Попробую исправить нелестное впечатление, созданное рецензией Ирины, взявшей для чтения книгу явно не по своим силам. Итак, авторы этого добротного исследования - Валерий Анатольевич Любартович (1944-), к.т.н., профессор Московского государственного университета инженерной экологии (бывш. МИХМ), автор ряда публикаций по истории Москвы, и Елена Михайловна Юхименко (1959-), д.ф.н., старший научный сотрудник ГИМ, специалист по средневековой отечественной культуре и литературе. Это уже не первая их совместная работа.
Рассматриваемый труд посвящен истории купеческой семьи Прове, жившей на протяжении столетия в районе Басманных улиц, где традиционно селились русские немцы. Здесь ими были возведены здания, сохранившиеся по сегодняшний день и активно используемые различными организациями. Книга состоит из пяти глав. Первая предлагает краткий очерк истории заселения Немецкой слободы в 15-20 вв. Вторая повествует о «московских немцах» в Басманной слободе – купцах и ремесленниках. Третья и четвертая главы, занимающие около половины объема книги, рассказывают о купцах, промышленниках и банкирах Прове в Москве, а также об их строительной деятельности в самом городе и Подмосковье. Кроме того, здесь много говорится и о других немецких и отечественных предпринимателях тех лет. Последняя глава сообщает о судьбе членов семьи Прове после 1917 г. (едва ли на самый интересный раздел книги).
Основатель династии Прове родился в Западной Пруссии в 1797 г. В 1830-е гг. он переехал в Россию с семьей и поселился в Москве, приняв российское гражданство. Но он вскоре умер, а его дело подхватил старший сын Иван (Иоганн) Карлович, добившийся к концу жизни признания и богатства. В духе тогдашнего времени он занимался благотворительностью (в частности, став одним из первых московских коммерсантов, пожертвовавших деньги на строительство Музея изящных искусств им. Александра III), собрал приличную коллекцию картин. Во всем этом ему наследовали сыновья – строили, успешно занимались делом, собирали произведения искусства. Но всё закончилось в 1918 г. национализацией. После революции старшие Прове смогли уехать за границу, младшие остались. Здесь последних ждало разное – кого Сталинская премия, кого лагерь, кого расстрел. Дома и дачи отняли, коллекции родителей, содержавшие весьма ценные вещи, были конфискованы, разорены, отчасти распроданы за рубеж, отчасти утрачены. Но память о Прове и их вкладе в историю и архитектуру Москвы сохранилась, за что большое спасибо авторам этого труда, потратившим много времени и сил для восстановления прошлого.
Отмечу хорошее оформление этого издания – твердый переплет, формат чуть больше обычного, качественный офсет. Безусловным достоинством этой книги является огромное количество иллюстраций, как ч/б в тексте (из 220 стр. общего объема книги иллюстрации занимают чуть меньше трети), так и цветных на вклейке. Есть именной указатель. Тираж 2000 экз.
Рекомендую эту хорошо написанную и добротную работу как тем, кто интересуется краеведением Москвы, так и всем, кому любопытно побольше узнать об истории нашей страны с середины 19 по середину 20 в.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Очень любопытная попалась мне в руки книга. Узнал я о ней случайно, брал отчасти наугад, но не жалею. Сейчас вам всё расскажу.
Жил-был крестьянский мальчик, Коля (Николай Михайлович) Белоусов (1913-2012). Перебрался впоследствии в Ленинград, перепробовал разные профессии, наконец, устроился на завод «Большевик» токарем. Поступил на рабфак, был активистом, рабкором разных местных и центральных газет. Любил (без взаимности) девушку Шуру и Красную Армию (а еще комсомол и Ленина). С Шурой отношения не выстраивались, а вот в армию в 37 г. его взяли. В армии, несмотря на четыре класса образования, отправили в школу младших командиров, а потом на войну, в Финляндию (благо служил в Питере же).
Дело, в общем, обычное. Таких колей было тогда много (после войны вот, правда, их стало сильно меньше), да не совсем. Дело в том, что наш Коля вел дневник. Начал его в 34 г. (тогда это было модно, эдакая саморефлексия для деревенской молодежи, их даже печатали), когда закончил, не сказано, но сохранились записи только с сентября 37 по декабрь 39 г. (и не полностью).
Это практически повседневные записи малообразованного человека, наивного, убежденного в том, что он живет в лучшей в мире стране. Ему скучновато (в армии оказалось не так здорово, как мечталось), он много читает, ходит на лекции, в кино, в театр. Выпивает, ухаживает за девушками, вступает в партию. Читая его дневник, лучше понимаешь, чем жило и как думало первое поколение страны Советов. Много газетных штампов тех лет, разных банальных и наивных рассуждений, заимствованных из книжек мыслей и фраз. Вот несколько примеров. «Замечательный день, я сегодня выбирал правительство моей страны и охотно отдал свой голос тов. Калинину и Сметанину. Получив бюллетень, я зашел в кабину для тайного голосования, и там я зорко вгляделся в фамилии этих двух замечательных людей. Я знаю их, как они преданы нашей родине, любят нас, поэтому я охотно не стал зачеркивать своих представителей, а оба бюллетеня положил в конверт и опустил в урну. В это время я поклялся помогать своим кандидатам, чтобы еще лучше и спокойнее жил мой народ, пел прекрасные песни о своей счастливой жизни. Сегодня праздник, мы вставали, кто когда желает, некоторые бойцы встали к 6 часам утра, чтобы первым отдать свои голоса кандидатам. Как-то весело чувствуют себя бойцы, кто пишет письма, кто играет в Ленинском уголку, а некоторые смотрят фильм «Поколение победителей». Я написал три письма, к вечеру мне так надоело писать эти письма, охота было скорее уснуть. О дни, о жизнь» (запись от 12.12.1937). Или «Охота спать, как-то скучно, скорее бы уснуть, забыть все, облегчить так подавленное положение моей молодой жизни. Но красят пол, и лечь спать нельзя. И как хочется знать, что ждет впереди. О грусть. Приди, человек, разгони ее, успокой меня. В душе так тяжко, о жизнь, о горькая молодость» (19.10.1938). Наконец: «Скука, грусть неимоверно давят на меня. Где найти спасение, не знаю. Все опротивело, все надоело, ни на что неохота смотреть, жизнь свою считаю законченной, лучшего я не увижу. Я беззаботная свинья, много ем, отчего хорошо поправился, и этим закончу, вероятно, свою карьеру. Был в театре Ленинского комсомола, смотрел неоценимую постановку «Очная ставка». Как хорошо быть следователем» (30.03.1938). Вспоминаются Зощенко и Платонов, чьи герои так же говорили. Зощенко, кстати, считал, что создает не карикатуры, а пишет с натуры – читая дневник Белоусова, в это веришь.
Интересно, что, перечитав свой дневник в 2003 г., Белоусов в предуведомлении к нему написал так: «В дневнике очень много орфографических ошибок, потому что в сельской начальной школе 1924–1928 гг. не изучал правила правописания. Дневник читать неинтересно». Нет, Николай Михайлович, интересно и полезно.
Окончив в 40 г. училище, Н.М. Белоусов стал офицером, женился на своей Шуре, прошел всю войну политработником. Был уволен в отставку в 56 г., на гражданке много чем занимался. Дневник нашла и отдала для обнародования в интересном проекте «Прожито» его внучка.
Рассматриваемое издание вышло неплохим: мягкая обложка, газетная бумага, уменьшенный формат. Есть небольшое введение составителей книги. В тексте дано полтора десятка ч/б иллюстраций разного качества, но без единого примечания – кто, где, когда. Нет и ни одного комментария, что жаль. Тираж 500 экз.
Очень рекомендую всем интересующимся предвоенной эпохой. Хорошо читается в паре с дневниками И. Чистякова «Сибирской дальней стороной. Дневник охранника БАМа, 1935-1936».

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Рассматриваемая книга не относится к числу хорошо известных историкам и широкой публике публикаций по истории русско-японской войны. А, между тем, автор этой книги - человек очень любопытной биографии и, вместе со своей книгой, достоин полноценного внимания.
Родился Андрей Валерьянович Квитка в 1849 г. на Украине, в семье, ведший свое происхождение от старинного казачьего рода. Родной дед был сенатором и харьковским губернским предводителем дворянства, а двоюродный – Г. Ф. Квитка-Основьяненко — известным украинским писателем. Богатая усадьба «Основа» была лишь часть немалого состояния этой семьи. Неудивительно, что А. В. Квитка пошел по пути, вполне характерного для отпрыска такого рода. Окончив Пажеский корпус, он поступил на службу в Лейб-гвардии Конный полк, а вскоре был назначен личным адъютантом командующего войсками Харьковского военного округа. Однако делать карьеру по канцеляриям майор Квитка не пожелал и с началом русско-турецкой войны отправился на фронт, где храбро сражался, получив чин подполковника, два ордена и золотое оружие. Оставил об этом воспоминания, вышедшие в 1903 г.
В последующие несколько Квитка служил в казачьих полках, принял участие в одном из среднеазиатских походов Скобелева, но в 1884 г. вышел в отставку. Возможно, где-то там (об этом точной информации нет), он лишился левого глаза и ходил с тех пор с черной повязкой. У Квитки были, по-видимому, проблемы с легкими, и на зиму он уезжал в Италию и Южную Францию. Владел там домами и усадьбами, увлекался живописью и фотографией, охотился, стал членом автоклуба. Весной возвращался на родину. Впоследствии Квитка приобрёл недвижимость на юге и успешно занялся виноделием, получая многочисленные награды в России и за границей за своё вино. В начале XX в. построил на территории современного Сочи дачу – копию средневекового замка (сохранилась в руинах). Был счастливо, хоть и бездетно женат. В общем, жизнь удалась.
Но с началом русско-японской войны немолодой подполковник запаса бросает уютный мир и отправляется на фронт, где служит помощником командира 2-го Нерчинского казачьего полка. А его жена тоже едет в действующую армию в качестве сестры милосердия. Правда, с собой подполковник захватывает повара-итальянца (не все привычки изживаются легко). В мае-декабре 1904 г. Квитка принимает активное участие в военных действиях, потом тяжело заболевает и отправляется на лечение. В 1905 г. он получает звание полковника и в Китай больше не возвращается, подав в отставку.
После революции чета Квитка покидает Россию и перебирается в Италию, где муж умирает то ли в 1922, то ли в 1923 г., а вдова, потихоньку продавая остатки былого богатства, надолго переживает его.
Дневник Квитки охватывает события с апреля 1904 по апрель 1905 г. Написан он очень хорошо, включает, кроме личных заметок, много документов из числа тех, которые проходили через руки помкомполка. Текст интересен не только многочисленными деталями быта, но и показом бестолковщины и суеты войны. Казаков Квитка отнюдь не идеализирует, японцев – не принижает. Да и китайцы у него – нормальные люди, оказавшиеся в ненормальных условиях. В общем, не самая типичная книга о войне. Дает очень высокую оценку генералу Ренненкампфу, и краткую симпатичную характеристику будущему герою Гражданской войны А. И. Деникину, однажды встретившемуся ему в Китае.
Оформление – типовое. Имеется небольшая вступительная статья редактора этой книги С. И. Дробязко (он же автор комментариев к тексту Квитки). Есть именной указатель. Нет ни иллюстраций, ни карт, что портит картину (в издании 1908 г. они были). Тираж 1000 экз.
Рекомендую это любопытную и ценную, хоть и недооформленную книгу всем интересующимся историей русско-японской войны.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Сергея Павловича Петрова я не знаю – слышал лишь о его работе, посвященной Бакунину, «Жириновскому XIX в.», как автор его назвал. Знающие люди хвалили, указывая на мелкие фактические недочеты. Путь к творчеству он прошел не самый очевидный: окончив Омскую высшую школу милиции, работал следователем в Тамбове, научным сотрудником ВНИИ МВД России, прокурором одного из управлений Генпрокуратуры. Видно, чего-то не хватало и С. Петров переквалифицировался в журналиста. Как результат, перед нами труд не историка, а беллетриста, но со специфической подготовкой. Материалом он занимался хорошо, работал с архивами и разнообразной литературой, на которую много ссылается, но редко когда называет точно тот или иной источник и никогда не дает прямой отсылки. Написано это научно-популярное исследование совсем не академично, местами с журналистской оттяжкой (Комуч печатал законы «как рота обнюхавшихся кокаина машинисток», стр. 188), местами очень пронзительно. Скажем, о расстреле Марии Спиридоновой в октябре 1941 г. говорится удивительно ярко и человечно: «Мученица режимов смиренно приняла свою долю свинца и шагнула в тот мир, где ее любимый папа который раз подталкивал локтем заботливую маму и спрашивал: ну, когда же, когда же придет наша Маруся?» (стр. 296).
Начинает повествование издалека – с создания партии эсеров и ее вождей, в частности, В. Чернова и М. Спиридоновой. Своих читателей программой эсеров автор не отягощает, больше говорит о людях и их делах. А это постепенно выводит его на героя книги. Александр Степанович Антонов (1889–1922) был до революции 1917 г. эсером, «революционным бандитом», как пишет автор (таких тогда было много). Был пойман, получил за это смертную казнь, смягченную пожизненной каторгой. Провел полученный срок (семь лет) по тюрьмам. После свержения царского режима возвращается на родину, в Тамбов, и идет на службу новой власти. Делает быструю карьеру, став начальником уездной милиции в Кирсанове. После октябрьского переворота большевики начинают новую политику в деревне, и к лету 18 г. доводят ее до крестьянских мятежей. Антонов, как эсер, которых ленинцы выключают из легальной политической жизни, к коммунистам не примыкает, а создает в начале 19 г. боевую дружину, и начинает организованную войну против советской власти, ответившей на это массовым, но не вполне успешным террором. Проводимая красными продразверстка и случайно совпавшая по времени засуха вызывают голод, что только усугубляет положение.
Антонов между тем разворачивается вширь и вглубь – грабит советские учреждения и вешает коммунистов. Те выступают с призывом «стереть с лица земли» поддерживающие мятежников села. Однако ни центр, ни местные власти оказались неспособны победить по-настоящему народное выступление. Тогда Ленин в очередной раз показывает себя гибким политиком и решает бить по источнику проблемы – недовольству крестьян советской властью (точнее, перегибами последней) и продразверсткой (фактически, грабежом деревни городом). Делается попытка наладить партнерские отношения с селянами (Ленин даже принял в начале 1921 г. делегацию последних из Тамбова), с Тамбовской губернии снимается продразверстка. Антонов, чувствуя опасность этой новой политики для себя, отвечает болезненными для красных ударами. Тогда Москва, столкнувшись с всероссийским антибольшевистским движением, отправляет на Тамбовщину войска во главе с Тухачевским, только что подавившим Кронштадтский мятеж, и самыми широкими полномочиями, а также указанием Ленина за месяц расправиться с бунтовщиками. Будущий маршал отменяет прежний либеральный режим и вводит военную оккупацию губернии. За месяц Тухачевский не управился, но довольно скоро добился успеха. Антоновщина как организованное движение распадается на множество отдельных групп, постепенно уничтожаемых большевиками. Антонов вместе с младшим братом скрывается, даже начинает новую личную жизнь, но случайная встреча с агентом ЧК наводит на него преследователей, не оставивших ему шансов.
Антонов для автора – «бандит и спекулянт на крови», виновник кровопролития и мужицких мучений. Его визави в Тамбове – местный вождь Антонов-Овсеенко, человек более гуманный и симпатичный. Настоящий же герой – это Евдоким Муравьев, бывший студент и эсер, тайный чекист. По заданию Дзержинского его успешно внедряют к Антонову и разыгрывают операцию а-ля «Трест». В Москву на встречу с якобы эсерами уезжают ближайшие сподвижники Антонова и оказываются на Лубянке.
По мысли автора, крестьянским восстанием выступление Антонова назвать нельзя, поскольку ядро активных антоновцев составляли дезертиры еще Первой мировой войны, к которым добавились уклонявшиеся от призыва в Красную армию. Все они оставили крестьянскую жизнь, жили в лесах, занимались разбоем и возвращаться к сохе не собирались.
Отмечу отдельные фактические ошибки. «Изменение порядка владения землей» (стр. 31) Манифест 17 октября 1905 г. не предусматривал и даже не упоминал. На стр. 115–116 путаница с датами: М. Спиридонова не могла отсидеть в большевистской тюрьме год и быть выпущенной в ноябре 1918 г. Хотелось бы уточнить, какие миноносцы Балтийского флота «бороздят волжскую гладь» осенью 18 г. (стр. 121). Хорошее оформление (твердый переплет, офисная бумага, удобный для чтения шрифт). Иллюстраций нет совсем, нет и карты. Имеется список литературы и источников. Тираж не указан.
Рекомендую эту любопытную и хорошо написанную книгу всем интересующимся историей Гражданской войны. Скучно не будет.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

О книгах Лев Лурье я уже однажды писал. Л.Лурье – известный историк и журналист, много работавший на телевидении, выпустивший добрый десяток книг по истории России второй половины 19 – первой половины 20 в. Его исследования отмечены умением найти забытые и малоизвестные данные, легко и интересно подать материал, доступно и просто рассказать обо всем.
Однако легкость эта иногда становится поверхностностью, работа с источниками – простым копированием. Многочисленные цитаты обычно не атрибутируются, ссылок на использованную литературу нет, как и самого списка этой литературы.
Данное издание не стало, к сожалению, исключением. С одной стороны, автор рассказывает о четырех эпизодах истории нашей страны – рассказывает интересно и обстоятельно. Эти эпизоды связаны с именами четырех женщин, которых автор именует «хищницами», наверное, вполне, справедливо. С другой стороны, изначальное утверждение, что «серебряный век» стал для России временем нерешительных мужчин и роковых женщин» (с.7), мне представляется неубедительным. Говорить, «что русский правящий класс «обабился». Чудо-богатыри, входившие в Париж, через столетие превратились в Ипполитов Матвеевичей Воробьяниновых» (с.9), это значит обобщать и делать поверхностные и торопливые выводы. Можно написать несколько книг, посвященных хищным и сильным мужчинам конца 19 – начала 20 в., а «хищниц» Лурье назвать исключением и отклонением. С другой стороны, влияние женщин можно проследить еще с 18 в. На мой взгляд, в рассматриваемый Лурье период шла общая либерализация общества и его нравов, женщины боролись и добивались больших прав, как и в других развитых странах.
Мне было интересно прочитать эту книгу – о ком-то я знал и раньше, но два сюжета стали для меня своего рода открытием, за которое я признателен Л.Лурье. По этой причине я рекомендую данное издание всем интересующимся историей России рубежа веков.
Однако некоторые пассажи Лурье вызвали у меня вопросы. Похоже, автор просто переписывал какие-то источники, даже не исправляя их. Скажем, на с.56-57 он использует дореволюционную форму написания имени Бьюкенен (Beaucahan). Это явно взято из какой-то газетной статьи. На с.95-96 Лурье рассказывает, как некий господин Свешников устроился к одной аферистке на работу с окладом в 150 руб. в месяц, при этом должен был дать ей залог в 50 тыс. руб., которых ему хватило бы почти на 30 лет такой работы! На с.98 к этой же даме устраивается секретарем некий (вероятно, бывший) тайный советник Н.Карпеченко. Вообще-то, России гражданский чин III класса в Табели о рангах, соответствовал чинам генерал-лейтенанта и вице-адмирала. Лица, его имевшие, занимали высшие государственные должности, например министр или товарищ министра.
На с.132 дама, умершая в 1917 г., пишет, что читала рассказ М.Булгакова, вышедший в 1927 г. Возможно, это просто в моей голове подобные вещи не укладываются, а раньше это было вполне реально, но мне это представляется несуразностями, портящими общее впечатление от книги.
В последней главе много говорится о подполковнике Мясоедове, обвиненном в шпионаже и повешенном в начале Первой мировой. Но Лурье нигде не говорит, что еще советская историография убедительно разоблачила этот миф и показала, что в деле Мясоедова были замешаны высшие сановники, казнью Мясоедова пытавшиеся свалить его покровителя военного министра. Мясоедов, фигура совсем несимпатичная, в предъявленном обвинении был невиновен и казнен незаслуженно. (см. работы К.Ф. Шацилло).
Это, на мой взгляд, снижает общее впечатление от этой вполне добротной работы. Скрыть