Эта небольшая брошюра (60 стр. текста) не то чтобы "томов премногих тяжелей", но вместила в себя жизнь, равную которой найти непросто.
Об архимандрите Павле (Груздеве) (1910-96) написано много. Порекомендую прежде всего две капитальных книги. Это работа Н.А. Черных "Последний старец: Жизнеописание архимандрита Павла (Груздева)" (2004 и 2007 гг. изд.) и документальное издание "Архимандрит Павел (Груздев): документы к биографии, воспоминания о батюшке, рассказы отца Павла о своей жизни, избранные записки из дневниковых тетрадей" (2006 и 2007 гг. изд.).
Рассматриваемая работа представляет из себя сборник выдержек из рассказов самого архимандрита Павла, подготовленный М.А. Батановым. Его достоинство в том, что этот небольшой труд дает возможность познакомится с личность замечательного церковнослужителя посредством историй о его жизни, рассказанных им самим.
При этом составитель постарался сохранить своеобразный стиль повествования самого батюшки, что делает изложение ещё достовернее и красочнее.
Немного о самом отце Павле. Родился в простой крестьянской семье. Отца призвали в армию, нужда заставила детей идти побираться. От тяжелой жизни Павел убежал в монастырь, где и остался. В монахи был благословлен в 1918 г. самим патриархом Тихоном, с которым мылся в монастырской бане, о чем с большим юмором рассказал. Реально монашеский постриг принял лишь в 1962 г., хотя и до этого считал себя монахом и жизнь вел соответствующую.
В 1920-30-е гг. жил и работал в разных монастырях (в армию его не взяли как "умственно отсталого"), потом скотником в разных колхозах. В 1941 г. его вместе с другими верующими и священнослужителями арестовали по большому церковному делу. Следователь выбил Павлу, как нежелающему признать свою вину, все зубы. Но этот отказ пойти на поводу у следствия спас ему жизнь — он единственный не был расстрелян. Провел в вятских лагерях, а потом в ссылке 11 лет. Вспоминал, что службу служили даже там, благо сидело много верующих, священников и монахов. Хотя сидеть в лагере было очень тяжело, избивали и надзиратели, и уголовники, несколько раз почти до смерти.
Вернулся на родину после освобождения в 1954 г., в 1958 г., после полной реабилитации, был рукоположен в священники и служил в одном и том же храме (Троицкой церкви села Верхне-Никульского Некоузского района Ярославской области) 33 года.
Оставил после себя множество устных рассказов, записанных с его слов. Обладал даром рассказчика, умея исцелять собеседника силой своего слова. Вел дневники.
Больше всего историй сохранилось о лагерях и ссылке, которые отец Павел считал своими "духовными академиями". Наверное, ради них и можно прочитать эту маленькую книжку, которую рекомендую всем интересующимся не только жизнью православного духовенства в 1920-50е гг., но и историей нашей страны в то время.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Когда немецкая армия начала наступать на Восточном фронте, она довольно быстро столкнулась с первыми представителями ислама на оккупированных территориях СССР – с литовскими и крымскими татарами. Уже 5 декабря 1941 г. были приняты специальные директивы для ведения пропаганды среди татар, в которых под пунктом 4 утверждалось: «Германский рейх дружески и с пониманием относится к потребностям мусульман». В январе 42 г. в Литве (но не за её пределами) было разрешено создать муфтиат. 22 декабря 41 г. Высшее командование вермахта дало официальный приказ о создании четырёх легионов из восточных народов – туркестанского, армянского, грузинского и кавказско-мусульманского (последний был впоследствии разделён на азербайджанский и северокавказский). Вскоре к ним присоединился и волго-татарский легион. Однако германское военное руководство довольно быстро обратило внимание на то, что ислам не играет такой значительной роли в жизни народов СССР, какую ему приписывали некоторые довоенные немецкие теоретики. Общение с пленными солдатами и офицерами РККА привело немцев к более трезвому выводу: «Среди жителей СССР национальный вопрос играет несравненно большую роль». Соответственно были смещены и аспекты немецкой пропаганды. Однако, несмотря на значительно количество пошедших на сотрудничество с нацистами (коллаборационистов) советских граждан (речь идёт приблизительно о миллионе человек), никакого успеха в боевом использовании их не только против Красной Армии, но даже и партизан (причём как на Восточном фронте, так и на Западном) немцы добиться не смогли. Легионеры сражались без огонька, нередко целыми частями переходили на сторону противника.
Почему так получилось в отношении представителей тюрко-мусульманских народов, детально и на основе множества малоизвестных архивных (отечественных и немецких) материалов рассматривает в своей книге И.Гилязов.
Большинство коллаборационистов имели свои политические программы, которые почти никогда не предусматривали полного подчинения нацистской доктрине. Они скорее полагались на немецкую поддержку для осуществления своих внутри- и внешнеполитических целей – прежде всего, создания независимых национальных государств. Но весь трагизм такого отношения к нацизму заключался в том, что, вскочив на идущий поезд нацистов, коллаборационисты думали, что они могут повлиять на его маршрут, не зная, что этапами этого маршрута являются Освенцим и Треблинка. Они не понимали, что поезд не имеет стоп-крана и уже въехал в туннель, в конце которого не было никакого света надежды. Советский коллаборационизм вообще отличался от европейского – слишком много было различий у отдельных советских народов: политических, экономических, социальных, идеологических, национальных, и у русских коллаборационистов было мало общего (а, наверное, и не было такового вообще) с жителями прибалтийских республик, и немного общего с жителями Западной Украины. Неслучайно создание в конце 44 г. Комитета освобождения народов России и РОА во главе с Власовым вызвало резкое неприятие со стороны многих других сторонников немцев, видевших во Власове прежде всего русского генерала и империалиста.
Легион «Идель-Уран», в чьём названии было объединено (якобы единое) устремление мусульманских народов Поволжья и Урала, столкнулся с теми же проблемами. Сотрудничество легионеров (различные источники сходятся, что их было около 40 тыс.) с III Рейхом никогда не предполагало равноправного сотрудничества. О каком равноправии может идти речь в случае с представителями народов СССР, которые в большинстве своём были военнопленными и оказались на германской службе в годы войны в основном под давлением сложившихся обстоятельств? Германская политика по отношению к народам СССР была изначально тупиковой, поскольку нацистской верхушкой перед ней была поставлена исключительно колониальная цель – завоевать «восточное пространство» и эксплуатировать его народы. Немецкая сторона как в лице высшего генералитета, так и простых солдат не понимала и хотела понимать культуру и менталитет воевавших на их стороне восточных народов, видя в них «унтерменшей», а в лучшем случае пушечное мясо. Ни какой самостоятельности (национальной и уже тем более политической) гитлеровская Германия никому из народов СССР предоставлять не собиралась, даже в перспективе, иначе она перестала бы быть Германией Гитлера. Жёстко тоталитарная страна (как и сталинский СССР) никогда бы не поддержала демократическое развитие других народов, которые были к тому же покорены силой оружия. В конце концов, легионеры это поняли и не случайно попытки использовать восточные народы в борьбе «против большевизма» оказались обречены на провал. Один за другим немцы снимали с Восточного фронта национальные батальоны и переводили их – либо на Западный фронт (где дезертирство оставалось бичом этих частей), либо на трудовые работы (именуя их инженерно-саперными батальонами). Лишь немногие по-настоящему антисоветски настроенные подразделения (прибалты, западные украинцы, казаки) доказали свою пригодность III Рейху – но и то преимущественно в борьбе с партизанами, а не регулярными частями РККА. Легионеры «Идель-Урана» целыми батальонами дезертировали, а то и с оружием в руках, уничтожив немецких командиров, переходили к партизанам или войскам противника, да и вдали от фронта они не особенно отличались (через штрафные лагеря прошло ок. 10 тыс. идель-урановцев).
Книга вышла в новой серии издательства Вече - на мой взгляд, удачной (пока). Хороший язык, полноценный научный (а не маскировка под него) подход и аппарат (наличие постраничных ссылок), использование всего комплекса источников и литературы, множество редких фотографий (правда, первое фото встречается аж на 70-й с.) делают эту работу обязательным чтением для всех интересующихся историей Великой Отечественной. Рекомендую!
Скрыть

К сожалению, я совершил ошибку – почему-то решил, что эта книга значительно большего формата, чем есть на самом деле. Судил по описанию - и сказок много, и цена не маленькая. Виноват, конечно, сам – надо было внимательнее аннотационную карточку изучить, там всё сказано. В общем, книжка стандартного формата, в суперобложке, на хорошей офсетной бумаге, но тонкой и просвечивающей, так что читать не очень удобно. Иллюстрации художника Д. Белозерцева довольно незамысловатые, чтобы не сказать простенькие. Такие в книжках-картонках привычнее видеть, а не в такой серии. Главное достоинство здесь – текст. Сказки все адаптированы, поэтому читаются легко. Объём всех сказок небольшой – от одной до трёх страниц, так что читать можно и самым маленьким, хотя оформление (несколько вклеек с цветными картинками и отсутствие каких-либо иллюстраций в самом тексте) предполагает более взрослую аудиторию.
Есть вопрос и по содержанию. Наполнение книжки сказками вышло довольно непоследовательным: основная масса - это латышские (90 стр.) и литовские (80 стр.) сказки. Эстонских сказок нашлось всего на 30 стр., а финских - вообще на 15. Может, последние и включать не надо было? Финляндия себя относит к Скандинавии, а не к Прибалтике. Или составитель (она же редактор - Егорова) взяла то, что было уже переведено? Возможно, это и не принципиально.
Так что думайте. Если бы не цена, смело рекомендовал бы для приобретения. Скрыть

Юрий Жук подготовил очень важную книгу. В ней содержится рассказ от первого лица почти всех организаторов и непосредственных исполнителей убийства и захоронения царской семьи. Их подлинный голос, ранее запертый в спецхранах, дошел до нас теперь без всяких искажений.
Предлагаемое издание состоит из двух частей: "Убийцы" и "Соучастники". В первую включены воспоминания людей, принимавших личное участие в казни Николая II, его семьи и их слуг – Ермакова, Кабанова, М.Медведева, Никулина и Юровского. А во второй – воспоминания или свидетельские показания тех, кто был свидетелем этого убийства или принимал участие в уничтожении тел – Летемина, П.Медведева, Нетребина, Проскурякова, Родзинского, Стрекотина, Сухорукова и Якимова. В книге также представлены их краткие биографии. В приложении содержится информация об уральских чекистах, так или иначе связанных с ликвидацией царской семьи. Все без исключения воспоминания приводятся в полном виде (многие из них – впервые), без каких-либо сокращений, нередко – в нескольких вариантах, в авторской редакции, с обстоятельными комментариями.
Во введении Жук дает интересный и обстоятельный обзор литературы о екатеринбургском убийстве, выходившей в 1920-70-ее гг. Оказывается, в 1928 г. готовилось юбилейное издание к десятилетию расстрела (под него и были созданы многие воспоминания), однако он было запрещено лично Сталиным, который не только не велел что-либо печатать, но и приказал "вообще помалкивать" об этом. Среди прочего, Жук очень высоко оценивает деятельность колчаковского следователя Н.А.Соколова и его книгу "Убийство Царской Семьи", написанную по результатам следственных мероприятий, проведенных в 1918-19 гг. Современные авторы, наоборот, говорят как раз о необъективности Соколова и его предвзятости, сосредоточенности лишь на одной версии развития событий, что не позволило ему, стоявшему буквально рядом с местом захоронения, найти могилу. Профессионализм был продемонстрирован предшественником Соколова – следователем И.Сергеевым, добывшим большинство известной информации, но Сергеев был евреем и поэтому его труды были использованы, но сам он забыт.
Через всю книгу проходит гордость убийц за свое дело – они буквально соревнуются в том, кто застрелил самого императора, оказывается, были даже цареубийцы-самозванцы. Для многих, кто был связан с "Домом Ипатьева", это стало главным событием жизни, один "герой" так и написал: "я имел счастье принимать участие в расстреле и похоронах семьи бывшего Царя".
Как ни странно, весьма любопытно было читать не только сами воспоминания (здесь много повторов), но биографии участников казни царской семьи. В годы гражданской войны всемогущие и грозные властители судеб, в буквальном смысле распоряжавшиеся жизнями многих тысяч людей, уже в конце 1920-х - 1940-е гг. они стали обычными бюрократами: бывшие председатели уездных чрезвычайных комиссий, судьи, прокуроры и председатели ревтрибуналов превращаются кто в директора базы Главрсжирмасло, кто в замзав универмага №18, кто в редактора журнала "Мукомолье", кто в заведующего артелью "Гнутая мебель", кто в уполномоченного Мясохладобойни. Многие были расстреляны – преимущественно своими же.
Жук не скрывает своих монархических убеждений, и это, как правило, не сказывается на его объективности, выражаясь, как правило, в написании некоторых слов с заглавной буквы (Царская Семья, Национальная Россия, Поручик, Императорский Дом и т.п.). Правда, этот порядок не везде соблюдается, и на одной странице встречаются Штабс-Капитан и полковник, ротмистр и Начальник Красной Гвардии. Хуже, когда во вполне академическое повествование автора врываются вдруг сентенции подобно этой: "Скорбя по Царственным Мученикам, мы не должны забывать о том, что даже в начале XXI века России вновь угрожает второе пришествие коммунистов". Коммунисты, понимаешь, идут…
Несколько смешно (извините) выглядит увлечение автора старомодными оборотами, вроде "оных", "коей", "таковые".
Принципиальный недостаток: издание безобразно оформлено – множество опечаток (практически на каждой странице), весьма нетрадиционно оформлены комментарии (особенно к воспоминаниям Ермакова), что сильно мешает восприятию книги. Такое впечатление, что ни редактор, ни корректор, ни техред текста не касались вообще. К тому же, книга набрана мелким, плохо читаемым шрифтом с минимальным интервалом между строками и словами, из-за чего текст буквально сливается. Бумага якобы офсетная, однако краска такая бледная, что страницы смотрятся грязно и неряшливо.
При всем этом, рекомендую это издание всем интересующимся историей России, желательно, совместно с капитальной работой Н.Розановой "Царственные страстотерпцы" (http://www.labirint.ru/books/173086/). Скрыть

Лев Михайлович Портной (1965-) написал интересную книгу. Да и сам он человек непростой. По образованию финансист, по опыту работы, прости Господи, банкир. С детства пишет, было время — по экономическому профилю, потом — больше беллетристику. Автор нескольких историко-приключенческих романов. Одним из последних его трудов стала биография известного, но скорее скандально, деятеля конца 18 – начала 19 в., графа Федора Васильевича Ростопчина, чье имя связывается в общественном сознании прежде всего с московским пожаром 1812 г., хотя за его плечами было много чего другого, любопытного и разнообразного. Обо всем этом богатом жизненном пути графа Ростопчина и рассказал в своей обстоятельной и хорошо написанной работе Л. Портной.
Ей предшествует неожиданное, но толковое предисловие академика Академии педнаук (акапедика, как говорят в народе) Е.Я. Ямбурга.
Итак, Ростопчин. Появившись на свет в 1765 г. (хотя есть варианты) в небогатой и незнатной дворянской семье, он стал свидетелем и участником важнейших событий эпохи Екатерины Великой, Павла и Александра I, каковых он знал лично и чьим сподвижником в той или иной степени был. Пойдя по военной (естественно) стезе, тем не менее, был отнюдь не Митрофанушкой (или Петрушей Гриневым) — батенька отправил его для получения всестороннего образования за границу, где тогда еще не граф Федор посещал, и весьма усердно, разные заграничные университеты. О своем пребывании в чужих краях оставил любопытные путевые заметки, в которых и ругал, и хвалил увиденное. Писать с той поры не переставал, сделавшись со временем заядлым литератором.
Через случайное, почти анекдотическое знакомство с Павлом Петровичем, наследником престола, связанное с игрушечными солдатиками, доставшимися Ростопчину в виде карточного долга, и подаренными последним будущему императору, стал близко известным и ценимым тем человеком (интересно, что карточная фортуна много позже повернулась к графу совсем другим боком — его старший сын стал игроманом и сгинул от карт, перед этим доставив отцу множество душевных ран).
Однако сначала Ростопчин принял участие в войне, да и не в одной, посражавшись со шведами и турками. Был храбр и весел (даже язвителен и известен своим злоречием), завоевав дружбу великого Суворова (единственный не побоялся гнева Павла I и пришел проститься с умирающим генералиссимусом).
Взошедший на престол Павел сделал его правителем своей канцелярии (очень влиятельная должность), со временем графом и просто очень богатым человеком. Л. Портной при всей своей нескрываемой симпатии к Ростопчину показывает его как очень непростую личность, способную на многое и много добившегося (в том числе и на подлог — подделка писем стала фирменным знаком Ростопчина). При этом мы не будем забывать, что последний блистал на фоне не карликов, а гигантов той эпохи, преуспев на поприще военном, государственном и даже дипломатическом (хотя как глава Коллегии иностранных дел при Павле скорее отличился как умелый администратор).
Славился своей прямотой, способностью обходиться с сильными мира сего без лести. Всё это так, пишет Л. Портной, но при этом Ростопчин, неоднократно попадавший в опалу, почти всегда сначала думал, а потом действовал — не делая ничего себе во вред (не считая сожженного собственной рукой роскошного поместья, дабы оно не досталось французам). Малоизвестный факт: современники считали, что Ростопчин был одним из очень немногих действительно преданных Павлу людей, и не будь он отстранен путем сложной интриги, заговор против императора не удался бы.
Хорошо показан не только жизненный путь самого Ростопчина, но и окружающие его лица, а также эпоха, в которой все они действовали, в частности, автор уделяет немало внимания внешней политике России, раз его герой одно время имел к ней прямое отношение.
Естественно, много места уделено войне 12 г. и роли в ней Ростопчина. Автор убежден, что сдача Москвы планировалась заранее, а ее огненное уничтожение, вдохновителем и исполнителем которой он прямо называет графа, вполне согласовано с императором.
Завершающая часть книги описывает последние годы жизни Ростопчина, когда он, не оцененный ни обществом, ни царем герой Отечественной войны удалился за границу, где его чествовали как одного из победителей Наполеона. Вернулся граф на родину в 1823 г., застав уже другое отношение к себе, однако прожил недолго, лишь немного пережив Александра I.
Это стильно офомленное издание: твердый переплет, хороший офсет, множество ч/б иллюстраций на десятке вклеек (в виде портретов упомянутых в работе персонажей, политиков, царственных особ, военачальников, писателей, их супругов) — в общей сложности более 100 штук или около четверти всего объема текста. Есть список использованной литературы и источников. Сразу отмечу, что исследование Л. Портного — это добротно документированная работа, в которой автор показал знакомство с разнообразными материалами по теме (преимущественно с воспоминаниями), правда, только из открытых источников, я заметил лишь один документ, извлеченный автором из архива. При этом автор признается, что часть своих выводов стоит не на документах, а на догадках, интуиции, в частности, при описании личности Павла I, которому уделено немало места в его книге.
Написана данная работа легко, читается с интересом (благо, материал благодатный). Но насыщенность текста информацией требует от читателя внимания и сосредоточенности.
Минусом, с моей точки зрения, стал мелкий шрифт.
Очень рекомендую это издание всем интересующимся историей нашей страны в конце 18 – начале 19 в.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть