Бывает такое: знакомишься с каким-то неизвестным тебе писателем, получаешь удовольствие от его первой работы, ждешь следующую – с тем же удовлетворением от прочтения, и так дальше.
А бывает иначе: прочитал первую работу, увидел очевидные достоинства, заметил и немаленькие недостатки, похвалили первые, посетовал на последние, но очередную книгу взял, поскольку в целом тебя изначальное знакомство удовлетворило, а недостатки – дело обычное, да и изживаемое. Но когда всё остается как есть, и ты начинаешь понимать, что изживаться ничего не будет, поскольку это органически присуще автору, то достоинства начинают уходить на второй план, а недостатки раздражать.
Вот именно такой случай и произошел с моим восприятием творчества С. Н. Бирюка. Как и уважаемый MaXX, я покупал и читал почти все исследования С. Н. Бирюка (рассматриваемое издание будет восьмым), поэтому полагаю, что могу делать информированные выводы о них.
Прибегну к самоцитированию. Где-то на четвертой или пятой книге у меня отчетливо сформировалось вот такое впечатление от научного стиля С. Н. Бирюка: «Однако в этой работе С. Бирюка видно, как количественный подход (наличие множества архивных данных) не всегда переходит в качественный, а именно - постоянное сопоставление советско-немецких данных (напр., по потерям - у С. Бирюка этого как системы нет, есть общая глава в целом по операции), а также планов сторон и их взаимной реализации (задумывали - сделали - получилось - оценили) отсутствует. Хочется теперь в очень ценных трудах С. Бирюка, кроме огромного объема фактических данных, видеть их обработку. Возможно, автор, выдавая сейчас отчасти сырой материал, планирует позже выпустить исследование, где во главу угла будет поставлена их аналитика по рассмотренным им темам.»
В общем, последний для меня труд С. Н. Бирюка стал последней же соломинкой. Больше его книг я покупать не буду, поскольку общее неудовлетворение от них превышает удовольствие, а я в том возрасте и положении, когда приходится (и есть возможность) выбирать, что будешь читать ради приятности и саморазвития, а не для галочки.
Поделившись наболевшим, перейду к общей характеристике книги. Она состоит из введения/заключения и 11 глав. Есть приложения с различной статистикой по теме в виде таблиц на 15 стр.
Операция, запланированная и реализованная советским командованием в районе Севска, Новогорода-Севского, Нежина, Чернигова, Гомеля, на Днепровских плацдармах, шла с конца августа по конец сентября 1943 г. Как утверждает автор, отдельной работы в нашей историографии о ней не было. События изложены С. Н. Бирюком подневно, с разбивкой по частям. Кому-то это нравится, для меня это означало потерю общей картины. Предложенная автором структура не дает ни анализа, ни живых людей, наконец, нет самого автора – в хорошем смысле этого слова, автора, комментирующего какие-то детали, но не заслоняющего собой суть. Аналитика (но не авторская) появляется в последних трех разделах. Но и здесь С. Н. Бирюк просто отражает архивные данные, никак не оценивая их точность и актуальность, исходя из нашего современного знания о теме.
Месяц, подробно описанный С. Н. Бирюком, шли тяжелые ежедневные бои. Местность там была болотистая и лесная, более пригодная для обороны, которой немцы основательно занимались, нежели наступления. О последнем противник знал, но время и точное направление удара угадать не смог.
Наши части местами продавливали, местами прорывали немецкие позиции, где противнику не хватало войск для удержания их (да и качество последних было невысоким). Каждый день приносил большие потери обеим сторонам, но немцы почти всё время (правда, по большей части организованно) отступали.
Автор активно привлек отечественные и немецкие архивные материалы, цитируя множество документов (не всегда внимательно вычитывая их; напр., на стр. 340 «с направления АЛЕКСАНДРОВСКИЙ на рубеже крахм., пар. мук.», на стр. 341 «с направления АЛЕКСАНДРОВСКИЙ на рубеже крахм., пар. Мук.» - я так и не понял, о чем идет речь). Очень много информации, знакомство с которой рассчитано на информированного и заинтересованного читателя.
Типовое оформление. Есть вклейка с цветными картами. Имеется список сокращений (увы, неполный). Очень много таблиц. Иллюстраций нет. Тираж 1200 экз.
На мой взгляд, данный обстоятельный труд, за которым стоит основательная работа автора, напоминает скорее некий черновик, подготовительный материал для будущей книги, а не готовый продукт. Интересен ли он вам, решайте сами.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Давно я не читал таких… чудных книг. Вроде бы и научился отсеивать достойное от недостойного, а вот не сработало. Поделюсь очередным жизненным опытом. К сожалению, скорее отрицательным, нежели положительным…
Эту не большую работу (объемом в 140 стр.), подающуюся как «роман», читатель (я, правда, не нашел отзывов) знает еще с 2006 г., когда она была выпущена в журнале «Нева», а потом выходила отдельными изданиями в 2012 и 2014 гг. Нынешняя публикация (тиражом аж в 2017 г.) так и не разошлась.
Содержание сего труда достаточно просто (или, наоборот, запутано): главный герой – писатель (alter ego Арно) создает очередной роман (произведений меньшего объема, похоже, для Арно не существует), посвященный «легендам и малоизученным историческим фактам о Санкт-Петербурге и его истории». Сюжет романа связана с известным в свое время голландским анатомом Ф. Рюйшем и его коллекцией препарированных покойников и разных человеческих органов (когда-то на такие вещи была большая мода). Именно у него купил Петр коллекцию «монстров» для своей Кунсткамеры. Параллельно в жизнь писателя вмешивается молодая соседка Марина с запутанной (или не запутанной) историей о похищении ее матери. Собственно, далее два этих сюжета и развиваются, переплетаясь друг с другом (и разными рассуждениями Арно – скажем, о том, как Петр хотел сделать Петербург европейской столицей живых и мертвых монстров и преуспел в этом).
Читать о Рюйше было любопытно, всё остальное я стал довольно быстро пропускать – скучно. Собственно, таков и общий итог от книги: добротное мясо полу беллетристического очерка (с хорошего качества иллюстрациями) в бульоне современных страстей.
Оформление – среднее: мягкий переплет, хорошая бумага.
Рекомендовать никому не буду, очень специфическое произведение.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Автор этой интересной и добротной книги, Елена Юрьевна Борисенок (1965-) – д.и.н., завотделом восточного славянства Института славяноведения, специалист по новейшей истории Украины, автор нескольких монографий и десятков статей на эту тему. Мне всегда была интересна история Украины, история ее отношений с Россией, как бы последняя не называлась. В своем расчете получить исследование от эксперта в данной области я не ошибся.
Исследование Е. Ю. Борисенок – это полноценная академическая работа. Во введении она дает анализ источников и литературы по рассматриваемой теме, из которого следует, что автор внимательно изучил работы современных отечественных и украинских историков, что хорошо говорит об основательности ее научного подхода.
Книга состоит из шести глав. Первая – вводная, шестая – заключительная, так что собственно Каганович «присутствует» не везде, но это и понятно, он не был инициатором украинизации, да и завершилась она не с ним.
Украинизация – процесс любопытный и во многом уникальный. Она являлась часть всесоюзной кампании по т. н. коренизации, но лишь украинизация заслужила отдельное название. Суть коренизации заключалась в создании и назначении на возможно большее количество государственных и партийных должностей (а также мест в культурном и образовательном секторах) представителей местных («коренных») кадров в национальных республиках. Это делалось по разным причинам – в том числе, чтобы показать отличие советской власти от имперской, где наверху находились исключительно русские, а национальные меньшинства зажимались. Соответственно, украинизация как специфическая государственная политика выражалась в поддержке украинского языка и культуры, создании преимущественных возможностей для карьерного и профессионального роста украинцев над представителями других национальностей. В течение трех лет это непростое дело возглавлял верный сталинский клеврет Л. М. Каганович, назначенный главой украинской парторганизации.
Отношение к украинизации на Украине было непростым. Начнем с того, что самого понятия «украинец» официально не существовало, было понятие «малоросс». Украинский язык многие считали искусственным, «мужицким», используемым малограмотными селянами, а образованная, прежде всего городская публика (в том числе рабочий класс на востоке страны) говорит по-русски. Насильственное внедрение украинского языка напоминало о гетмане Скоропадском и атамане Петлюре, которых большевики разгромили вместе со всей их политикой.
Однако в середине 1920-х гг. украинизация наложилась на борьбу за власть в руководстве большевиков. Шло преследование внутрипартийной оппозиции (прежде всего Троцкого), а она была активно представлена в Москве, Ленинграде и на Украине. Хотя оппозиционеры осуждали украинизацию и самих украинцев за нее, Каганович повел чистку партийных и прочих рядов под флагом борьбы с великорусским шовинизмом.
В 1926 г. в переписи населения впервые появилось понятие «украинец» (ранее для самоидентификации использовались вера и язык), каковых на Украине вдруг оказалось очень много. Украинизация привлекла на Украину многих эмигрантов, поверивших в искренность заявлений советской власти (их всех потом расстреляли). Правда, компартия Западной Украины выступила против нее, чувствуя, что Каганович кует новые кадры, которые будут прежде всего сталинскими, а не украинскими, и пойдут против старой интеллигенции, что и оказалось.
Украинское руководство озаботилось даже тяжелой жизнью украинцев за пределами Украины, и предложило передать ей часть областей РСФСР (Курской, Воронежской, а также Северного Кавказа). Сталину пришлось выступить против этого, и объяснить, что в СССР границ нет. При этом признавать русских национальным меньшинством на Украине не хотели, хотя поддержали автономию чехов, евреев, немцев и проч. нацменов.
Автор показывает, что Каганович смог добиться многого, но испортил отношения с местными товарищами, и вернулся в Москву. Украинизация постепенно останавливается, а потом и сворачивается (якобы из-за перегибов). Столицу перенесли в Киев, Б. Хмельницкий был признан национальным героем, а Мазепа – предателем (раньше было наоборот). Сталин заявил, что культура должна стать национальной по форме и социалистической по содержанию. В 38 г. ввели обязательное изучение русского языка во всех школах – и это считается завершением украинизации, хотя официально ее никто не отменял.
Оформление добротное (твердый переплет, офсетная бумага). Шрифт мелковат, на мой вкус. В тексте есть подборка ч/б иллюстраций (рисунки и фотографии) – портреты упомянутых в книге государственных и культурных деятелей. Тираж 300 экз. Нет, правда, ни списка сокращений, ни списка литературы.
Рекомендую этот ценный и полезный труд всем, кто хочет узнать больше о жизни в СССР в 1920-30-е гг.

...Как много писателей, как мало читателей... Скрыть

О питерском историке Борисе Ивановиче Колоницком (1955-), д.и.н., профессоре, я уже писал в рецензии на одну из его работ. Поэтому сразу перейду к анализу его нового исследования.
Интерес автора к данной теме возник еще в середине 1980-х гг. Писать о феномене общественного восприятия Керенского Б. Колоницкий стал с начала 1990-х гг. В 2010 г. на схожих подходах выполнил монографию о восприятии императорской семьи в годы Первой мировой войны.
Автор пишет во введении, что он был поражен, с одной стороны, как язык восхищения революционными лидерами в 1917 г. предвосхитил восхваления советских вождей в 1930-е гг., а с другой – как люди, весной 17 г. активно возводя на пьедестал вождя-спасителя, уже осенью считали этого самого вождя главным, если не единственным виновником всех бед в стране (случай, напоминающий историю с Горбачевым). Керенский вошел в историческую память как политик, подменявший насущные дела красивыми словами. Уже в 1917 г., через несколько месяцев после свержения царя, его именовали «фразером», «болтуном», «говорителем», наслаждающимся собственным красноречием. Однако в первые месяцы революции именно министр юстиции воспринимался как необычайно работоспособный государственный деятель, человек дела, который не тратит лишнее время на слова. Однако после серии его поездок на фронт весной-летом 17 г. уже в статусе военного министра и главнокомандующего он получил не особенно почетное прозвище «главноуговаривающего». Как итог, и в конце 17 г., и спустя годы многие люди видели Керенского политиком, старательно и небезуспешно играющим роль вождя, но не являющимся им в действительности.
Эта книга – не о политическом лидере, а о его культе, культе «первого гражданина свободной России, первого народного трибуна-социалиста, первого народного министра юстиции, министра правды и справедливости», "солнце свободы" и проч. Автор рассматривает, как возникал и ниспровергался авторитет «вождя народа», как он был представлен в тех или иных культурных ипостасях и как они воспринимались в обществе. Б. И. Колоницкий разобрал множество текстов и визуальных образов (преимущественно 17 г., но и более поздних, если говорить о воспоминаниях и исследованиях), символических жестов и ритуалов, с помощью которых создавались образы вождя – им самим, его сторонниками и союзниками, оппонентами и противниками (как одевался, как выступал и т. д.). Это даёт возможность изучать не только Керенского, но и различные организации и людей, создававших эти образы. Это всё позволяет автору поставить вопросы о приемах укрепления и ослабления авторитета Керенского, фазах этого процесса, силах и интересах, стоявших за этим (и ответить на эти вопросы).
Культ Керенского создавался в марте-июне 17 г. При этом Керенский не был ни руководителем политической партии эсеров, ни особо доверенным и авторитетным ее членом (при выборах в ЦК партии его провалили). Но его успех весной 17 г. заключался в том, что он всегда искал компромисс между партиями, был «соглашателем» (позже это слово стало носить сугубо отрицательный оттенок). До октября 17 г. эта функция была востребована, и Керенский ей пользовался, в том числе для укрепления собственной власти (то, что он был достаточно жестким и честолюбивым политиком, умевшим отходить от декларируемых им принципов, автор хорошо показывает на разных примерах). Но власть не была главной целью Керенского – он на деле был сторонником национального единства, государственником, и меньше всего стремился к распаду государства и страны, чем фактически и завершилось его правление. Пока это единство было возможно, он его добивался и возглавлял. Пользуясь огромной популярностью у «улицы», Керенский играл уникальную роль в российской политике с Февральской по Октябрьскую революцию. Но выпущенные, в том числе и с его участием, на свободу силы, которые он не смог переиграть, сбросили его с вершины пирамиды власти и лишили симпатии и поддержки населения. В 1917 г. умирать за императора практически никто не захотел, умирать за Керенского не стал вообще никто. Это, правда, выходит за пределы рассматриваемого труда, доведенного до конца июня 17 г.
Хорошее серийное оформление. Две вклейки с ч/б и цветными иллюстрациями, в основном из СМИ 1917 г., редкими и любопытными. Мелкий шрифт. Есть именной указатель и список сокращений. Тираж 500 экз.
Ценная, очень хорошо аргументированная и документированная, но в полной мере академическая работа (неслучайно переведенная на английский и итальянский языки), которую сложно рекомендовать широкому читателю. А вот увлеченному историей нашей страны в 20 в. это исследование даст много интересных наблюдений и фактов.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Много читал и читаю по истории Холокоста. Брал рассматриваемую книгу как источник первичной информации по этой теме. Результатом скорее доволен, но осталось много вопросов…
Автор данного труда – Джуди Баталион. Выросла она в Канаде, потом уехала в Лондон, затем перебралась в США, где живет в настоящий момент. Чем только не занималась, ища себя и свою дорогу в жизни. Театральная карьера у нее не задалась, как она пишет в предисловии, во многом из-за ее отчетливо семитской внешности. Решив создать пьесу с героиней из еврейской истории, Джуди наткнулась на воспоминания одной из участниц еврейского сопротивления в Польше в годы Второй мировой войны. Заинтересовавшись ими, вышла на целую подборку аналогичных (и забытых) историй, и стала копать уже вполне целенаправленно. В итоге в 2020 г. вышла книга (под оригинальным названием «Свет дней»), очень хорошо встреченная на Западе. В 2022 г. она была переведена у нас, однако в Лабиринте прошла незаметно.
Д. Баталион объясняет, почему она решила написать целое (и немалое исследование) о еврейском сопротивлении в Польше. По ее словам, она выросла в среде, где рассказы о Холокосте были посвящены тому, как евреи безропотно шли на убой, даже не пытаясь что-то сделать, когда их хватали нацисты. Она же узнала, что польские евреи, хоть и не одержали громких побед (с точки зрения количества убитых немцев), но боролись и их усилия были значительны и хорошо организованы. Число их вооруженных групп шло на многие десятки, а активных бойцов – на сотни и тысячи. Так что всё было не так однозначно, как принято считать.
Я благодарен Д. Баталион за то, что раскрыла мне практически неизвестный мир, о котором (точнее, ее источники, в том числе оставшиеся в живых участники тех событий и их родственники) она рассказала подробно и откровенно.
Книга состоит из четырех частей. Есть комментарии (на 110 стр.), имеется небольшое количество постраничных примечаний переводчика. Последняя (самая маленькая по объему, но очень интересная и ценная) часть повествует о послевоенных судьбах героев книги. Оставшись в живых, они не всегда смогли устроиться в новом - без нацистов - мире. Увы, историй со счастливым концом здесь мало – кто-то уезжал в Израиль из-за польского антисемитизма, кто кончал с собой из-за груза прошлого, кто-то просто прожил совсем недолго. Как писала одна из узниц Освенцима. «мы освободились от страха смерти, но не от страха жизни». Здесь же дан хороший анализ литературы о Холокосте.
Удивительно, но были человечные немцы (всё же как исключение), помогавшие евреям поляки (в массе сдававшие их немцам и занимавшиеся вымогательством) и некая безликая масса украинцев-убийц.
Из книги Баталион я впервые узнал о восстании в варшавском гетто (не путать с восстанием в Варшаве). Якобы неплохо подготовленное, оно оказалось полным сюрпризом для немцев и вызвало заметные потери у последних. Правда, местами рассказ Баталион звучит несколько фантастично: за первые пять дней боев с немцами Еврейской боевой организации последняя, нанеся большой урон немецким солдатам (десятки убитых), сама почти не понесла никаких потерь (с. 231). При этом немцы применяют против повстанцев танки и бомбардировщики, «разрывные пули дум-дум» (с. 267). Во дворе дома собираются «сотни бойцов и тысячи гражданских лиц» (с. 237) – как они все там могли поместиться, и незаметно для немцев? Одна из участниц восстания убила высокопоставленного гестаповца прямо у него в кабинете, другого – у него в доме. Убив еще двух агентов, а третьего ранив, она спокойно проникла в госпиталь, и добила его (вместе с охранником). И во всех трех случаях спокойно ушла. Зато в другой ситуации «оружие намокло и стало бесполезным» (с. 251). Для чего, интересно?
В Вильно у участников Сопротивления «был один пистолет и из него стреляли в подвале по земляной насыпи, чтобы можно было снова использовать пули» (с. 258), которые, надо понимать, вообще не деформировались. Одна связная «крала пули» (с. 261). В английском языке bullets означает и пули, и патроны. Первые, конечно, никто не крадет, а вот последние – запросто.
Вообще, у меня сложилось впечатление, что автор в военных вопросах совсем не смыслит, а в издательстве, выпустившим ее книгу, не нашлось кому это заметить и поправить. Напр., одна из повстанцев «швыряла с крыши взрывчатку» (по-англ. explosives означает и взрывчатку, и начиненные взрывчаткой заряды; последние взрываются, если их бросить, первые – нет). Думаю, во многом дело в переводе. Вот еще примеры: «она чувствовала себя как «один из тех мальчиков»». В оригинальном варианте было, я думаю, one of the boys - один из парней/ребят. В концлагере одна из девушек не может «найти своих ног» - по-русски говорят «ног не чувствую».
Требуют уточнения некоторые цифры: польские семьи получали за то, что брали на воспитание к себе еврейских детей, 2500 злотых в месяц, хотя не все соглашались. Автор пишет (с. 298), что это по курсу 1940–41 гг. составляло $8000. С суммой явно что-то не так. За такие деньги тогда сами немцы пошли бы на многое (и шли – о том, как их подкупали, Баталион неоднократно пишет).
Есть очевидные фактические неточности. На с. 371 утверждается, что надзирательницы в концлагерях получали нашивку за убийство узниц. Это точно не так. После уничтожения нацистами Варшавы в 1944 г. последовали какие-то «полтора месяца смертельных советских бомбардировок» (с. 456). На с. 528 повторяются старые мифы об атаке польской кавалерии немецких танков. А распад (раздел) Польши случился у автора в конце 17, а не 18 в. (с. 39).
Хорошо написано и – в целом, с литературной точки зрения – хорошо переведено. Однако для переводчицы И. Я. Дорониной, похоже, стали непреодолимым препятствием военные термины.
Добротное оформление. Есть список литературы и источников, на все цитаты даны отсылки. Имеется вклейка с ч/б фотографиями. Мелкий шрифт, краска смазывается. Тираж 3000 экз.
Рекомендую всем интересующимся историей Холокоста как источник малоизвестной и разнообразной информации.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть