Я уже писал, что М.В. Зефиров, Д.М. Дегтев и Д.В. Зубов — очень плодовитые авторы. Книги из-под их пера выходят, как самолеты с конвейера советского авиапрома в 1944 г. С одной стороны, такая творческая активность вещь замечательная, с другой стороны, возникал и возникает вопрос о тщательности и оригинальности такой работы. Ведь познакомиться с разнообразными источниками (а работы этих авторов выгодно отличаются от многих других именно использованием оригинальных источников, в том числе архивных и иноязычных), проработать, сравнить друг с другом, изучить (многочисленные!) исторические труды на эту тему, а потом еще и написать что-то свое — весьма трудоемкий и долговременный процесс. Хотя, возможно, именно в их сотрудничестве и заключается ключ к успеху: роли распределены, каждый автор сосредотачивается только на своем, а на завершающем этапе разные тексты сводятся в один итоговый…
Я почему вредничаю? Мне нравятся труды этих молодых нижегородцев — написаны они живо, увлеченно, со знанием дела, с опорой на архивы, воспоминания, документы отечественные и иностранные. Пишут по возможности объективно и не занудно. я с удовольствием читаю их работы.
НО. Ссылок на цитируемые труды нет вообще, ни одной. Т.е. ни одна из многочисленных цитат (порой на страницу и больше) не атрибутирована — откуда они взяты, кем переведены (если нашими авторами, то их переводы с английского и немецкого можно только похвалить) и проч. законные вопросы остаются без ответа. Даже списка использованных источников и литературы, без которых не только научные, но и научно-популярные работы не выходят, не имеется. Вряд ли это блажь издательства – в той же серии Центрполиграфа выходят достойно оформленные с этой точки зрения работы…
Что же есть? Есть увлекательный рассказ о том, как в самом конце войны немцы, потеряв превосходство в воздухе, попробовали переломить ход войны (и не только воздушной), став массово применять реактивную авиацию против наземных и воздушных целей противника на Западе и Востоке. Успехи у этой тактики были, причем довольно заметные, что довольно быстро привлекло к себе внимание союзников. К марту 1945 г. последним стало ясно, что их истребители и бомбардировщики несут слишком большие потери от сверхскоростных машин люфтваффе. Справиться с ними в воздухе (да и с земли, традиционными ПВО) было практически невозможно, и союзники ответили массовыми бомбежками авиазаводов и авиадромов Германии. Эта стратегия сработала, к тому же немцы сами столкнулись с проблемой перепроизводства новых самолетов Ме-262 (к апрелю 45 г. были собраны несколько сот боевых машин) при недостаточном количестве обученных летчиков. Потери среди последних оказались слишком велики, в том числе из-за постоянных поломок новой техники…
В общем, новое чудо-оружие, широко разрекламированное доктором Геббельсом, не спасло рейх, хотя несколько и оттянуло его кончину.
Последняя глава посвящена малоизвестной операции люфтваффе под кодовым названием "Железный молот". в результате которой в марте 45 г. должны были быть разрушены ГЭС, расположенные в европейской части СССР. Очень хорошо спланированная и подготовленная операция в силу стремительного наступления союзников и нехватки необходимых ресурсов (авиабензина, в частности) была отменена.
С точки зрения оформления отмечу наличие предисловия, но отсутствие заключения, так что повествование обрывается на полуслове. Издание снабжено интересной подборкой ч/б фото, а также полезным списком терминов и сокращений. Минимум опечаток. Но нет карты, что жаль.
В целом рекомендую это симпатичное и любопытное издание всем интересующимся историей Второй мировой войны, думаю, вы найдете для себя много полезного.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Ирина Борисовна Голуб (1932-) — человек, известный многим. Из-под ее пера выходили и выходят многочисленные учебники и пособия по русскому языку, культуре речи и риторике, литературному редактированию. Ряд изданий были подготовлены ею совместно с признанным мэтром русской лингвистики, профессором Розенталем. Пока ей не исполнилось 80, И.Б. Голуб работала профессором и преподавала.
Жизнь таких людей, конечно, любыпытна, но всё же укладывается в довольно привычные рамки (учеба, работа, публикации). Однако судьба И.Б. Голуб была гораздо сложнее и по началу жизнь ее не баловала. Родившись в семье известного украинского писателя Бориса Антоненко-Давидовича, она в три года осталась сиротой, когда ее отца, как украинского националиста, приговорили к расстрелу (заменили 10 годами лагерей, в итоге вышел на свободу только в 1957 г.). Мать тоже сослали. Эти факты И. Голуб скрывала до конца 1980-х гг.
Окончив педвуз, потом аспирантуру, Ирина Борисовна перебралась в Москву и почти на полвека стала профессор кафедры русского языка и стилистики Московского государственного университета печати (бывший полиграфический институт).
Рассматриваемая книга повествует лишь об одном из эпизодов ее жизни, коротком, но красочном и увлекательном. Несмотря на желание сохранить незапятнанность своих анкетных данных, отношения с отцом, писателем-диссидентом, чьи книги издавать в СССР было запрещено, Ирина Борисовна отношения с ним поддерживала, что было известно КГБ.
В общем, в один не очень прекрасный день офицер КГБ зашел к Голуб на работу и предложил ей сотрудничать с ними. Она испугалась… и согласилась. Первое время от нее ничего не требовали, казалось, просто забыли. Даже разрешали ездить за границу (в соцстраны), вести там занятия для студентов, изучающих русских язык.
Затем, где-то в 1970-е гг. (точную дату она нигде не указывает) И.Б. Голуб поехала на год в Швецию, вести занятия по разговорному практикуму для студентов Стокгольмского университета.
Это было лишь прикрытие. На самом деле ей нужно было войти в контакт с представителем немецкой спецслужбы, ищущим, через нее, выхода на ее отца. В общем, отвественное (и очень тайное) задание партии и правительства…
Свою книгу И.Б. Голуб, написанную с юмором и самоиронией, и посвятила тому, как целый год учебный она прожила в Стокгольме, знакомясь с новой для нее скандинавской культурой (бытовой и сексуальной), а также видя во всяком встречном-поперечном агента той самой спецслужбы, который никак не выходил на нее. Эта интересная и познавательная работа будет любопытна и как труд по страноведению, и как рассказ об ощущениях советского человека за границей.
Рекомендую это издание как пример хорошо выстроенной и изложенной интриги, поданной умеющим писать человеком. Его можно читать и просто как занимательное художественное повествование о временах не столь отдаленных. Приложение в виде вклейки с цветными фото делают знакомство с книгой более наглядным.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Алла Игоревна Бегунова известна книгами о непростых женских судьбах, о роли женщин в судьбах мужчин и проч. романтическою … литературою.
В данной книге она взялась за материал гораздо более серьезный и жестокий – женщина на Великой Отечественной, и не просто женщина (банно-прачечные отряды все таки от передовой и боев были гораздо дальше других), а женщина-убийца. Снайпер ведь не просто доброволец (в снайперы шли сознательно), но тот, кто выискивает врага и хладнокровно, расчетливо, наверняка убивает его. 309 уничтоженных немцев на счету сверхметкого стрелка Людмилы Павличенко – это не просто 309 жизней противника, а 309 солдат, офицеров и – отдельно – 36 снайперов, ликвидированных ею только за один год, с июня 41 по июнь 42 г. Другими словами, Людмила Михайловна убивала немецко-фашистских оккупантов практически каждый день, без перерывов на выходные и праздники…
У всего есть своя цена. Вот и снайперы сверхметкими убийцами становились не быстро и не просто. В своей книге Алла Бегунова дает слово самим снайперам. Вот что рассказывала Мария Катаева: «…Помню своего первого убитого врага. Немолодой мужчина. Когда нажимала на спусковой крючок, никаких эмоций не ощущала. После выстрела стала плакать, скорее даже рыдала. Долго плакала, размазывая слезы по щекам. Знаете, отчего я разревелась? Первой мыслью было: где-то дети страдают, папу ждут, а я его убила. Выпила [спирт] залпом, в голове прояснилось. Больше никогда не плакала после того, как убивала врага» (с.266).
Детей у многих из них, даже уцелевших за войну, не было. Хвастаться своими победами среди снайперов тоже не было принято.
Рассматриваемая книга с точки зрения подачи материала определяется с трудом. С одной стороны, автор предпослал своему исследованию введение, где дает краткую (на 20 стр.) характеристику истории снайперского дела в СССР, а также отечественным снайперским винтовкам, т.е. задает некий серьезный тон, который, на мой взгляд, не вполне находит развитие в основной части книги. Опора на архивы, что предлагается как одно из преимуществ данного издания, действительно присутствует, но использованные в тексте цитаты не всегда сопровождаются отсылкой на источники, поэтому определить, что взято из архивов, а что – из ранее опубликованных работ, не всегда возможно. Чаще всего из архивов взяты письма, что интересно, но относительно. Если продолжить оценку книги с точки зрения академичности, то ни примечаний, ни приложений нет никаких.
К тому же, автор порой повторяет давно разоблаченные мифы (скажем, бой у р. Дубосеково – с.174), что не свидетельствует в пользу научности представленной в данной работе исторической картины.
Наконец, книга не может претендовать на целостность изложенного материала. Реально, это рассказ всего лишь о семи женщинах-снайперах, возможно (хотя это спорно), даже не самых известных: Л. Павличенко, Н. Ковшова и М. Поливанова, Р. Шанина, Т. Барамзина, А. Молдагунова, отчасти, Ю. Жукова. Почему Алла Бегунова отобрала их, нигде не объясняется. Причем если судьбе Л. Павличенко посвящена добрая половина книги, отдельная глава – Ковшовой и Поливановой, то остальным по несколько страниц. Заключения к работе нет, рассказ обрывается на полуслове.
Подводя итог, скажу, что новая работа А. Бегуновой – это скорее заявка на изучение данной темы, нежели подведение неких итогов. Посему и рекомендовать ее могу лишь отчасти, скорее начинающим любителям (в том числе и школьникам), нежели тем, кто изучает это направление серьезно. Посоветую обратить внимание на уже закончившиеся в Лабиринте книги воспоминаний о женщинах-снайперах: ""А зори здесь громкие". Женское лицо войны" А. Драбкина и «Девушка со снайперской винтовкой» Ю. Жуковой.

Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Борис Давыдович Сурис (1923-1991) - крупнейший отечественный специалист петербургской (ленинградской) школы графики XX столетия. Одессит.
Один из тех, кто встретил войну 18-летними практически сразу (22 июля 41 г.) был призван. Хорошо знал немецкий, попал в школу военных переводчиков, откуда был выпущен в звании техника-интенданта 2 ранга, переводчика 1-го разряда. Прошел практически всю войну – от Днепропетровска до Чехословакии. Хотя формально числился переводчиком при штабе полка (дивизии), находился на передовой или совсем рядом, постоянно общался с разведчиками, чьих «языков» и должен был первично допрашивать, несколько раз сам ходил в разведку. Как результат, был несколько раз ранен (один тяжело), награжден орденами и медалями. Демобилизовали летом 1946.
Долгие годы Сурис проработал редактором в крупнейших отечественных издательствах: сначала в «Художнике РСФСР», а затем и в «Искусстве».
Родители эвакуироваться из Одессы не стали, погибли в 42 г. (умерли от голоды или были расстреляны).
О войне вспоминать не любил, хотя всю войну – что было строжайше запрещено!- вел дневник, который смог сохранить. В конце жизни он начал работу над ним, планируя издать что-то, но не успел.
Это дело продолжила его дочь, чьими стараниями и с чьими комментариями и вышло данное издание.
Дневники за 41 г. не сохранились, поэтому записи идут с 42-го по (фрагментарно) 46-й.
Данное издание состоит из двух частей. Первая – это собственно фронтовые дневники Суриса. Они занимаю чуть меньше 300 стр. Текст – это отражение на бумаге всего, что волновало автора. Это и бесконечные тревоги о пропавших в Одессе родителях, муками ревности, которые доставляла ему любимая девушка, характерными бытовыми зарисовками, анализом книг, которые удавалось прочесть, и разнообразными рисунками.
Сурис одновременно хотел быть и художником, и писателем, благо писать он действительно умел, а жизнь (и смерть) на войне постоянно давала сюжеты для книг и рассказом.
Сурис обладал талантом замечательных психологических зарисовок, умением одной строкой создать образ, нарисовать портрет.
Вот несколько таких пример. Сразу предупрежу – читать это непросто.
«Все было очень просто, не так, как их учили. Психология и всякие высокие материи тут были ни при чем.
Они все молчали. Старший летчик – оберлейтенант, рыжий и приземистый, на ломаном русском языке объяснил: ваши офицеры всегда молчат – и мы тоже отвечать отказываемся. Тогда его вывели и расстреляли тут же, на улице, перед окном. Остальные сразу заговорили» (с.26).
«Все утро во время завтрака в красноармейской столовой играет оркестр. Исполняются разные румбы и танго со старых патефонных пластинок. Это хорошо – не слышно, как ругаются голодные бойцы» (с.27).
«Последний пленный был у меня в Ново-Россошанском. Это был красивый, полный молодой парень лет двадцати, у него были белокурые волосы и приятный баритон. Он был ранен в грудь, сидел, весь сутулясь, и часто откашливался. Его было очень жалко, но ничего нельзя было сделать: он был тяжело ранен, а у нас не было возможности с ним возиться. Я его отвел в балочку, недалеко от штаба…Нам следующее утро я ходил смотреть на него: его уже разули и обчистили карманы. Он лежал лицом вверх, запрокинувшись на бугорке земли, и был совсем не похож на себя. Волосы откинулись назад и вмерзли в снег, а кровь вокруг головы была очень яркого красного цвета. Его мне было очень жаль, но ничего нельзя было сделать» (с.80).
Некоторые из этих заметок выросли впоследствии в рассказы, составляющие вторую часть книги (7 рассказов на 75 стр.).
Дочь Б. Суриса снабдила издание комментариями, они не полны, но интересны и полезны. Издание содержит две вклейки с фотографиями из домашнего архива и иллюстрациями к дневнику.
Очень и очень рекомендую это талантливое произведение пера фронтовика, из поколения которого вышли многие замечательные писатели, авторы т.н. «лейтенантской прозы». Читая дневники Суриса, понимаешь, что их было много, просто кто-то не пошел дальше дневника. Очень хорошо, что эти дневники сохранились.

Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Есть две категории литературных деятелей – сочинители стихов и поэты. Первых много, вторых – много меньше (хотя настоящим поэтом является и женщина, без всяких там поэтесс). Борис Слуцкий был именно поэтом. Хотя сам он всю жизнь сомневался, какое место он занимает среди живущих, каким останется в памяти современников. Ни выдающимся, ни знаменитым себя не считал. Тех, кто именовал его таковым, сердито рекомендовал доехать до станции «Красные ворота» и посмотреть на памятник Лермонтову. (В сторону: почему именно Лермонтову, а не Пушкину, не знаю – вроде бы в особой любви к автору «Демона» он отмечен не был; выделял скорее Пушкина, вместе с друзьями устраивал ежегодный семинар по «Евгению Онегину»).
Современники довольно быстро оценили место Слуцкого в советской литературе – известно, что на собрании, посвященном приему последнего в ССП (для тех, кто не знает/не помнит – это Союз советских писателей), Михаил Светлов сказал коротко и просто: «Кажется, нам всем ясно, что пришел поэт лучше нас».
При этой своей известности всю жизнь занимался переводами, вел семинары для молодых поэтов, редактировал разные стихотворные сборники.
При жизни вышла, как оказалась, лишь малая часть его стихов – много прекрасных стихотворений сразу шло в стол, и оттуда постепенно выходили на свет десятки, сотни произведений, печатавшиеся уже после того, как автор не только перестал писать, но и ушел из жизни.
Стихи Слуцкого всегда выделялись и манерой, и содержанием. Как говорил Иосиф Бродский (признававшийся, что именно прочитанные в юности стихи Слуцкого произвели столь сильно впечатление, что он стал писать сам), его интонация – жесткая, трагичная и бесстрастная – способ, которым выживший спокойно рассказывает, если захочет, о том, как и в чем он выжил.
Данный сборник, подготовленный другом юности Слуцкого Петром Гореликом (ему же принадлежит один из самых ярких очерков), объединяет около 50 материалов людей, знавших Слуцкого лично. Объем этих воспоминаний заметно различается – от 2,5 стр. до 40. Где-то это просто «штрихи к портрету», рассказ о встречах со Слуцким, где-то – полноценные литературоведческие работы, прекрасные образцы литературной критики (Ст. Рассадин и др.). Жаль, что нет никаких сведений об этих авторах, вроде краткой биографической справки - к сожалению, многие имена, увы, не на слуху. Идеально было бы составить еще и именной указатель. Понимаю, что требовать такого лишнее. А вот вычитать текст можно было бы и получше – он изобилует корректорскими ляпами. При этом оформление – на уверенную четверку: офсетная бумага, хорошая подборка фотографий на вклейке, твердый переплет, небольшое количество примечаний от составителя.
Интересно, что о довоенной жизни Слуцкого восплминания есть (про послевоенную и говорить не приходится - здесь их с избытком), то о войне (а Слуцкий прошел Великую Отечественную от начала до конца) нет вообще ничего. Правда, о ней рассказал сам Слуцкий...
Вышло отличная книга – о человеке, его друзьях и его времени. Не последовательно, выборочно, с разной степенью подробностей и достоверности, но искренне и с любовью. После таких воспоминаний сразу хочется про- или перечитать самого Слуцкого, а это, наверное, лучший итог такого издания. Рекомендую.

Как много писателей, как мало читателей… Скрыть