В отличие от других республик СССР на Украине условия для организации партдвижения в 1941-42 гг. были серьезно осложнены рядом обстоятельств. В западном регионе УССР подавляющей поддержкой населения, главным образом украинского, пользовалась Организация украинских националистов (ОУН) и ее фракции – бандеровская и мельниковская. В других областях в сознании граждан были еще живы воспоминания о последствиях коллективизации и страшного голода 1932-33 гг., политических репрессий 1937-38 гг., повлекших миллионные жертвы. При этом антисоветские настроения определенных слоев населения в это время подпитывались информацией о неудачах Красной Армии и успехах германского оружия. Основные силы партдвижения были сосредоточены на Левобережной Украине, а в остальной части УССР борьбу с гитлеровцами вели преимущественно небольшие партотряды и группы, нередко плохо вооруженные и несвязанные с Украинским штабом партдвижения. После поражения советских войск в Крыму и под Харьковым весной-летом 42 г. и оставления Красной армии всей территории Украины положение партизан резко ухудшилось. Значительная часть населения республики уклонялась от поддержки партизан или сотрудничала с оккупантами. Практически прекратилась помощь оружием и боеприпасами из Центра, и до этого недостаточная, многие партотряды распались, усилилось дезертирство. Дело дошло до насильственной мобилизации населения, которое под страхом репрессий шло в партизаны, хотя даже для этих бойцов не хватало оружия (иногда до трети партизан сидело без него). Положение изменилось лишь после поражения гитлеровцев под Сталинградом, но и до лета 44 г., когда советские войска полностью освободили территорию УССР, проблем у партизан хватало. Из воспоминаний партизан видно, что с лета 43 г. они уже чувствовали себя достаточно свободно, инициатива была в их руках, а немцы вели себя совсем не так активно, как раньше и вяло огрызались, позволял партизанам многое в своем тылу.
Данное издание основано на материалах Центрального госархива общественных объединений Украины, подготовленное украинскими же историками. Часть предложенных здесь дневников публиковались до 1991 г. – дневники Попудренко, Руднева, воспоминания Ковпака. Часть дневников печатались фрагментарно (дневники Наумова, напр.). Но даже изданные в свое время материалы выходили с купюрами (выделенными курсивом в рассматриваемой работе), а значительная часть печатается впервые, так что этот труд можно считать в немалом отношении новинкой.
Каждый из указанных авторов дневников – колоритная и незаурядная личность, попавшая в партизанское движение в разное время и разными путями, внесшая в него часть себя. Дневники частично писались ими для себя, частично для общей отчетности и поэтому в них переносились различные официальные документы. Однако даже такой официальный тон интересен по своему, передает и отношение автора и колорит эпохи.
Скажем, в партотрядах жили советской жизнью, заключая соцсоревнования между отдельными отрядами и подразделениями внутри отрядов – кто больше эшелонов пустит под откос или уничтожит врагов. Это – и не только – приводило к массовым припискам. Скажем, очевидно соответствуют реальности цифры наших потерь (не слишком великие, надо отметить) и совершенно фантастичны немецкие. Вот примеры: «противник потерял убитыми и ранеными около 250 солдат и офицеров, наши потери – 10 убитых, 19 раненых», «убито 182 и взято в плен 14 немцев, наши потери убитых 4 человека, ранено 11», «убили 73 бандеровца, наши потери – 1 человек», «немцы потеряли убитыми и ранеными около 300 солдат и офицеров, наши потери убито 12 и ранено 28 человек», «убито 327 офицеров и один генерал, 373 офицера ранено, в том числе 172 тяжело», «убито немецких солдат и офицеров 75, с нашей строны не было ни одного убитого, ни одного раненого», «уничтожил 120 немецких солдат и офицеров, потерял 8 человек», и т.п. Особенно умиляют цифры тяжело раненых – как их выделили из общей массы – можно только гадать… Неслучайно составители книги говорят о необходимости сократить официальные советские данные о немецких потерях в 10-15 (!) раз.
Командиры партотрядов и их начальство в Москве чувствовали подвох и требовали строгой отчетности, к тому партизанские бати охотно стучали друг на друга, опровергая эти цифры как надуманные, не стеснялись требовать пересмотра решения о наградах для соперников (правда, если давали одинаковую награду обоим, то это воспринималось как заслуженное). Плохие отношения не способствовали дружной работе против врага – склоки, жалобы в Центр и выяснение отношений через начальство были обычным делом. Нередким (особенно в 41-42 гг.) был перехват грузов с Большой земли, отказ делиться радиосвязью (и сообщения в Центр о чужих победах как о своих), даже убийства одних партвождей другими и присоединение их отрядов к себе…
Книга получилась весьма добротная – с полноценным научным аппаратом (списком сокращений, многостраничными комментариями и проч.). Есть и недостатки – нет списка литературы (помог бы), карт (при рассказе о деятельности партизан очень пригодился бы). Чувствуется, что комментарии к текстам делались разными людьми – в дневниках Ковпака много слов, требующих перевода, хотя в других материалах подобные слова объясняются. ГПЗ в одном из примечаний и в списке сокращений – это главная походная застава, хотя она головная.
Есть на вклейке ч/б фото, немного и не редкие, но хоть что-то.
В общем, рекомендую эту книгу всем интересующимся историей Великой Отечественной как весьма любопытное и ценное добавление к тем страницам войны, которые по сегодняшний день вызывают споры и сомнения. Скрыть

Ирина Дмитриевна Голицына (1900-83) принадлежала, с одной стороны, к числу тех немногих жителей Российской империи, кто принадлежал к ее верхушке. Дочь графа Д.Н. Татищева, выходца из очень древнего рода, среди основателей которого числили Рюрика и Владимира Мономаха. С другой стороны, семья ее была небогатой, отец должен был служить, и хотя он и добился достаточно высоких чинов, став в 1915 г. командующим Отдельного корпуса жандармов денег это не принесло, а после февраля 1917 г. стало только источником проблем для всей семьи. С другой стороны, сама Ирина Дмитриевна, да простят мне это ее потомки, была простой русской барышней, хотя и древнего рода, и поэтому ее воспоминания интересны именно как рассказ простого человека, принадлежащего к кругу людей незаурядных. Она и сама неоднократно признается в своих записках, что она много чего не понимала, так что особых глубин и прозрений в этой книге нет. Что в ней есть? Описание посещений многочисленных родственников и отношений между ними. Страницу за страницей передает она простые детские воспоминания о ряде лиц, которые играли в свое время довольно значительное место в общественно-политической жизни России.
Эта счастливая жизнь закончилась весной 17 г., отец и брат Ирины Николаевны Николай попали в тюрьму, и если последний в конце концов оттуда вышел и уехал через Турцию в Сербию, то Д.Н. Татищев был в сентябре 19 г. расстрелян. Сама мемуаристка была сослана в Пермь, где она познакомилась с будущим мужем, князем Н.Э. Голицыным. Вообще жизнь к ней была милостива – в начале 1930-х гг., после личного обращения президента Гинденбурга к Сталину ее мужу и всей его семье позволили уехать за границу, сначала в Германию, а потом в Англию, где она и прожила всю оставшуюся жизнь. До конца своих дней в России она так и не побывала…
Воспоминания ее легкими, несмотря на все испытания, доставшиеся ей и ее кругу, незамысловатые, несмотря на всю сложность тех лет, ясные и простые. Эта простота и незамутненность взгляда и памяти и привлекает в данной книге. Рекомендую ее всем интересующимся историей нашей страны начала 20 в.
Текст снабжен комментариями, в книжке имеется вклейка черно-белых фотографий из семейного альбома. Скрыть

Данная книга - хороший пример того, как работает служба рекламы, главной задачей которой является продажа того или иного издания. Своему пребыванию на фронте в качестве рядового радиста автор, Д.Б. Ломоносов (1924-), посвятил от силы десятую часть записок. Остальное - это его рассказ о своей жизни до и после призыва в армию. От этого, к счастью, повествование стало не менее, а даже более интересным.
Итак, судьбу героя этой книги легкой назвать нельзя. Его отец как враг народа был сослан еще в 1931 г. и умер в ссылке до войны. В 1934 г. была репрессирована мать, эсерка с дореволюционным стажем, умершая в ссылке после войны. 13-летнего мальчика взяли на воспитание родственники. Успев перед войной окончить два курса индустриального техникума в Ростове-на-Дону, он побывал под недолгой оккупацией и летом 42 г. вместе с другими студентами отправился в эвакуацию. После разных передряг, включая двухмесячный пеший марш через калмыцкие степи и месяц жизни под открытым небом под Баку, где уже находилась часть их техникума. Оттуда на поезде через всю Среднюю Азию они добрались до Казани, где после нескольких месяцев очень тяжелой работы на заводе Д.Ломоносов отказался от брони и ушел в армию. Военная служба (рассказ о которой начинается лишь на с.113) тоже была непростой. В военное училище не взяли по причине крайнего физического истощения, а определили в полуэскадрон связи 2-го запасного кавполка радиотелеграфистом-кавалеристом. Страницы, посвященные тому, как учили верховой езде и работе на ключе юношу, никогда в жизни не сидевшего на лошади и не знающему даже азбуку Морзе, крайне любопытны.
