Как история любого государства распадается на (или составляется из) истории отдельных его частей, так и история революции (гражданской войны) в той или стране может быть показана как история смуты в составляющих ее регионах.
История русской революции и Гражданской войны 1917-21 гг. — не исключение. Начавшись на севере, в балтийских болотах, она довольно быстро перекинулась дальше, на юг, где раздоры, вызванные революцией, наложились на целый букет своих, издавна существовавших проблем.
Терское казачье войско, расположенное на Северном Кавказе, стало одним из активных участников событий начала 20 в. Как и в других казачьих территориях, жители пошли воевать по разные стороны баррикад, поддерживая и большевиков, и добровольцев. Как и везде по России, ни сохранить свою самобытность, ни даже просто отбить натиск врага казакам не удалось. Терские казаки рассеялись вместе с кубанцами и донцами по всему свету, уйдя в эмиграцию.
В эмиграции интеллигенты из казаков пытались осмыслить случившееся, понять, что и когда пошло не так, была ли возможность что-то изменить. Не оставляя надежды на победное возвращение на родину, они старались сохранить свою историю, чтобы ее уроки пошли на пользу для будущего поколения.
Воспоминания Дмитрия Степановича Писаренко (1886-1937) — пример такого труда. Родом из обычной казачьей семьи (про которую, он, правда, ничего в своей книге не пишет), будущий член войскового правительства Терского казачьего войска, пятигорский атаман прошел традиционный для его сверстников путь: окончил Оренбургское казачье юнкерское училище, он начала служить у себя на родине и к началу Первой мировой войны был старшим адъютантом Войскового штаба Терского казачьего войска, расположенного во Владикавказе. В 1915 г., во время одной из служебных командировок, неожиданно оказался без теплой погоды на сильном холоде, серьезно обморозился. Начались осложнения, приведшие к ампутации обеих ног.
Став в 30 лет инвалидом, Писаренко не пал духом, продолжил службу, но по гражданской части и весной 17 г. активно погружается в политику. Как один из организаторов выборов в Учредительное собрание на Тереке, много способствовал избранию казаков в этот несостоявшийся всероссийский парламент, сделавшись известным далеко за пределами Владикавказа.
Власть большевиков Писаренко не принял, а принял участие в восстании против них, завершившемся победой казаков. С весны 1919 г. был "министром финансов" Терского казачьего войска, пережил все испытания, выпавшие казакам, в 1920 г. ушел в эмиграцию, где участвовал в попытках восстановления казачьих кругов, много писал на эту тему. Из Константинополя уехал в Боснию, несколько лет заведовал лесопилкой, а потом уже занимался частными делами.
Написанные им воспоминания о пережитом в 1917-20 гг. остались в рукописи, попавшей со временем в Пражский исторический архив, после Второй мировой войны вывезенный в СССР. Труд Писаренко находился там многие десятилетия, пока, почти через сто лет после его создания, он был выпущен издательством "Кучково поле".
В начале несколько слов о самом издании. К сожалению, это пример минималистского оформления подобных работ, периодически демонстрируемого этим издательством. Нет практически ничего, что требуется для должного оформления такого рода текстов: введения с характеристикой автора и его труда (4-х страничная заметка Ф.С. Киреева едва ли годится на это), полноценных комментариев (имеется несколько – меньше десятка – постраничных примечаний редактора), карты, иллюстраций. В конце книги имеется аннотированный именной указатель на 110 стр., но комментариев к книге он не заменяет. Так что за оформление выше тройки поставить не могу.
Сама же работа Писаренко будет интересна если не широкому читателю (которому лучше будет почитать что-то более краткое), то точно всем интересующимся историей Гражданской войны на Кавказе. В начале полковник Писаренко дает краткий очерк Терского казачьего войска, а потом переходит собственно к последовательному рассказу о терском казачестве в годы революции и Гражданской войны. Кроме описания лично им виденного, приводит свидетельства других очевидцев и большое количество документов (даже с избытком, на мой взгляд). Писалось всё это по свежим следам, с неостывшими чувствами, поэтому в тексте много риторики и публицистики. Отмечу живой эмоциональный стиль изложения, без академизма и скуки. В приложении приведены хронология Терского казачьего правительства, его конституция и одна из публицистических работ Писаренко 1920-х гг.
Я бы не назвал это издание полномасштабным исследованием терского казачества (многое осталось по разным причинам за бортом), но как добавление к другим работам по истории Гражданской войны на Северном Кавказе — это весьма ценная работа. Не думаю, что тираж в 2000 экз. разойдется быстро, но пусть возможность приобрести его будет у всех желающих.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Уважаемый Erin написал хорошую, по делу, рецензию. Однако я хотел бы поделиться и своим мнением.
Действительно, автор – московский историк, к.и.н., Валерий Николаевич Кучер (1941-), журналист, член Союза писателей и журналистов – выпустив в 2012 г. относительно небольшую работу «Партизаны Брянщины: мифы и реальность. На примере города Орджоникидзеграда (Бежицы). 1941-43», за два года смог не просто подготовить обновленную версию своей книги, но развил и расширил ее в два с лишним раза. Прямо скажем, работоспособность у 70-ти с лишним летнего исследователя лучше, чем у многих молодых…
Отмечу, что первый тираж был 600 экз., нынешний – 1000.
Он уточнил как концептуальную сторону своей работы, так и ее источниковую базу. Сразу скажу о второй – это не только государственные архивы Москвы и Брянска, но и домашние архивы родных и близких брянских партизан, где, как выяснилось, хранится довольно большое количество воспоминаний и писем участников тех событий, не принятых официальными историками партизанской войны. Кроме этого, настоящие находки таились в школьных музеях Москвы и Брянска, где обнаружились не только дневники и письма партизан, но и многочисленные фотографии военных лет.
Что касается концепции, то здесь В.Н. Кучер обратил внимание на несколько аспектов. Во-первых, это особую роль Красной Армии в руководстве партизанским движением, сумевшим не только создать наиболее боеспособные отряды из числа как местных жителей, так и окруженцев, но и наладивших постоянную связь друг с другом и регулярную боевую работу.
Во-вторых, автор показывает как постоянно вмешивались в управление партизанским движением местные (подпольные) партийные органы, понимая его не как распространение Советской власти на окружающие районы, помощь фронту и постоянные боевые действия против врага, а как сохранение некой территории под своим контролем и – фактически – пережидание немецкой оккупации до возвращения Красной Армии, при постоянной чистке своих рядов от врагов истинных и мнимых.
Позиция именно партийных органов сказалась в послевоенные годы на установлении запретов в изучении и критике не только партизанского движения в целом, но и отдельных личностей – партизанских комиссаров и командиров. Это привело к наложению запрета не только на высказывание своего мнения участниками партдвижения, но и вычеркивания ряда имен из истории брянских партизан, о чем подробно рассказывает В.Н. Кучер в нескольких главах своей книги.
Автор также не скрывает, что партизанское движение оказалось не таким массовым и не настолько героическим, как хотелось и как потом изображалось. Наверное, поэтому, в отличие от многих как тогдашних, так и нынешних историков, В.Н. Кучер акцент делает не на боевых действиях партизан и описании боестолкновений партизан и оккупантов и подрывов вражеских эшелонов, а на показе личности реального участника тех событий – простых партизан и их руководителей. На первом месте стоит человек и его поступки, героические и повседневные.
И здесь огромная заслуга автора в том, что он вернул доброе имя одним партизанам, а о других впервые поведал в широкой печати, вернув их из небытия, восстановив в памяти потомков их подвиги.
Книга получилась обстоятельной и убедительной, правда, рассчитанной все же не на широкого читателя, которому будет тяжеловато освоить такой объем текста.
К тому же, работа получилась не столько последовательным изложением истории Брянского партизанского края (пусть и на одном примере), сколько сборником очерков, стоящих особняком и (иногда) выглядящих как самостоятельные статьи, написанные отдельно от основного текста. Вообще книга получилась несколько сыроватой, ей бы пошло на пользу небольшое редактирование.
Есть повторы текста (биография Порошенко дана на с. 102 и 372).
За небольшим (но важным исключением) мало используются оригинальные немецкие источники, а они могли бы показать деятельность партизан с другой стороны. Во многих случаях отсутствуют отсылки к тем или иным цитатам (с.152, 228, 256-57, 485-91 и проч.). Отсутствуют список использованной литературы и источников, список сокращений, именной список. НЕТ КАРТЫ!!! Многовато корректорских ляпов.
При этом оформлено издание очень хорошо – твердый переплет, офсетная бумага, несколько вклеек с фото хорошего качества.
Всячески рекомендую эту замечательную работу, дающую очень много нового и интереснейшего материала для изучения Великой Отечественной войны. Для представления о особенностях партизанского движения на Брянщине советую также почитать работы И. Ермолова «Русское государство в немецком тылу» и В. Спириденкова «Лесные солдаты»., а за ее пределами - "Кто командовал советскими партизанами" А. Дюкова.

Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Книжка покупалась в подарок и как подарок она оказалась именно тем, что нужно, и даже больше. На 75 разворотах представлена информация о 75 маяках, которых Ян Пенберти выбрал из числа всех остальных маяков мира (возможно, этот выбор был основан и на личных вкусах составителя - не берусь судить, по крайней мере, заурядных или просто одинаковых среди отобранных Пенберти не оказалось). Слева на развороте - красочное фото того или иного маяка (книга формата чуть меньше А3, так что изображение смотрится очень эффектно), справа - короткий рассказ о самом маяке (общая информация плюс какой-то оживляющий повествование факт вроде анекдота), и в колонку - четыре фотографии: ещё один вид маяка с другого ракурса, вид издалека, фото из космоса с указанием, где на земном шаре находится сие чудо, и еще одно фото из космоса же, но уже с привязкой к конкретному региону.
Книга была издана на английском в 2008 г., так что сведения и фотографии представлены самые свежие. Рекомендую! Скрыть

Основную характеристику данному изданию см. здесь: http://www.labirint.ru/comments/books/86684/?id_comment=106857
Второй том начинается с самого, наверное, драматического события в жизни молодого Г.Эфрона – 31 августа 1941 г. повесилась его мать, Марина Цветаева. С этого момента начинается его полностью взрослая, одинокая, недолгая и полная испытаний жизнь.
Главным испытанием стал голод. В дневниках Эфрон пишет, что постоянно хочет есть: "только и думаешь о жратве", "голод, голод, все время хочется есть", "все помыслы – на еде". При этом питается этот 18-летний юноша как ребенок – бубликами, булочками, коржиками, пряниками, невкусный суп выливает. "Булочки и бублики – вот объекты моей мечты и всех моих чаяний". Дневник переполнен тщательным подсчетом имеющихся у Эфрона средств, пайков, его долгов и планов раздобыть где-то деньги и еду. При этом Мур не совсем нищий: он постоянно получает деньги – частью от родственников, частью от Литфонда, частью от доброжелателей (которые почти полностью тратит на еду, при этом дома готовит мало, питается в основном в кафе/чайханах), ежедневно обедает в двух столовых, регулярно столовается (и очень сытно) у знакомых, но чувство голода редко его оставляет. О еде он пишет самыми возвышенными словами – "гениально", "шикарно". Когда нет денег, продает учебники, плитку, одежду, карточки на хлеб и сам хлеб – потом все это покупает по более высокой цене, ругая себя за несдержанность. Но несмотря на голод и прочие тяготы, по-прежнему много читает, интересуется новостями, мечтает вернуться в Москву. Правда, в отличии от первого тома, упоминания о девушках и сексе постепенно исчезают. Желудок победил либидо.
Ни в Москве, ни в Ташкенте друзьми не обзавелся, правда, на одиночество уже так, как в ранних дневниках, не жалуется. Мрачен – в дневниках ни одной шутки, ни одной смешной ситуации, ни одного анекдота. Даже наедине с собой автор скорее язвителен, нежели ироничен…
Очень непрактичен, импульсивен и, как мы сейчас сказали бы, "морально неустойчив". В июне 1942 г. украл у соседки по общежитию – доброй женщины, заботившейся о нем - вещи и продал их. Когда все обнаружилось, дал обещание вернуть стоимость похищенного и на протяжении всего своего пребывания в Ташкенте возвращал деньги. Летом 43 г. все повторилось – на этот раз украдены были часы, но хозяйка (еще одна его знакомая) обнаружила пропажу мгновенно, безошибочно вычислила вора и вынудила Мура, который, планируя кражу, надеялся убедить ее в своей невиновности, вернуть ей почти всю сумму. От кредиторов прячется, надеется, что отъезд некоторых из них в Москву избавит его от необходимости отдавать деньги. Его лозунг в это время: "Жить, пережить надо, а потом насрать всем на голову". Этот еще недавно гордившийся своим элегантным внешним видом юноша опустился – ходит во всем грязном, потому что стирать и мыться стоит денег. Грязи стыдиться перестал. Сходил как-то в баню, потому что знакомый заплатил за это.
Весь его просоветский налет, которым он некогда даже гордился, исчез с началом войны. Осенью 41 г., во время самого тяжелого немецкого наступления на столицу, раздумывая, что будет лучше – сдача города без боев или его оборона до последнего – выбирает ("как все московское население") оккупацию. Чуть позже одобрительно отзывается о возможности оккупации Англией Средней Азии, куда он ехал. Категорически против любой насильственной службы государству – мобилизацию осенью 41 г. населения на рытье оборонительных укреплений называет "последней вспышкой умирающего режима". На пропагандисткие лозунги "Каждый москвич должен стать солдатом" пишет (по-французски): "На х.. вас всех. Ни хрена не дам". В Ташкенте всяческими путями пытается избежать призыва как в армию, так и на трудовой фронт, не желает ехать на работу в колхоз, на что мобилизуют всех старшеклассников – ломать руки грубым трудом для него слишком: для этого "вполне годны полчища праздношатающихся беспризорных и ленивых узбеков". Мечтает стать переводчиком и литературоведом. Желает комфорта - "больше всего я люблю именно люкс".
Жалко его – гордый, никому особенно не нужный мальчишка, вечно голодный, как сам про себя пишет - "без руля и без ветрил" - бился, бился о чугунную жизнь, окружающую его, вырвался кое-как в Москву, поступил в Литинститут, вроде бы все стало устраиваться, да тут его все-таки призвали в армию, отправили в штрафбат как политически сомнительного, и в первом же бою и убили… Как чувствовала Цветаева, писавшая еще в 20-е гг.: мальчиков надо баловать и жалеть, им может воевать придется.
Должен отметить местами корявый перевод с французского – "универсальная" вместо "всемирной" выставки, "комиссариат" вместо "отделения" милиции и проч.
Несколько удивила статья авторов-составителей, пишуших о спокойном и неэмоциональном стиле изложения дневника, который, на мой взгляд, буквально на каждой странице показывает личность очень эмоциональную и мятущуюся. Как и впервом томе, примечания к дневнику Эфрона носят избирательный характер – составители ссылаются на обширность мемуарной и биографической литературы о том времени, которая-де позволяет избежать детальных комментариев. Думается, что несколько лишних страниц примечаний только улучшили бы это издание. Равно как и иллюстрации, каковых в книге нет вообще. Скрыть

Хорошо, что снова стали выпускать книги про Пушкина – даже если это работы 30-летней давности. Особенно хорошо, когда речь идет не об отдельном издании, а о целой серии. Ростовское издательство Феникс совместно с московским Алгоритмом придумало серию "Музы Пушкина", в рамках которой появилось уже три работы. Муз у Пушкина, слава Богу, было много, но пока что издательство сосредоточилось на Наталье Николаевне Гончаровой, в замужестве Пушкиной. Возможно, лучшими специалистами по Наталье Николаевне были московские иссследователи, супруги И.М. Ободовская и М.А. Дементьев - авторы целой серии книг о Пушкине и его окружении. В 1963 г. они начали работу над огромным архивом семьи Гончаровых, родственников Н.Н. На протяжении ряда лет исследователи выпускали статьи и книги, основанные на тщательном изучении архивов и развивающие наше представление как о Пушкине, так и о его жене и его свояченицах, сестрах Гончаровых.
Работы Ободовской и Дементьева произвели поистине переворот в укоренившихся предвзятых представлениях о Н.Н. и послужили ее реабилитации. Пушкин, умирая, предвидел, что на голову Натали обрушится множество тяжких обвинений. Действительно, укоризненное отношение к жене поэта с годами росло. Современники упрекали ее в кокетстве, в жажде светских удовольствий, в неумении и нежелании вести хозяйство, отказывали Н.Н. в уме, такте и всем прочем, кроме внешних данных. Это во многом и надолго определило отношение к ней не только широкого круга почитателей поэта, но и ряда исследователей и писателей, которые считали ее недалекой и легкомысленной женщиной, которая, по их мнению, не понимала своего мужа, ни хотела ничего знать о егот душевном состоянии и даже якобы не читала его произведений.
