Данная книга - переиздание работы Артема Драбкина и его коллег, уже выходившей в Эксмо в 2011 г. и разошедшейся с тех пор. Герои этой книги - танкисты и самоходчики. Кто попал на Валентайны и Шерманы (и не хулил их, находя множество достоинств), кто сражался на СУ-76 и ИС-2, но основная масса шла в прорыв на Т-34. В аннотации названы легкие танки начала Великой Отечественной - на них некоторые из интервьюируемых учились в танковых училищах, но воевали они все на современной технике, а тех, кадровых танкистов, что действительно шли в бой на своих танкетках, в живых к 43-44 гг., когда наши герои в основной своей массе попали на фронт, никого не осталось, за исключением С.А. Отрощенкова, призванного в армию в 40 г. и действительно встретившего немцев на Т-26 (беседа с ним, пожалуй, самая интересная во всем этом сборнике).
Этот сборник интересен всем - в нем есть рассказы и о довоенной жизни будущих солдат и их семьях, об обучении в военных училищах, и, естественно, о военных буднях и немногих днях отдыха и лечения.
Есть три больших интервью - на 50-75 стр. (с Матусовым, Аматуни и Отрощенковым), основная же масса - по 15-20 стр. Во всех них есть множество мелких, но интереснейших деталей: как мочили песок или клали мокрый брезент перед пушкой, чтобы замаскировать себя от разлетающейся во все стороны пыли от дульного тормоза, как выжигали вшей выхлопными газами. Или вот пример из курсантской жизни: "Было и такое упражнение: заряжающий берет лопату и и идет метрах в 10-20 впереди танка и штык лопаты перемещает вправо-влево, вверх-вниз, а наводчик должен прицел орудия держать по центру этой лопаты. Это очень тяжело" (с.152).
Есть истории о настоящей, а не придуманной войне. Вот одна из них. Рассказывает С.А. Отрощенков. Идут бои на Дону. "Между хуторами, расположенными на холмах, пролегала низина. Рано утром по ней огромной сплошной толпой пошла, спасаясь из окружения, 8-я итальянская армия. Когда передовые части итальянцев поравнялись с нами, по колоннам пошла команда: "Вперед" Давить!" Вот тогда мы им с двух флангов дали! Я такого месива никогда больше не видел. Итальянскую армию буквально втерли в землю. Это надо было в глаза нам нам смотреть, чтобы понять, сколько ненависти тогда у нас было! И давили этих итальянцев, как клопов. Зима, наши танки выкрашены известью в белый цвет. А когда из боя вышли, танки стали ниже башни красные. Будто плавали в крови. Я на гусеницы глянул - где рука прилипла, где кусок черепа."
В книге есть вклейка с черно-белыми фотографиями и схемами. Практически нет опечаток.
Отличная книга. Очень рекомендую всем интересующимся историей Великой Отечественной. Скрыть

Предлагаемое издание является первой научной публикацией документов о жизни и труде населения не оккупированных в годы Великой Отечественной войны районов Ленинградской области. На сегодняшний день сложилась пародоксальная ситуация: в большей степени изучены проблемы времен оккупации, чем история тех районов, жители которых в экстремальных прифронтовых условиях боролись за спасение страны и Ленинграда. Отметим в оправдание, что с одной стороны, скорбная тень блокадного Ленинграда заслонила окружавшие его районы, с другой стороны, под немцами оказались входившие тогда в состав Ленинградской области Псковская и Новгородская области, впоследствии самостоятельно не только существовавшие, но и изучавшие свою военную историю.
К сентябрю 41 г. немецко-фашистские войска заняли почти две трети Ленинградской области(напомню, что под немцами они находились почти три года - освобождение к ним пришло только в первой половине 44 г.). Положение жителей сел и городов не оккупированных районов было очень нелегким. Они несли все тяготы трудовых мобилизаций, строили оборонительные сооружения, аэродромы, фронтовые дороги, восстанавливали разрушенные противников железные дороги, заготавливали лесоматериалы, торф и т.п. Одновременно нужно было сохранить сельское хозяйство и животноводство, обеспечить поставки продукции на фронт и в блокированный Ленинград. И это при том, что почти все взрослые мужчины ушли в армию и в колхозах и совхозах их оставалось (как и техники и лошадей) очень немного.
Авторы пишут, что они столкнулись со значительными трудностями при работе с архивами - допуск к ним оказался сильно затрудненным властями, что затянуло и усложнило подготовку издания. Для сборника оказалось отобрано 244 документа различного объема - от полу страницы до 10-15 страниц. Почти все они ранее находились на секретном хранении и не публиковались, а многие никогда не изучались исследователями. Разнообразные по тематике, объему, виду, эти архивные документы воссоздают канву событий военного лихолетья, прослеживают изменения в приоритетах местных органов власти, рассказывают о достижениях и потерях, о повседневной жизни тысяч людей тыловых и прифронтовых районов. Многие документы действительно по-новому показывают различные эпизоды тех лет. Скажем, часть районов области оказалась в блокадном кольце, их снабжение осуществлялось по ленинградским нормам, что привело к резкому подъему смертности среди населения. Но если о голоде в Ленинграде известно всему миру, то проблема снабжения блокадников за пределами Ленинграда до сих пор остается в тени. Спецдонесения УНКВД ЛО сообщали, что в ряде сельсоветов к весне 42 г. хлеб (причем лишь половину нормы) получали только учителя и служащие, а остальное население - ничего. Все запасы были отданы фронту и Ленинграду и люди стали умирать.
Книга состоит из небольшого, но обстоятельного введения от составителей, сборника документов (общим объемом в в 550 стр.), комментариев (небольших по объему, но емких), и различных приложений на 20 стр. Выпущено оно на хорошей бумаге тиражом в 1000 экз.
Издание получилось отличным и дает множеством оригинальных текстов, позволяющих составить непредвзятую картину жизни одной из самых пострадавших областей страны. Всячески рекомендую его всем интересующимся историей Великой Отечественной. Скрыть

Есть авторы, чья плодовитость с самого начала вызывает сомнение в их способности выдать качественный продукт, и пожелание получше сосредоточиться над своим материалом, страдающим от такой спешки. Возможно, кто-то только так и может творить, когда нет ни предварительной, черновой работы, нет последующего осмысливания и редактирования. Такие люди, похоже, писать умеют только на бегу, в спешке – они обессилеют и сделаются бесплодными от остановки.
Знакомство с трудами В.Шигина производит впечатление, что данный автор – именно спринтер: рванул вперед, добежал и упал. Результат – увы, не на мировой рекорд…
О чем рассматриваемая книга? Она, как часто бывает у Шигина, составлена из отдельных, совершенно не связанных друг с другом повествований. Первая часть (общим объемом в 190 стр.) посвящена «матросским бунтам» 1906 г. Из этих 190 стр. лишь 70 с небольшим касаются указанной в заглавии книги темы – восстанию на крейсере «Память Азова». Остальное повествование касается восстаний в Свеаборге и Кронштадте.
Вторая часть книги (занимающая 150 стр.) говорит о неудачном походе отряда кораблей красного Балтийского флота на разведку в Таллин, чтобы выяснить, нет ли там английского флота, действительно там оказавшегося и практически без боя пленившего два советских эсминца.
Темы все действительно интересные, малоизученные, содержащие множество мифов, копаться в которых должно быть истинным наслаждением для настоящего историка. Не сомневаюсь, что Шигин получал удовольствие от своей работы, только вот разделить с ним удовлетворение результатами его трудов не получается…
Что не так? Как всегда у Шигина, нет ни списка использованной литературы, ни каких-либо отсылок на труды, которыми он пользовался. Что и откуда он брал, какими источниками пользовался и как – по большей части неизвестно. Автор, конечно, демонстрирует знакомство с большим количеством различных материалов, но назвать это знакомство серьезным не получается.
Вот пример. Шигин, как всегда, активно цитирует те или иные труды – как исторические исследования, так и различные документальные материалы – архивные, мемуарные – для иллюстрации отдельных положений своего труда. При этом чужие материалы превращаются в основной костяк текста Шигина, а его рассуждения являются нитками, держащими чужой текст. Вот как это выглядит: закавыченные цитаты идут в следующем порядке – с.26-38, 39-46, 46-49, 49-53, 54-58, 60-62, 62-66, 69-72, 73-77. Фактически из 50 страниц шигинских всего несколько. Это, извините, скорее хрестоматия, но тогда вместо авторства Шигин может претендовать только на составительство (получив право на использование чужих материалов). Добавлю, что многие цитаты не закавычены, так что непонятно, когда заканчивается чужой текст и начинается авторский – см. с.68, 88, 91, 105, 111 и мн. др.
Периодически Шигин повторяет свой собственный текст – см. стр. 212-13 и 222-23, 198 и 250.
На с.255-67 автор совершает экскурс в прошлое, рассказывая о героизме русских моряков 19 в. Зачем столь подробно писать об этом в книге, посвященной иной теме? Ну, укажи на данный факт, сошлись на те или иные работы, но раздувать таким образом объем книги просто неприлично.
Даже работу с источниками Шигин ведет халтурно – на с.116 он пишет, что восстание началось в 24 часа, на с.117 – в 23. Так когда же, недоумевает читатель? Такие вещи надо оговаривать. На с.119-36 вместо последовательного рассказа о ходе восстания в Кронштадте автор ТРИ РАЗА пересказывает одно и тоже, приводя многостраничные цитаты из различных источников. Так даже школьники рефераты не пишут…
На с.106, 108 и 138 приводится различное название большевистской газеты – то «Казарма», то «Вестник казармы». Они действительно были разными на протяжении нескольких месяцев или это автор напутал?
На с.216-17 он путает телеграмму Раскольникова Троцкому с телеграммой Троцкого Раскольникову.
Много странных утверждений – «адмиральская приемная была отделана ореховым и полированным деревом» (с.6). Это разные сорта дерева? Если нет, то грамотные люди пишут «полированным ореховым деревом».
Зато Шигин не прочь щегольнуть пафосным заявлением, наверное, кажущимся ему литературным – «Революционный топор» в руках «красного Раскольникова» должен был крушить врагов направо и налево» (с.231). Периодически встречаются непонятные выражения: «заменил квартирную блокаду в доме, где жила семья Троцкого, на «диктатуру пролетариата» (с.200).
В начале книги автор пространно рассказывает о своем образовании, как их учили истории доктора наук, как из них готовили ученых и преподавателей. Однако историю он усвоил явно плохо – на с. 218 он обвиняет Раскольникова в желании «получить очередной орден». Интересно, какой – первый советский был учрежден в 1924 г.
Автор, как обычно, вообще не раскрывает морские термины – кондукторы, переменная часть команды, ученик, старцер и проч. Не раскрываются сокращения – ЭМ, РККФ и др.
В книге есть подборка фото, но основная масса касается только восстания на «Памяти Азова». Имеется четыре фото – почему-то Азефа, Николая II, Троцкого и Раскольникова.
Содержание изобилует опечатками (особенно вторая половина).
В общем, данное издание – это очередная халтура от каперанга, скоро испеченный блин, изобилующий многословием, пафосом и домыслами (автор верит в «мировую закулису», не раскрывая, правда, чем, где и как она занималась; обвиняет Троцкого и Раскольникова в сознательной сдаче кораблей англичанам, но ни одного факта в доказательства не приводящего), но страдающий дефицитом точности и обстоятельности. Автор обещает раскрыть множество тайн, но в очередной раз не достигает этого. Вторая часть книги еще ничего, но и она представляет собой скорее конспект различных прочитанных Шигиным работ. Если бы Вече держало нормальных редакторов, вычитавших и сокративших рукопись на треть, еще мог бы выйти какой-то толк из этого издания. А так - не буду рекомендовать эту слабую и поверхностную работу тем, кто действительно интересуется историей нашей страны – поищите более серьезные работы. Скрыть

Пушкин и Царское Село связаны самым тесным образом. Это все мы знаем с детства. Пушкин-лицеист, первые стихи, благословивший юношу-поэта Державин, лицейская дружба – все это стало уже легендой, отлившейся в классических строчках «Нам целый мир чужбина, Отечество нам Царское Село». Гораздо меньше известно, что вскоре после женитьбы, в мае 1831 г., Пушкин вместе со своей молодой женой на пять месяцев перебрался в Царское Село, сняв там небольшой дом.
Эти царскосельские месяцы были наполнены счастьем первого семейного лета, радостьью дружеских встреч и новых знакомств. Личное общение дополнялось перепиской, которую вел Пушкин. Это и эпистолярный поединок с Чаадаевым по поводу определяющих историко-философских вопросов прошлого и настоящего; и сердечность в письмах к Нащокину, которому пришлось улаживать в Москве денежные и прочие житейские дела Пушкина; и обсуждение литературных вопросов в переписке с Вяземским. На царскосельской даче были созданы «Сказка о царе Салтане» и «Письмо Онегина к Татьяне», статьи-памфлеты, которыми разрешилась длительная литературно-журнальная вражда Пушкина с Булгариным и Гречем, и патриотические стихи «Клеветникам России» и «Бородинская годовщина», вызванные восстанием в Польше. Здесь пришли ему замыслы трудом по истории Французской революции и Украины, к которым поэт приступает в тяжелый для России 1831 г. – год холерным бунтов и польского восстания.
Подобранный для данного издания жанр хроники не предполагает комментариев автора – представленные в книге сведения ценны сами по себе и оживают в слове Пушкина и его современников. Собранные с максимальной полнотой и изложенные в рассматриваемом издании события – личные, житейские, творческие, общественные – тесно переплетаясь, создают многоплановую картину жизни поэта в Царском Селе весной-осенью 1831 г.
Дополнением к основному тексту хроники стали приведенные в конце книги отрывки из воспоминаний современников Пушкина, которые запечатлели существенные подробности бытовой стороны дачной жизни молодой семьи. В книге также приводится статья об истории дома Китаевой, где и обитал Пушкин с женой, созданная Н.М. Чернецовой.
Издание богато иллюстрировано рисунками Пушкина. На двух цветных вкладках представлены различные материалы – портреты, схемы, картины.
Всяческие рекомендую его всем интересующимся жизнью и творчеством Пушкина, а также историей России первой трети 19 в. Скрыть

Когда берешь книгу воспоминаний ветерана Великой Отечественной, то, даже если ждешь и не откровений, то хотя откровенного рассказа о том, что тому пришлось испытать. Война заставила людей пройти через такое, что простое отражение на бумаге событий тех лет - уже интересно. Разочарования бывают редко, но бывают. Эта книга, увы, оказалась именно таким разочарованием.
Во-первых, подвел Лабиринт, объединив Леонида Липмановича Анцелиовича, профессора и авиаконструктора, автора многих замечательных книг по истории авиации, и Леонида Липмановича Анцелиовича, автора данной книги, военного юриста и судмедэксперта, возможно, даже не его родственника, заставило меня предположить, что первый написал воспоминания о войне, хотя мне думалось, что он сильно моложе. Увы и ах, это совсем разные люди.
Автор рассматриваемой книги - человек достойный, но событием его книга не стала. Хотя он действительно начал войну на самой границе и прошел пешком всю войну, и ему, казалось бы, было о чем поведать, в данном издании представлены преимущественно его газетные очерки 1980-2000-х гг. Написаны оны безыскусно, но читать их неинтересно. Исключение составлют, пожалуй, первые три очерка. Остальное - продукт советского военно-патриотического воспитания, где мало настоящей войны, а много отважных солдат и офицеров, правильных казенных фраз и дежурных описаний. Такого рода литература выходила в огромном количестве в СССР, и винить бывшего комсорга полка, что он писал тогда так, как требовалось, не поднимается рука. Но издавать это сейчас, да еще тиражем 3000 экз.? В общем, как история боевого пути одной из гвардейских дивизий это имеет право на существование, а как воспоминания о войне, рассчитанные на широкую читательскую аудиторию, нет. В данном издании много иллюстраций, есть несколько интересных эпизодов, ошеломляющих цифр (как в дивизии после тяжелого наступления осталось 340 человек, а через батальон численностью в 500 человек за войну прошло 5000), но этим - для меня - ее ценность исчерпывается. Извините, лучше бы сделали с ним хорошее интервью, подобно тому, что делает Артем Драбкин, было бы совсем другое дело... Скрыть