Когда немецкая армия начала наступать на Восточном фронте, она довольно быстро столкнулась с первыми представителями ислама на оккупированных территориях СССР – с литовскими и крымскими татарами. Уже 5 декабря 1941 г. были приняты специальные директивы для ведения пропаганды среди татар, в которых под пунктом 4 утверждалось: «Германский рейх дружески и с пониманием относится к потребностям мусульман». В январе 42 г. в Литве (но не за её пределами) было разрешено создать муфтиат. 22 декабря 41 г. Высшее командование вермахта дало официальный приказ о создании четырёх легионов из восточных народов – туркестанского, армянского, грузинского и кавказско-мусульманского (последний был впоследствии разделён на азербайджанский и северокавказский). Вскоре к ним присоединился и волго-татарский легион. Однако германское военное руководство довольно быстро обратило внимание на то, что ислам не играет такой значительной роли в жизни народов СССР, какую ему приписывали некоторые довоенные немецкие теоретики. Общение с пленными солдатами и офицерами РККА привело немцев к более трезвому выводу: «Среди жителей СССР национальный вопрос играет несравненно большую роль». Соответственно были смещены и аспекты немецкой пропаганды. Однако, несмотря на значительно количество пошедших на сотрудничество с нацистами (коллаборационистов) советских граждан (речь идёт приблизительно о миллионе человек), никакого успеха в боевом использовании их не только против Красной Армии, но даже и партизан (причём как на Восточном фронте, так и на Западном) немцы добиться не смогли. Легионеры сражались без огонька, нередко целыми частями переходили на сторону противника.
Почему так получилось в отношении представителей тюрко-мусульманских народов, детально и на основе множества малоизвестных архивных (отечественных и немецких) материалов рассматривает в своей книге И.Гилязов.
Большинство коллаборационистов имели свои политические программы, которые почти никогда не предусматривали полного подчинения нацистской доктрине. Они скорее полагались на немецкую поддержку для осуществления своих внутри- и внешнеполитических целей – прежде всего, создания независимых национальных государств. Но весь трагизм такого отношения к нацизму заключался в том, что, вскочив на идущий поезд нацистов, коллаборационисты думали, что они могут повлиять на его маршрут, не зная, что этапами этого маршрута являются Освенцим и Треблинка. Они не понимали, что поезд не имеет стоп-крана и уже въехал в туннель, в конце которого не было никакого света надежды. Советский коллаборационизм вообще отличался от европейского – слишком много было различий у отдельных советских народов: политических, экономических, социальных, идеологических, национальных, и у русских коллаборационистов было мало общего (а, наверное, и не было такового вообще) с жителями прибалтийских республик, и немного общего с жителями Западной Украины. Неслучайно создание в конце 44 г. Комитета освобождения народов России и РОА во главе с Власовым вызвало резкое неприятие со стороны многих других сторонников немцев, видевших во Власове прежде всего русского генерала и империалиста.
Легион «Идель-Уран», в чьём названии было объединено (якобы единое) устремление мусульманских народов Поволжья и Урала, столкнулся с теми же проблемами. Сотрудничество легионеров (различные источники сходятся, что их было около 40 тыс.) с III Рейхом никогда не предполагало равноправного сотрудничества. О каком равноправии может идти речь в случае с представителями народов СССР, которые в большинстве своём были военнопленными и оказались на германской службе в годы войны в основном под давлением сложившихся обстоятельств? Германская политика по отношению к народам СССР была изначально тупиковой, поскольку нацистской верхушкой перед ней была поставлена исключительно колониальная цель – завоевать «восточное пространство» и эксплуатировать его народы. Немецкая сторона как в лице высшего генералитета, так и простых солдат не понимала и хотела понимать культуру и менталитет воевавших на их стороне восточных народов, видя в них «унтерменшей», а в лучшем случае пушечное мясо. Ни какой самостоятельности (национальной и уже тем более политической) гитлеровская Германия никому из народов СССР предоставлять не собиралась, даже в перспективе, иначе она перестала бы быть Германией Гитлера. Жёстко тоталитарная страна (как и сталинский СССР) никогда бы не поддержала демократическое развитие других народов, которые были к тому же покорены силой оружия. В конце концов, легионеры это поняли и не случайно попытки использовать восточные народы в борьбе «против большевизма» оказались обречены на провал. Один за другим немцы снимали с Восточного фронта национальные батальоны и переводили их – либо на Западный фронт (где дезертирство оставалось бичом этих частей), либо на трудовые работы (именуя их инженерно-саперными батальонами). Лишь немногие по-настоящему антисоветски настроенные подразделения (прибалты, западные украинцы, казаки) доказали свою пригодность III Рейху – но и то преимущественно в борьбе с партизанами, а не регулярными частями РККА. Легионеры «Идель-Урана» целыми батальонами дезертировали, а то и с оружием в руках, уничтожив немецких командиров, переходили к партизанам или войскам противника, да и вдали от фронта они не особенно отличались (через штрафные лагеря прошло ок. 10 тыс. идель-урановцев).
Книга вышла в новой серии издательства Вече - на мой взгляд, удачной (пока). Хороший язык, полноценный научный (а не маскировка под него) подход и аппарат (наличие постраничных ссылок), использование всего комплекса источников и литературы, множество редких фотографий (правда, первое фото встречается аж на 70-й с.) делают эту работу обязательным чтением для всех интересующихся историей Великой Отечественной. Рекомендую!
Скрыть

К сожалению, я совершил ошибку – почему-то решил, что эта книга значительно большего формата, чем есть на самом деле. Судил по описанию - и сказок много, и цена не маленькая. Виноват, конечно, сам – надо было внимательнее аннотационную карточку изучить, там всё сказано. В общем, книжка стандартного формата, в суперобложке, на хорошей офсетной бумаге, но тонкой и просвечивающей, так что читать не очень удобно. Иллюстрации художника Д. Белозерцева довольно незамысловатые, чтобы не сказать простенькие. Такие в книжках-картонках привычнее видеть, а не в такой серии. Главное достоинство здесь – текст. Сказки все адаптированы, поэтому читаются легко. Объём всех сказок небольшой – от одной до трёх страниц, так что читать можно и самым маленьким, хотя оформление (несколько вклеек с цветными картинками и отсутствие каких-либо иллюстраций в самом тексте) предполагает более взрослую аудиторию.
Есть вопрос и по содержанию. Наполнение книжки сказками вышло довольно непоследовательным: основная масса - это латышские (90 стр.) и литовские (80 стр.) сказки. Эстонских сказок нашлось всего на 30 стр., а финских - вообще на 15. Может, последние и включать не надо было? Финляндия себя относит к Скандинавии, а не к Прибалтике. Или составитель (она же редактор - Егорова) взяла то, что было уже переведено? Возможно, это и не принципиально.
Так что думайте. Если бы не цена, смело рекомендовал бы для приобретения. Скрыть

Юрий Жук подготовил очень важную книгу. В ней содержится рассказ от первого лица почти всех организаторов и непосредственных исполнителей убийства и захоронения царской семьи. Их подлинный голос, ранее запертый в спецхранах, дошел до нас теперь без всяких искажений.
Предлагаемое издание состоит из двух частей: "Убийцы" и "Соучастники". В первую включены воспоминания людей, принимавших личное участие в казни Николая II, его семьи и их слуг – Ермакова, Кабанова, М.Медведева, Никулина и Юровского. А во второй – воспоминания или свидетельские показания тех, кто был свидетелем этого убийства или принимал участие в уничтожении тел – Летемина, П.Медведева, Нетребина, Проскурякова, Родзинского, Стрекотина, Сухорукова и Якимова. В книге также представлены их краткие биографии. В приложении содержится информация об уральских чекистах, так или иначе связанных с ликвидацией царской семьи. Все без исключения воспоминания приводятся в полном виде (многие из них – впервые), без каких-либо сокращений, нередко – в нескольких вариантах, в авторской редакции, с обстоятельными комментариями.
Во введении Жук дает интересный и обстоятельный обзор литературы о екатеринбургском убийстве, выходившей в 1920-70-ее гг. Оказывается, в 1928 г. готовилось юбилейное издание к десятилетию расстрела (под него и были созданы многие воспоминания), однако он было запрещено лично Сталиным, который не только не велел что-либо печатать, но и приказал "вообще помалкивать" об этом. Среди прочего, Жук очень высоко оценивает деятельность колчаковского следователя Н.А.Соколова и его книгу "Убийство Царской Семьи", написанную по результатам следственных мероприятий, проведенных в 1918-19 гг. Современные авторы, наоборот, говорят как раз о необъективности Соколова и его предвзятости, сосредоточенности лишь на одной версии развития событий, что не позволило ему, стоявшему буквально рядом с местом захоронения, найти могилу. Профессионализм был продемонстрирован предшественником Соколова – следователем И.Сергеевым, добывшим большинство известной информации, но Сергеев был евреем и поэтому его труды были использованы, но сам он забыт.
Через всю книгу проходит гордость убийц за свое дело – они буквально соревнуются в том, кто застрелил самого императора, оказывается, были даже цареубийцы-самозванцы. Для многих, кто был связан с "Домом Ипатьева", это стало главным событием жизни, один "герой" так и написал: "я имел счастье принимать участие в расстреле и похоронах семьи бывшего Царя".
Как ни странно, весьма любопытно было читать не только сами воспоминания (здесь много повторов), но биографии участников казни царской семьи. В годы гражданской войны всемогущие и грозные властители судеб, в буквальном смысле распоряжавшиеся жизнями многих тысяч людей, уже в конце 1920-х - 1940-е гг. они стали обычными бюрократами: бывшие председатели уездных чрезвычайных комиссий, судьи, прокуроры и председатели ревтрибуналов превращаются кто в директора базы Главрсжирмасло, кто в замзав универмага №18, кто в редактора журнала "Мукомолье", кто в заведующего артелью "Гнутая мебель", кто в уполномоченного Мясохладобойни. Многие были расстреляны – преимущественно своими же.
Жук не скрывает своих монархических убеждений, и это, как правило, не сказывается на его объективности, выражаясь, как правило, в написании некоторых слов с заглавной буквы (Царская Семья, Национальная Россия, Поручик, Императорский Дом и т.п.). Правда, этот порядок не везде соблюдается, и на одной странице встречаются Штабс-Капитан и полковник, ротмистр и Начальник Красной Гвардии. Хуже, когда во вполне академическое повествование автора врываются вдруг сентенции подобно этой: "Скорбя по Царственным Мученикам, мы не должны забывать о том, что даже в начале XXI века России вновь угрожает второе пришествие коммунистов". Коммунисты, понимаешь, идут…
Несколько смешно (извините) выглядит увлечение автора старомодными оборотами, вроде "оных", "коей", "таковые".
Принципиальный недостаток: издание безобразно оформлено – множество опечаток (практически на каждой странице), весьма нетрадиционно оформлены комментарии (особенно к воспоминаниям Ермакова), что сильно мешает восприятию книги. Такое впечатление, что ни редактор, ни корректор, ни техред текста не касались вообще. К тому же, книга набрана мелким, плохо читаемым шрифтом с минимальным интервалом между строками и словами, из-за чего текст буквально сливается. Бумага якобы офсетная, однако краска такая бледная, что страницы смотрятся грязно и неряшливо.
При всем этом, рекомендую это издание всем интересующимся историей России, желательно, совместно с капитальной работой Н.Розановой "Царственные страстотерпцы" (http://www.labirint.ru/books/173086/). Скрыть

Скажу честно — не предлагай Лабиринт эту книгу в подарок, я бы ее покупать не стал. Хвалебные отзывы рецензентов немного прояснили, а по прочтению этой работы я с ними не соглашусь — работа, действительно, любопытная, но очень на любителя.
Эрнст Никиш (1889-1967) вырос в очень простой семье, отец был ремесленником, сын по его стопам не пошел, отправившись в учительскую семинарию. Учился Никиш довольно лениво, увлекаясь только литературой. О работе в школе не пишит ничего, но много времени посвящает самообразованию: литература, философия, политические науки. Знакомство с трудами К. Маркса сделало его социалистом, но не очень верным классику.
В начале Первой мировой был призван в армию, но из-за плохого зрения на фронт не попал, служил на складе, потом командовал охраной лагеря для русских военнопленных. В октябре 17 г. вступил в социал-демократическую партию, стал редактором местной партийной газеты, совместив два своих идеала — политика и журналистика (они потом всю жизнь боролись в нем за первенство). В скором времени был выбран в местный совет и быстро пошел наверх, став председателем Центрального совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов одного из баварских городов. В общем, довольно обычная карьера для тех революционных лет, тем не менее, свидетельствующая о незаурядных талантах Никиша.
Здесь и был достигнут пик его карьеры — за участие в создании недолговечной Баварской коммунистической республики в 1919 г., кроваво разгромленной местными правыми и не только, был приговорен к двум годам тюрьмы. Интересно, что совсем не кровожадный Никиш был против этой республики. После этого был недолго депутатом ландтага, работал в профсоюзном движении, но везде был неудобен — социал-демократы считали его слишком левым. В конечном итоге перестал примыкать к кому бы то ни было, основал свою крохотную группу «Сопротивление», издавал одноименный журнал, запрещенный в 34 г.
Свое движение назвал в противовес гитлеровскому национал-большевизмом. Суть его в следующем: Никиш видел в русском большевизме средство возвысить русский народ, полагал, что от Западной Европы Германии идут одни беды, поэтому надо объединяться русскими. Эти идеи нашли, по словам Никиша, довольно широкую поддержку, в том числе среди военных, видевших в СССР союзника против враждебных Англии, Франции и проч.
Съездив в начале 30-х гг. в СССР, Никиш оставляет довольно критическое описание Страны Советов, оставшись верным убеждению в ее великом будущем. После прихода к власти Гитлера Никиш был ненадолго задержан, но продолжал работать и даже печататься. Неоднократно ездил за границу — и возвращался, не желаю эмигрировать. По-настоящему был арестован в 37 г., и после этого все его страдания носили в основном психологический характер (не били, не морили голодом, жену, правда, арестовали, но потом выпустили). Почему его, не скрывавшего своих взглядов, терпели гестаповцы и прочие мюллеры, объяснить не могу. НКВД бы Никишу показал, что такое настоящие политические репрессии…
Большая часть книги посвящена описанию того, как последний меняет одну тюрьму на другую. В целом, жизнь Никиша резко ухудшилась после 41 г. — он практически ослеп и оказался парализован, но врачи его, приговоренного к пожизненному заключению изменника родины, трогательно лечили, хотя помочь не смогли. В общем, какой-то курорт, а не концлагерь.
В целом книга Никиша дает широкую панораму политической жизни и мысли Германии межвоенных лет. Написанные достаточно легко (и хорошо переведенные), эти мемуары предлагают нам целую галерею портретов немецких политических и общественных деятелей самых разных убеждений — убежденный антифашист, Никиш был готов объединиться против Гитлера с кем угодно. Встречался с Геббельсом и Муссолини, оставив очень интересные (если ничего не придумал) описания общения с ними.
Однако общая картина происходившего в стране, как и место в этом самого Никиша, показана довольно широкими и случайными мазками, поэтому понять описываемое человеку, незнакомому с реалиями тех лет, будет сложновато.
К сожалению, переводчик мемуаров Никиша А.В. Певцов не сильно помогает с этим. Автор очень многословного введения (около 40 стр.), он рассказывает о Никише совсем немного, при этом иной раз и неточно. Абсолютно необходимые комментарии к тексту Никиша представлены Певцовым очень нещедро, многие иностранные слова и выражения не переведены. Вообще, нет даже единого подхода в переводе названий немецких газет и журналов — где-то они даны только на немецком, где в русской транскрипции, а где-то в переводе.
В целом хорошо оформленное издание (твердый переплет, офсетная бумага) только выиграло бы от более качественной редактуры. Это, на мой взгляд, отчасти объясняет, почему с 2012 г. так и не разошелся тираж в 1500 экз.
После освобождения в 45 г. советскими войсками, Никиш уехал в 53 г. из ГДР в ФРГ, где в 58 г. опубликовал свои мемуары. Они позволяют добавить несколько ценных штрихов в общую мозаику тех лет, чем и полезны, хотя рекомендовать их не буду никому, кроме любителей такой литературы.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Это полноценная академическая работа от специалиста по истории советских спецслужб и ветерана КГБ-ФСБ, генерал-лейтенанта, автора нескольких монографий на эту тему, д.и.н.
Книга состоит из введения, пяти глав и приложения. Во введении рассматривается история противостояния двух государств, России и Польши в 1900-40-е гг. В частности, разбирается вопрос о том, как будущий президент независимой Польской республики маршал Пилсудский вел шпионскую и подрывную работу против царского правительства — сначала на японские, а потом на австрийские деньги. А.А. Зданович отмечает, что отечественные спецслужбы фактически проворонили эту деятельность, не замечая ее до начала Первой мировой войны. Здесь же раскрывается и деятельность ВЧК по «польской линии» до начала 1919 г. Автор пишет, что в целом поляки переиграли чекистов и накануне войны 1920 г.
Первая часть посвящена советско-польской войне и занимает 120 стр. текста, вторая — межвоенному периоду (объемом в 260 стр.), третья — «западному походу» РККА в 1939 г., четвертая — органам госбезопасности и польской армии в 1941-42 гг., и пятая — роли органов ГБ в создании польской армии в 42 -44 гг. (последние три части все приблизительно по 20 стр.). Наконец, завершается монография приложением, содержащим различные оригинальные документы (объемом в 140 стр.).
Написано все это несколько суховато, текст насыщен фактическим материалом и требует внимательного вчитывания. Едва ли он будет востребован широким читателем. Зато автор охотно делится авторской кухней — где, когда и какие документы были найдены/использованы им и другими историками, критикует работы коллег (особенно невысоко он отзывается о трудах польских ученых, считая их ангажированными и необъективными).
А.А. Зданович всегда отличался активным использованием архивных материалов, причем доступных едва ли не только ему в силу его служебного положения. Здесь он также привлек для своего исследования большое количество новых данных, что делает его работу и оригинальной, и ценной, вне зависимости от его позиции. Отмечу, что в целом он стоит на стороне профильного ведомства (без воздыханий), но при этом не стесняется критиковать чекистские операции и их руководителей, включая Дзержинского.
Из книги видно, что ВЧК и особые отделы (военная контрразведка) не только придумывали заговоры и действовали как карательный орган исключительно по классовому принципу (руки без мозолей — враг, в расход его), а боролись с настоящими шпионами и организованными отрядами противников советской власти. Это подтверждается польскими документами и исследованиями, которые также привлек А.А. Зданевич.
В межвоенный период ситуация изменилась и значительная часть польской агентуры в СССР к началу 1930-х гг. была либо ликвидирована, либо перевербована ОГПУ. Подробно, с опорой на новые материалы, автор показывает подготовку (но без деталей, доступных в более специальных трудах) знаменитых операций «Трест» и «Синдикат», приведших, в частности, к очень серьезным потерям (кадровым и репутационным) в польской разведке, скомпроментированной разоблачениями чекистов.
Также интересен раздел о репрессиях по «польской линии» в 30-е гг., чему автор находит свое объяснение, отказываясь от привычного тезиса, что брали всех поляков подряд, без разбору и вины. Здесь, мне думается, он прав, когда говорит о польских коммунистах, но преувеличивает разборчивость чекистов в отношении основной массы поляков. На это счет слишком много показаний участников тех репрессий, показывавших, что аресты шли буквально по алфавиту, когда арестовывали всех с польскими фамилиями.
В своем рассказе А.А. Зданович приводит много любопытных историй, в которых действуют разные мало и хорошо известные персонажи нашей и польской истории первой половины 20 в.
Редкий случай — это не репринт, а действительно дополненное и переработанное издание. Впервые этот труд вышел в 2017 г. в издательстве «Сократ» и был доведен до 1939 г. (правда, там были иллюстрации). Нынешняя публикация доведена 1944 г. и включает три дополнительных главы и обстоятельные приложения. Однако текст 2017 г. не был выверен и содержит некоторые устаревшие заявления. Скажем, на с. 381 автор надеется, что к 100-летию ВЧК (т.е. в 2018 г.) выйдет один подготовленный им текст.
Тираж 2000 экз. оформление среднее: твердый переплет, газетная бумага, краска смазывается. Иллюстраций нет. Имеется именной указатель и биографический справочник основных персонажей книги, а также список литературы и источников.
Рекомендую этот фундаментальный труд всем интересующимся историей отечественных спецслужб как обстоятельное и добросовестное, хотя и довольно специальное исследование.

Как много писателей, как мало читателей… Скрыть