Известный пушкинист П.Е. Щеголев писал в 1930-е гг.: "Н.Н. была так красива, что могла позволить себе роскошь не иметь никаких других достоинств".В его монографии "Дуэль и смерть Пушкина" Натали предстает как натура крайне ограниченная и малозначительная, бездумная и бездушная модная красавица, опьяненная своими триумфом, и в большом свете, и при дворе, и явившаяся "ближайшей причиной" гибели поэта. Такое же представление о жене поэта сложилось и у другого известного пушкиниста В.В. Вересаева. Резко неприязненное восприятие жены Пушкина, которую та окрестила ее «нулем» и «пустым местом», было продемонстрировано Мариной Цветаевой в ее книге "Мой Пушкин". Но до крайних пределов осуждения и обвинения Н.Н. дошла Анна Ахматова, в последние годы жизни занимавшаяся исследованием творчества и преддуэльных дней поэта. Исполненная величайшего преклонения перед Пушкиным - Ахматова безоговорочно объявила жену поэта "сообщницей Геккернов в преддуэльной истории" и даже "агенткой" Геккерна-старшего.
Ободовская и Дементьев, изучив сотни писем Н.Н. Пушкиной и ее родных, создали новый образ жены поэта. Еще в 1971 г. Ободовской и Дементьевым впервые были опубликованы шесть писем Н.Н., написанных ею при жизни Пушкина к брату Дмитрию. Они полностью опровергают сложившееся о ней мнение как о бездушной красавице и подтверждают слова Пушкина о ней в письме Нащокину 1836 г.: "А у ней пречуткое сердце". Работа над письмами Н.Н., по словам исследователей, позволила «опровергнуть клеветнические измышления, доминировавшие до сих пор в пушкиноведении». Именно эта книга середины 1970-х гг., объединившая их находки за многие годы, и была переиздана сейчас издательством Феникс.
Публикуемые здесь письма Гончаровой, написанные ею при жизни поэта и о нем, являются уникальными подлинниками для ее биографии. Но ценность их не только в этом. Жизнь Пушкина, подробности его биографии запечатлены во множестве воспоминаний и писем его современников, однако среди них до сих пор отсутствовали свидетельства самого близкого ему человека – жены. Именно публикация Ободовской и Дементьевым писем Н.Н. позволяет увидеть в жене Пушкина женщину добрую, религиозную, умную, образованную, по душевному складу – преимущественно домоседку, ту, которую Пушкин ласково называл «женушка», «царица моя», «душка моя», «Наташа, мой ангел».
Письма Екатерины и Александры Гончаровых также очень важны и интересны. Они охватывают период с 1832 по 1837 г., т.е. тоже написаны при жизни поэта, и более того – почти все относятся к тому времени, когда сестры жили в Петербурге в квартире Пушкиных. Среди этих писем впервые публикуется большое количество писем Екатерины Гончаровой, впоследствие ставшей женой Ж.Дантеса. О ней ранее было известно очень немногое.
Написанные живо и непринужденно, письма не только рисуют жизнь самих сестер, но в них находятся ценные упоминания о Пушкине. Многие из этих писем уточняют и дополняют данные к биографии поэта.
В книге также публикуется значительное количество отрывков из писем и других членов семьи Гончаровых – родителей и братьев Н.Н., представляющие интерес для данной работы.Все эти письма, многие из которых были опубликованы авторами впервые, написаны очень живо и непосредственно, и в этом одно из их главных достоинств. Поскольку настоящая книга рассчитана на широкий круг читателей, Ободовская и Дементьев предпослали всем письмам обширные предисловия, характеризующие действующих лиц и обстановку, в которой они были написаны. В конце книги содержится подробный комментарий ко всей работе. Рекомендую эту книгу всем интересующимся творчеством Пушкина.
Ее продолжение – и тематически, и хронологически – это работа тех же авторов 1980 г. "После смерти Пушкина" (см. http://www.labirint.ru/books/169162/) Скрыть