В конце 43 г. этот 19-летний парень попал на фронт, а уже в январе 44 г. во время одного из боев был тяжело ранен и попал в плен, где и пробыл до конца войны.
Пребывание в лагере - новая глава его жизни - была тяжелым: много работы, холод зимой голод почти все время, но все же несравнимым с тем, что досталось советским военнопленным в 1941-42 гг. В начале 45 г. лагерь из Польши стали переводить в Германию и это превратилось в настоящий марш смерти - до цели живыми дошло меньше четверти. Сам Ломоносов весил всего 26 кг, но спасло его то, что он попал в хорошие руки и врачи (русские и итальянцы) выходили его.
Остаток книги - около 70 страниц - посвящен уже послевоенной жизни автора, не менее интересной (и не менее трудной), чем и предыдущая.
Написана эта Одиссея прекрасным литературным языком, читается на одном дыхании. Рекомендую всем как чтение не только и не столько о войне, сколько о жизни в СССР в 20 в. Не пожалеете. Скрыть

То, что Великая Отечественная война с самого начала была отнюдь не легкой прогулкой для частей вермахта, становится все более и более ясно по мере появления новых серьезных исторических исследований.
Работа Вячеслава Олеговича Терентьева (1970-), к.и.н., доцента кафедры истории и регионоведения гуманитарного факультета Санкт-Петербургского госуниверситета телекоммуникаций, бывшего ракетчика-зенитчика, последние годы профессионально занимающегося региональным аспектом истории Великой Отечественной войны (преимущественно на примере Ленинграда и Ленинградской области), может быть отнесена к числу таких исследований.
Холмская операция (январь – май 1942 г.) является хорошим примером того, как уже на первом году военных действий на Восточном фронте даже самые боеспособные немецкие подразделения оказывались бессильны не только против генералов «Январь» и «Февраль» (которые, вообще-то, и своих не миловали), но и обычных советских частей, сражавшимися с ними на равных.
Город Холм, вокруг которого развернулись столь упорные и кровопролитные бои, был ничем особо не примечательным населенным пунктом на северо-западе России. Но его стратегическое значение было много выше простого местонахождения на карте: расположенный среди обширных болот, Холм стал важным транспортным узлом, где сходились несколько принципиальных, не дублирующихся дорог. Владеющий Холмом контролировал значительную часть малонаселенной территории, где ни зарыться в землю (везде вода), ни скрыться в лесу (его почти не было) было невозможно.
Соответственно с начала контрнаступления советских войск под Москвой в декабре 41 г. Холм запирал пространство для нашего возможного стратегического наступления с целью охвата фланга группы армий «Центр».
Поэтому в первом полугодии 42 г. советские части бросались в атаку за атакой на этот практически полностью разрушенный и окруженный ими город, куда немцы безостановочно слали подкрепление, снимая его даже с самых горячих точек. Однозначного итога тех боев, наверное, всё же нет: с одной стороны, немцы прорвали блокаду Холма, но там оказались сковыванными очень нужные им в других местах силы.
Качественных отечественных работ, обстоятельно и объективно разбирающих историю боев за Холм, практически нет (назову работу А. Васильченко «Демянский котёл, упущенная победа Красной Армии» 2008 г., где показана преимущественно немецкая точка зрения).
В.О. Терентьев постарался разобрать поэтапно весь ход операции, опираясь на оригинальные документы: это советские и немецкие архивные материалы, список которых он дает в конце книги. К сожалению, ссылок по тексту автор не дает, поэтому даже гадать, где какой источник используется, нельзя. Также, к сожалению, нередко на уровне декларации остается заявление В.О. Терентьева о сопоставлении разных данных для создания полноценной картины тех событий. Сплошь и рядом он приводит данные лишь одной из сторон, причем очевидно необъективных (см. скан стр. 107, где 13 убитых советских военнослужащих противопоставляются 150 полегшим от их руки немцам). Если были какие-то проблемы с документами, надо было проговорить это на уровне введения, чего не случилось, поэтому такие сравнительные цифры удивляют.
При этом нельзя сказать, что автор скрывает истинные обстоятельства дела. Скажем, он на примерах показывает, как плохая организация связи между регулярными частями РККА и партизанами привела к поражению последних, фактически взявших Холм в одиночку неожиданным ударом по немцам, но не дождавшимся помощи от своих.
Автор очень хорошо показал ожесточенность боев и многочисленные факты героизма наших солдат и офицеров. Правда, мне показалось, что текст написан несколько суховато. Возможно, на мою оценку повлияла некоторая неотредактированность текста — хочется пожелать В.О. Терентьеву дробить абзацы: непрерывный текст на две с лишним страницы является явным перебором.
С точки зрения оформления отмечу наличие карт на форзацах (хорошего качества, но географических, а не исторических) и в тексте (не очень хорошего качества), большого количества иллюстраций (за исключением двух штук, практически все немецкого происхождения). В конце книги много приложений, в частности, биографии немецкого и советского комдивов.
В целом рекомендую эту добротную, но совсем не занудную работу всем интересующимся историей Великой Отечественной как хороший вклад в изучение одной из недостаточно изученных страниц той войны.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

«Не верьте рецензентам, фотографии расхваливаемых ими книжек выкладывающих», — мог сказать бы Гомер, если бы жил в наши дни. И был бы прав…
Про Джамбула Джабаева, известного, но не главного народного песнопевца сталинской эпохи (не забудем про Сулеймана Стальского), в моем детстве-юности (70-80-е гг.) писали и говорили уже мало, а было время, когда имя его действительно гремело по всей стране.
Вторичность стихов Джамбула для решившего познакомиться с его творениями очень заметна: пел он по-казахски, русского же языка вообще не знал, поэтому то, что мы имеем — это переводы на русский без музыкального сопровождения (о котором как об очень мощном факторе воздействия на слушателя Джамбула писали многие слышавшие его). Это все равно что читать на английском тексты песен Пугачевой, например.
Узнать об этой своеобразной фигуре советской культуры преимущественно 1930-х гг. мне было интересно, и я легко дал себя убедить рецензентам, писавшим о высоких достоинствах этой книги. Купив ее, я довольно быстро понял, что это не совсем то, чего я ожидал.
Итак, перед нами сборник статей преимущественно отечественных, а также немецких авторов, изложивших свое видение Джамбула на фоне тогдашней эпохи на международной конференции, прошедшей в Праге в 2004 г. Другими словами, это совсем не биография Джамбула, а материалы конференции о нем. Первые несколько статей (объемом около 70 стр.) действительно рассказывают о Джамбуле — его жизни, творчестве, месте в советской культуре, причем рассказывают достаточно легко и увлекательно. Даже анализ стихов Джамбула может быть любопытным и неожиданным. Скажем, строчки поэта о сталинском наркоме Ежове (о котором Джамбул написал много, как никто другой) «Он снится шпионам, злодеям заклятым, / Всегда — обнаженным, разящим булатом» вызывает замечание литературоведа Е. Добренко о двусмысленности данной характеристики: то ли батыр Ежов разил врагов обнаженным булатом, то ли снился врагу обнаженным (в свете выявленных во время следствия по делу Ежова его гомосексуальных склонностей этот вопрос нельзя считать праздным).
Все последующие материалы рассматривают какие-то отдельные аспекты тех лет, одним из действующих лиц которых становится, а иногда и не становится Джамбул. К. Богданов, В. Вьюгин, М. Мурашев и др. весьма академично разбирают в своих статьях содержание журнала «Литературная учеба», образ Джамбула в кино, тему «радио и акын» и иные смыслы, изящно обозначенные как «интермедиальные репрезентации». Здесь появляются многочисленные повторы — биографические данные Джамбула, его стихи. В общем, на любителя.
Все авторы справедливо раскрывают творчество Джамбула как часть сталинского «проекта» в области культуры, подчеркивая ту роль, которую играли в создании его текстов их переводчики на русский (возможно, подлинные авторы обильным потоком изливавшихся со страниц газет и журналов сотен стихов и поэм). Вероятно, по этой причине Джамбула забыли практически сразу после смерти Сталина, издавая его труды, разумеется, но поменяв дифирамбы в адрес Сталина на более безопасного Ленина. В наши дни Джамбула чтят только в Казахстане (это уже миф другой эпохи).
Издание вышло качественным по содержанию и оформлению (иллюстрации в тексте и на вклейке, библиография работ о Джамбуле 1937-79 гг., потом, видно перестали писать), только вот кому это будет интересно, за пределом небольшого количества специалистов? Я бы с бОльшим интересом прочитал более краткую, но содержательную биографию Джамбула. Ее-то я и рассчитывал найти под обложкой этой книги. Не вышло.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть