Историк, японист Иван Валерьевич Просветов мне, увы, неизвестен. Возможно, это не просто так – автор книги о малоизвестном широкому кругу разведчике Романе Николаевиче Киме тоже должен быть немного в тени, как и его герой.
Хотя что считать тенью? В 1950-60-ее гг. писатель, автор шпионских и приключенческих повестей и рассказов был лицом довольно известным. Семь повестей вышли общим тиражом в миллион экземпляров только в СССР, а еще они издавались за рубежом – как в странах социалистического лагеря, как тогда говорили, так и на гнилом Западе.
Но реально известно нам про Романа Кима немного. Сын корейца-эмигранта, родился во Владивостоке, жил в Японии, учился в Токийском колледже (соученик наследного принца Мити, будущего императора Японии Сёва); в 1917 г. он возвращается в Россию, в разгар Гражданской учится во Владивостокском университете. Где-то там, послужив в колчаковской армии, молодой талантливый знаток Японии стал сотрудничать с советской разведкой. Переехав в Москву, начал службу в знаменитом ИНО – иностранной разведке НКВД, где курировал московских «японцев» - посольство и прочих потенциальных «клиентов», некоторых из которых смог завербовать. Одновременно преподавал японскую и китайскую литературу в московских вузах, писал и печатался в ведущих журналах и альманах. Его статьи о Японии высоко ценили современники, мало что знавшие о второй (или первой?) жизни загадочного корейца. В общем, настоящий советский ниндзя. О них он, кстати, у нас первый написал серьезно и обстоятельно.
Как и большинство первых советских разведчиков, Р.Н.Ким в 1930-е был репрессирован, но смог под пытками сохранить ясность ума (или ускорить полет фантазии?). Придумав себе новую биографию (чего следователи и добивались), он сотворил такое, что потребовалось основательно разобраться. Пока разбирались, ушли Ежова, сели (и в массе своей отправились на тот свет) ежовские заплечных дел мастера, а пришедший Берия охотно откликнулся на просьбу оставшихся в живых и «в теме» сослуживцев Кима привлечь его к делу, дав вместо высшей меры наказания 15 лет тюрьмы. Еще во время следствия Ким переводил для Сталина секретные японские документы, выкранные нашей разведкой (раньше Ким сам этим занимался, проникая по ночам в кабинет японского посла). Теперь же он просто стал работать в специальной «шарашке», занимаясь своим прямым делом. По некоторым неподтвержденным данным, ездил в 45 г. в Японию. При Хрущеве был реабилитирован, продолжил сотрудничество со спецслужбами (как консультант?), но переквалифицировался в писателя.
Старые, но не устаревшие знания очень пригодились ему в беллетристике: все рецензенты отмечали, что произведения Кима основаны на личном опыте и глубоком знании соответствующих тем (прежде всего, о тайной войне). Ким, правда, жаловался, что для него проблема – это невозможность написать всё, о чем он знает.
Добротно написанное исследование жизни и творчества Кима легко читается, основано на хорошем владении своим предметом – автор много работал не только с отечественными материалами, но и с архивами.
Он честно признается, что о целых пластах жизни Кима мы не знаем ничего и, возможно, в ближайшие десятилетия не узнаем. Вероятно, что-то Ким навсегда унес с собой в могилу…
Работа Ивана Просветов стала прекрасным некрологом Киму. Помимо самого исследования, это издание включает обширное приложение на 65 стр. В нем представлен прекрасный очерк Кима 27 г. о бусидо, превосходный рассказ «Японский пейзаж» 35 г. – оба образцы отличной прозы Кима, ряд секретных японских документов, переведенных Кимом, и заметка Кима о современной западной детективной литературе.
Кроме того, издание снабжено подробными примечаниями (объемом в 30 стр.), подборкой фото.
Весьма рекомендую всем интересующимся – даже не знаю точно чем: историей советской разведки? историей советской японистики? Кем бы вы не были, это вполне достойное чтение, не пожалеете.

Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Кто из поколения 1960-х гг. не видел (и помногу раз!) такие замечательные фильмы, как «Достояние республики», «Москва-Кассиопея», «Отроки во Вселенной», «Пропавшая экспедиция», «Золотая речка». Прекрасные актеры, увлекательный сюжет, великолепные песни. А еще их все объединяет тот факт, что написаны сценарии к этим фильмам Исаем Кузнецовым и Авениром Заком.
Исай Константинович Кузнецов (1916-2010) – один из долгожителей той эпохи, где не то что до старости, а просто до зрелого возраста доживали немногие. И как практически все, кто жил в нашем 20 в., он прошел через разнообразные испытания, щедро сыпавшиеся на всех. Появившись на свет в1916 г. в Петрограде, он с семьей перебрался в Москву, поступил в ФЗУ при Электрозаводе им. Куйбышева, где учился вместе с Залманом Храпиновичем (будущим Зиновием Гердтом) на слесаря, одновременно поступивший в Театр рабочей молодежи (ТРаМ электриков), которым впоследствии руководил В. Плучек, а потом три года отучившийся в Арбузовской студии.
На войну попал уже в 41-м, добровольцем, и оказался в незнаменитых, но незаменимых войсках – сержантом 3-й понтонно-мостовой (Проскуровской Краснознамённой орденов Богдана Хмельницкого и Красной Звезды) бригады. Эти особые части инженерных войск РККА были приданы Резерву Главного Командования и, как правило, передавались тем или иным танковым армиям перед наступлением. Война шла для них от реки до реки, от переправы до переправы – сначала практически на передовой, под бомбежками и обстрелами, от которых не прятались, пережидая арт- или авианалет, а под непосредственным огнем противника чинили мосты и обеспечивали бесперебойное движение боевой техники.
На войне, унесшей двух его братьев и жену, старший сержант Кузнецов вел себя достойно, был ранен, заработал два ордена и медаль.
После войны И.К. Кузнецов довольно долго перебивался разными случайными, но литературными заработками – то на радио, то в театре. Писать пьесы и сценарии стал профессионально в конце 1950-х (а не профессионально еще перед войной), потом их стали ставить на сцене и в кино. Много преподавал во ВГИКе. В конце 1980-х стал писать полу художественную, полу мемуарную прозу.
Его воспоминания о войне и друзьях, попавшие в рассматриваемое издание, выходили в 2000-х гг. в разных журналах (Вопросы литературы, Знамя) и сборниках.
Что можно сказать о его последней книге, вышедшей посмертно (закончил ее автор в 2008 г.)? Это три сборника рассказов и очерков: «Победитель» (около 130 стр.) и «Что вспомнилось» (50 стр.) – воспоминания о войне и военных товарищах, и «До и после» (130 с лишним стр.) – воспоминания о довоенных и послевоенных друзьях – З. Гердте, М.Львовском, Вс. Багрицком, А.Галиче, Б.Слуцком и Ю.Тимофееве.
Отмечу добротное оформление: твердый переплет, офсетная бумага, отсутствие опечаток. Правда, нет ни одного фото.
Впечатление от этой книги у меня смешанное. Денис Другунский, автор предисловия к ней, пишет, что «рассказы Кузнецова о войне – это рассказы старого человека», прошедшие через все возможные фильтры памяти и сохранившие лишь «самое страшное» - «обыкновенное человеческое нутро». Наверное, это действительно так – после прочтения их в памяти остается какой-то неприятный осадок.
Что вспомнил/захотел рассказать нам о своей войне сержант Кузнецов – о расстреле своими же невиноватого лейтенанта; виноватых тем, что они враги, пленных немцев; блокадницах, отдающихся солдатам за еду; изнасиловании солдатами русских и немецких женщин; сомнительных военных трофеях и проч.
Есть вещи трагикомичные – рассказ о подвиге рядового понтонера Степана Говяды и чем это кончилось, есть просто грустные – о дружбе трех москвичей во время войны.
Хватающего за сердце, по настоящему трогательного и пронзительного мало. Есть пара эпизодов, про которые действительно скажешь «такое не придумать!». Например, рассказ угнанной немцами на работу в Германию девушки, ставшей свидетельницей бомбардировки Дрездена. Немцы прятались по подвалам, а остарбайтеров заставляли пережидать налеты на площадях. «Очнувшись в очередной раз от беспамятства, она увидела, как валя, высокая, непомерно худая, с выбившимися из-под платка растрепанными волосами, стояла, задрав голову и размахивая руками, и кричала в небо срывающимся голосом:
- Миленькие! Родненькие! Крушите их! – И вдруг запела:
Расцветали яблони и груши,
Поплыли туманы над рекой…
Клава тянула ее вниз, укладывала рядом, пыталась успокоить, но та, ненадолго затихнув, вскакивала и снова кричала и пела. И только когда все кончилось, она села и оглянулась вокруг.
- Вот я и умерла, - сказала она, улыбнувшись. – Хорошо-то как!» (с.129-130).
Нет в этих историях и чего-то малоизвестного, а жаль, о тех же понтонерах не очень-то много написано.
Воспоминания о литературных друзьях Кузнецова не то, чтобы оставили меня равнодушным, но вызвали схожее чувство – хорошо написано, но не очень интересно. Жаль, что он ничего не написал про свою собственную литературную жизнь - уверен, там было много увлекательного!
В общем, честь и слава сержанту Кузнецову за его дела и слова, а вместо этих воспоминаний лучше пересмотрите еще раз «Достояние Республики». Отличное кино!

Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Автор данной книги - Александр Ипполитович Дмитриев-Мамонов (1847-1915) - граф, масон, историк. В 1876–1898 гг. занимал должности вице-губернатора Томской (до начала 1880-х гг.), Тобольской губерний, Акмолинской области. Отличался широким кругом научных интересов – социально-политичекая история, общественное движение, сибиреведение. Был председателем Западно-Сибирского отделения Русского географического общества.
Занимая высокие посты в сибирской администрации, имел преимущественный доступ к секретным документам о государственных преступлениях и восстаниях на территории Сибири. После выхода в отставку активно посвятил себя научным трудам.
Первое издание данного исторического труда под названием «Пугачевщина в Сибири : очерк по документам экспедиции генерала Деколонга» вышло в Москве в 1898 г. (в аннотации ошибочно указан 1895 г.). В расширенном и дополненном виде оно появилось в 1907 г.
Предпринятое издательством Вече переиздание сделано именно с последнего выпуска.
Восстание Е.Пугачева было беспрецедентно по масштабам и опасности для государства, в нем участвовали различные слои народа: казаки, заводские крестьяне, народы Поволжья, Урала и Западной Сибири. Оно прокатилось через Оренбург и Тобольск, по Исетской провинции, по большинству уральских заводов, через Челябинск, Шадринск, Долматов монастырь, Екатеринбург, Миасс, Колывано-Вознесенские заводы, перекинулось на территории Башкирии. Историк детально рассматривает ход восстания, успехи и поражения пугачевского войска, его движение и передвижения правительственных войск.
Показаны меры правительства и губернских администраций, принимавшиеся против восставших. В подавлении восстаний участвовали войска под командованием генералов Деколонга, Сколона, князя П.М.Голицына, участвовал в разгроме армии повстанцев и будущий генералиссимус А.В.Суворов. При этом между военачальниками зачастую возникали разногласия и конфликты.
Автор хотя и не стремится понять причины, движущие силы и идеологию восставших (как минимум, по тексту это не видно – более того, он даже не рассматривает вопрос о начале восстания), он подробно, с опорой на подлинные пугачевские документы, рассматривает шаги лже-Петра III по привлечению народа на свою сторону: указы, воззвания, дарование земли и воли крепостным.
Дмитриев-Мамонов указывает, что до бунта народ довели действия правительства, помещиков и чиновников. Более того, он пишет, что экономические и бытовые условия, вызывавшие волнения среди крестьянского населения в конце XVIII столетия в немногом изменились на протяжении ста лет. Как тогда, под влиянием соблазнительных обещаний самозванца "жаловать крестом и бородою, рекою и землею, травами и морями денежным жалованьем и хлебным провиантом, и свинцом и порохом и вечною вольностью", так и в конце 19 в. крестьянство, «все еще обездоленное, находящееся в невежественной тьме, представляет, под влиянием агитационного движения революционных партий, требование на свободное пользование землею и выражает свои протесты бунтами и диким разгромом помещичьих владений».
Книга и спустя сто с лишним лет после ее выхода в свет представляет из себя большой интерес, хотя, казалось бы, тема народных движений, особенно пугачевщины, была весьма подробно изучена в советское время. Главное достоинство этого труда – это то, что ход войны показан на широком документальном материале, обильно цитируемом. При этом автор предлагает свою, не всегда традиционную (не всегда и сегодня принятую) точку зрения. Скажем, он пишет, что башкиры действительно активно выступали на стороне восставших, а вот киргизы тех не поддержали, в основном участвуя лишь в грабежах, и сами страдали от местных жителей, нападавших на их поселения и стада.
Дмитриев-Мамонов также пишет, что обвинение крестьянского населения в добровольном подчинении пугачевцам часто несправедливо, поскольку большинство крестьян переходило на сторону мятежников из боязни смерти и мучений в случае оказания сопротивления. Лишь не находя защиты у местных властей, крестьянство искало «охранных грамот» от сторонников Пугачева.
Текст самого Дмитриева-Мамонова занимает 200 стр., еще 50 стр. занимают приложения, содержащие различные документы по восстанию Пугачева. Имеется также именной указатель, содержащий имена всех упомянутых в книге лиц – от генералов до солдат и крестьян.
В современном издании, к сожалению, дан стандартный набор иллюстраций по пугачевщине, но нет карты, что сильно усложняет понимание описанных в книге событий.
Книга, безусловно, интересная, но может оттолкнуть широкого читателя устаревшей манерой изложения, хотя студентам-историкам и даже особенно продвинутым старшеклассникам могу ее смело рекомендовать.

Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

К 70-летию Курской битвы издательство Эксмо выпустило роскошное издание книги известного отечественного военного историка А.Исаева. Составлена она на основе его ранее выходившей работы "Освобождение 1943. «От Курска и Орла война нас довела...»" (она составила 80% рецензируемого текста, как рассказал сам Исаев). К ней было добавлено немного нового материала по действиям 7-й гв. армии ген. Шумилова против АГ "Кемпф" (т.н. "белгородский волнолом"), добавлены отдельные введение и заключение. Плюс в тексте появились вставки с характеристиками командного состава сторон, что интересно, потому что прибавляет человеческий аспект действиям огромных человеческих масс, традиционно обезличенных. К тому же, между нашими командующими были не всегда простые отношения, которые сказывались на боевых действиях. Отмечу, что об этом факторе в планировании и проведении Курской битвы подробно писал В. Замулин в своей трилогии о Курском сражении.
Автор показал, каким опытным и опасным противником были части вермахта и ваффен-сс в 43 г., особенно при том, что советские полководцы были еще во власти старых схем. Наши наступления реализовывались в основном не умением, а числом, и поэтому далеко не всегда они были успешными, но всегда очень кровопролитными.
В своей работе автор делится интересным выводом, что новая немецкая техника, на которую делал ставку Гитлер (танки, САУ), не смогли сыграть ни в одном из сражений 43 г., и даже в Курской битве, роль волшебной палочки. По-прежнему исход сражений решался прежде всего пехотой, артиллерией и авиацией.
Рассматриваемое исследование Исаева демонстрирует практически все положительные черты его исторических работ: опора на архивные документы, причем как советские, так и немецкие, критическое отношение ко всем существующим и используемым им источникам, детальное сопоставление планов обеих сторон и их реализации на полях сражений, использование достаточно большого количества собственноручно сделанных карт (отсутствием которых грешат почти все наши современные военно-исторические труды). При этом то, что мне казалось минусом прежних работ Исаева – суховатость изложения, бесконечный перечень фактов, за которыми терялись живые люди, – здесь в известной степени ушло. Читать эту книгу стало гораздо легче.
Принципиальное отличие данного издания - это качество исполнения. Перед вами действительно подарочная книга на отличной бумаге, с множеством фотографий, цветных карт, схем нашей и немецкой техники. Автор признался, что постарался подобрать как можно больше малоиспользуемых, но интересных фото, что тоже выделяет этот труд.
Так что для любителей хороших изданий, готовых выложить очень немаленькую денежку есть возможность получить для своей библиотеки качественную по содержанию работу в люксовом исполнении, или приобрести хороший подарок. Скрыть

Блокада Ленинграда – одна из самых тяжелых, трагических и героических страниц истории не только Великой Отечественной, но и Второй мировой войны. Тяжелейшие позиционные бои, гибель сотен тысяч мирного населения от голода и холода, жизнь в осаде регулярными обстрелами и бомбежками – пример опыта, который в истории 20 в. уникален.
Всё это оставило в памяти выживших неповторимый след. Несмотря на огромные потери населения, выжившие (и невыжившие) оставили множество воспоминаний о тех событиях. Это дневники, мемуары, письма. Часть их них сразу же после окончательного снятия блокады попали в созданный в 1945 г. Музей обороны и блокады Ленинграда.
Именно из архивов воссозданного в 1989 г. Музея и были взяты опубликованные в этом замечательном сборнике воспоминания участников блокады.
Эти восемь разного формата и объема документов позволяют и воскресить те годы и месяцы, и увидеть многое из уже известного по новому.
Читать из тяжело, особенно первые два материала, написанные детьми. Да и то, что видели и записали взрослые, воспринимается через силу, настолько ужасно то, то они фиксировали.
Случайно найденный воробей, из которого сварили ПЯТЬ чугунов супа (с.31).
Картина, виденная одним – обычным – блокадным днем (4 января 1942 г.):
«Иду домой. Угол Некрасова и Володарского. Ящик с песком для тушения зажигательных бомб у стенки дома. В ящике снег. На снегу навзничь лежит девочка 10-11 лет. Умирает. Стонет перед смертью. Равнодушно проходят.
У Дома Красной Армии замерзает плохо одетый мальчик лет 8.
Рыдает, кричит: мама, мама. Никто не обращает внимания» (с.93).
«В городе нет спичек. Курильщики прикуривают от солнца через лупу» (с.189).
Очень интересны воспоминания В. Ге своей откровенностью и осведомленностью об организации «дороги жизни», первых соединений на Ленинградском фронте.
Краски прозрачны, чувства обнажены. Почти нет риторики.
Все публикации снабжены отличными (точными и обстоятельными) комментариями составителя этого сборника Ирины Муравьевой. Она же – и автор небольшого (на 25 стр.) очерка об истории Государственного мемориального музея обороны и блокады Ленинграда.
В книге даны две вклейки с редкими фотографиями отличного качества. Вообще, издание – пример замечательного уровня полиграфии: чуть больше обычного формат, твердый переплет, плотная офсетная бумага, практически полное отсутствие опечаток. Есть цветные иллюстрации (полностью приведен один интересный дневник в виде книжки с картинками).
За эти немаленькие деньги вы получает качественный продукт, который я всячески рекомендую всем интересующимся историей Великой Отечественной войны.

Как много писателей, как мало читателей… Скрыть