическом Олимпе), таких как Ахматова, Пастернак, Арсений Тарковский и многие другие.
Что касается этой книги, то вышла в общем неплохая (но дорогая) поделка, годящаяся для знакомства с жизнью и творчеством Берггольц, но ничего оригинального и интересного (тем более запретного) в ней нет. Даже к рассказу о блокаде она ничего не добавляет. Скрыть

Книга Николая Николаевича Никулина (1923-2009) «Воспоминания о войне» вышла впервые в (роскошном) издании Государственного Эрмитажа в 2007 г., за полтора года до смерти автора. Потом была переиздана в 2010 г. И сразу же вызвала очень резкую полемику, участники которой обвиняли покойника в создании чуть ли не пасквиля на Великую Отечественную, утверждали, что именно с его руки пошли в печать заявления о том, как Красная армия воевала голыми руками, бросая на укрепленные немецкие позиции тысячи солдат, заваливая немцев трупами, и проч.
Для интересующихся деталями предлагаю познакомиться с этой полемикой здесь http://ru.wikipedia.org/wiki/%CE%E1%F1%F3%E6%E4%E5%ED%E8%E5:%CD%E8%EA%F3%EB%E8%E D,_%CD%E8%EA%EE%EB%E0%E9_%CD%E8%EA%EE%EB%E0%E5%E2%E8%F7 и здесь http://waralbum.ru/bb/viewtopic.php?id=152.
Для остальных – немного об авторе и его книге. Родился (повторю еще раз) в 1923 г. Т.е. он принадлежал к тому самому поколению 18-летних, которые сразу после окончания школы ушли на войну и практически все там и остались – не освоив профессии, не создав семьи, не построив дома. В общем, не прожив уготованной им жизни.
Он – прожил. Осенью 41-го ушел добровольцем в армию. Воевал в основном под Ленинградом, в основном в артиллерии, через Псков вышел в Прибалтику, потом Варшава, Германия. Кончил войну сержантом, в Берлине. Четырежды ранен, награжден орденами и медалями.
После войны окончил ЛГУ, в 1949 г. пришел работать в Эрмитаж, там и остался. К концу жизни был членкором Академии художеств, профессором, завкафедрой, автором многих книг по истории западной живописи 15-18 вв., человеком известным и уважаемым в своем мире.
И еще он написал воспоминания о той войне. Написал еще в 1975 г., к публикации их не готовил. Более того, боялся – говорил, что особый отдел для него не пустой звук и через 60 лет после окончания войны. Писал для себя, эдакий внутренний протест против утверждающейся при Брежневе лакированной истории Великой Отечественной, в том числе и через официальные мемуары маршалов и генералов.
Книга включает в себя мемуары (1970-е гг.), дневниковые записи из госпиталя (43-й год), несколько десятков литературно обработанных новелл (1970-е), записанные впечатления более позднего времени – встречи ветеранов, поездка в Германию (1980-90-е гг.), наконец, краткое послесловие к первому изданию.
Не берусь судить ни солдата Колю Никулина, ни профессора Николая Николаевича. Да, о войне он пишет жестко и грубо – смерть, еда, женщины. Но так писали и до, и после него. Да, его рассказ о Жукове («избить, выбросить в канаву и обоссать» - о водителе, не уступившем кортежу маршала дорогу) – это солдатская байка, встречающаяся и в других воспоминаниях. Верить или не верить автору всего текста – дело читателя.
Взгляд Н.Н. Никулина на войну – один из многих. Он был тем интеллигентом, который к военной жизни был совсем не приспособлен, и должен был (как ему подобные) быстро погибнуть. Но остался жив, и выслушать его мнение никто из не испытавших того же, что испытал он, запретить не может. Человек, добровольно ушедший на войну и своим щуплым телом закрывавший тех, кто остался дома, достоин уважения и права на собственное мнение, как бы оно нам не было неприятно.
Есть только один способ понять, готовы мы принять его взгляд или нет – это прочитать его книгу. В общем хоре есть место (и право на это место) у каждого ветерана. Рекомендую.

Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Первую книгу Л. Юзефовича я прочитал в 1988 г. Это была вполне научная работа, основанная на его кандидатской диссертации – «Как в посольских обычаях ведется…». Несколько лет спустя, в 1993 г., это был «Самодержец пустыни». Эта работа произвела меня, даже на фоне многочисленных тогдашних исторических исследований, большое впечатление – было видно, что автор совершенно по-новому подошел к жанру исторического труда. Это был настоящий документальный роман.
С той поры с творчеством Л. Юзефовича я не пересекался. Но увидев информацию о выходе его новой работы о Гражданской войне, я решил купить ее, несмотря на немалую цену.
Что такое «Зимняя дорога»? Это, с одной стороны, рассказ об одном малоизвестном эпизоде Гражданской войны на дальней окраине России (формально – даже за пределами привычной хронологии Гражданской войны). С другой стороны, это повествование о судьбах двух незаурядных и – опять же – забытых героев того великого противостояния среди якутских снегов.
Начавшись в конце 21 г. как местное восстание белых офицеров, местной якутской интеллигенции и простого народа, оно приобрело иной характер после того, как Временное Приамурское правительство во Владивостоке решило поддержать их, отправив 750 добровольцев под руководством генерала-лейтенанта колчаковского производства А.Н. Пепеляева (т.н. Сибирскую дружину). К декабрю 22 г. небольшой район, в который входили Аян, Охотск и Нелькан, подконтрольные Пепеляеву, оставался единственной территорией России, которую удерживали белые. В феврале 23 г. против Пепеляева был направлен отряд большевиков во главе с Иваном Стродом. Владивосток между тем был занят красными войсками, возвращаться белым было больше некуда.
И сама история Якутского похода, и фигуры противостоящих друг другу вождей настолько яркие и нереальные, что кажутся придуманными, героями художественного эпоса, вроде Одиссеи (с которой часто сравнивают те события). Действительно, оборона якутского зимовья, где красные укрываются за стенами из мороженных навозных плит и тел убитых, выглядит просто по-голливудски фантастической.
Пепеляев - личность на фоне не только тех событий необычная: не пьет, не курит (при том, что наркомания была тогда вполне распространенным явлением), скромен в быту. Демократ (на деле), отнюдь не монархист. Был сторонником автономной Сибири. Противник смертных казней и карательных операций, заботился о пленных и раненых. Рядом с такими своими современниками как атаман Семенов и барон Унгерн – просто святой. Не случайно пользовался настоящим авторитетом и у начальства, и у подчиненных.
Яков Строд – выходец из простой семьи, полный георгиевский кавалер, получивший за Гражданскую войну три ордена Красного Знамени (это тогда, когда и один был редкой и очень высокой наградой). Имел восемь ранений и непростой характер. По убеждениям анархист.
Один поэт, другой писатель. Оба идеалиста, люди схожие. Пепеляев и Строд сумели сохранить благородство тогда, когда это слово было просто забыто и бессмысленно. Во многом благодаря им этот последний эпизод Гражданской войны оказался почти бескровным, без обычных уже жестокости и насилия.
Издание начинается и заканчивается рассказом о судьбах Пепеляева и Строда, причем их жизнь после боев в Якутии не менее, а более интересна.
Л. Юзефович пишет, что «по Гегелю, трагедия — борьба не добра со злом, не правды с неправдой, а двух сил, каждая из которых обладает частью правды, но видит эту часть как целое». Его книга показывает, как это может быть в реальной жизни.
Книга очень профессионально выстроена и оформлена. Автор опирался на свои многолетние исследования, как архивные, так и документальные – это и газетные публикации, дневники современников. Л. Юзефович постоянно цитирует различные источники (правда, ссылок на них не дает), и так же постоянно сопоставляет эти источники, комментируя их и рассуждая о прочитанном. Пишет без пафоса и обличений, никого не поддерживая и не осуждая.
Оформление также на высоте – твердый переплет, рыхлая офсетная бумага, вклейка с ч/б фото, рисунками и картами. В приложении – библиография.
Очень рекомендую всем интересующимся не только Гражданской войны, но и историей нашей страны – очень полезное чтение.

Как много писателей, как мало читателей… Скрыть