Книжка совсем небольшая, 190 стр., однако достаточно компактная и интересная. Автор (о котором, к сожалению, издательство ни сказало вообще ничего) – родом из украинской деревни, был призван после освобождения Украины советскими войсками и осенью 44 г., когда начинается его рассказ, был старшим сержантом, наводчиком самоходного орудия с орудием калибра 76 мм – СУ-76 в 71 дивизии.
СУ-76 предназначалась для огневой поддержки пехоты в роли лёгкого штурмового орудия и противотанковой САУ. В этом качестве она заменила лёгкие танки непосредственной поддержки пехоты, в массе своей уничтоженные за первый год войны. СУ-76 была создана "вокруг" дивизионного орудия ЗИС-3 на базе легкого танка Т-70 летом 1942 г. и пошла в серию летом 1943 г. Выпускавшаяся большими сериями (с декабря 1942 г. по июнь 1945 г. изготовлено почти 14 300 единиц), СУ-76 сделала самоходную артиллерию Красной Армии действительно массовой, став надежным средством огневой поддержки пехоты и таким же символом Победы, как легендарный танк Т-34.
Оценка её в частях была очень противоречивой. Пехотинцам СУ-76 скорее нравилась, так как её огонь был мощнее, чем у лёгкого танка Т-70; открытая рубка позволяла тесно взаимодействовать с экипажем в городских боях. Часто отмечаемыми самоходчиками слабыми местами машины были противопульное бронирование, пожароопасность бензинового двигателя и открытая боевая рубка, которая не защищала от стрелкового огня сверху, закидывания в неё гранат и попаданий осколочно-фугасных снарядов, не пробивавших броню, но убивавших, контузивших или травмировавших экипаж ударной волной при своём разрыве. Фронтовики прозвали эту самоходку "сукой", "зажигалкой" и "голожопым Фердинандом" (рубка прикрывалась брезентом). Однако СУ-76 имела и много положительных сторон — лёгкость в обслуживании, надёжность, малошумность, высокую проходимость по лесисто-болотистой местности.
В качестве противотанковой САУ СУ-76 могла успешно бороться со всеми типами легких и средних танков вермахта и равноценными САУ противника. Против тяжёлой «Пантеры» СУ-76 тоже имела шансы на победу — 76-мм снаряды пробивали маску пушки и относительно тонкую бортовую броню. Против «Тигра» и более тяжёлых машин СУ-76 была малоэффективна. Поучения для экипажа предписывали в таком случае стрелять в ходовую часть и ствол орудия; бить в борт на близких дистанциях. Введение подкалиберного и кумулятивного снарядов несколько упростило борьбу с тяжелобронированными целями. Грамотное использование маскировки и рельефа местности, а также маневрирование от одного отрытого в грунте укрытия к другому (о чём подробно рассказывает Горский) позволяло опытным экипажам успешно отбивать танковые атаки противника. Действуя в боевых порядках пехоты, самоходки расстреливали прямой наводкой ДОТы и укрепленные здания, отлично действовали из засады. В умелых руках "сучка" была грозным оружием, что неоднократно доказал экипаж Горского.
Вот на этой бронетехнике и воевал Станислав Горский вместе с тремя боевыми товарищами с сентября 44 по май 45 г., когда после ранения и гибели самоходки был отправлен учиться. Став офицером, долго служил в самых разных частях – от Прибалтики до Забайкалья.
Книга вышла любопытная, но какая-то «сглаженная», что ли – не то чтобы «ужасы войны» там отсутствуют, но чувствуется, что рассказано автором не всё, не без внутреннего цензора. Было даже ощущение, что написаны воспоминания были несколько десятилетий назад, а не сейчас. Да и освобождение Польши показано излишне "правильно", а там было всякое...
Тем не менее рекомендую, как один из немногих мемуаров о том, как служилось и воевалось на СУ-76. Отмечу качественные иллюстрации и отсутствие опечаток.
Скрыть

Сначала три основных наблюдения. 1) Эта книга написана журналистом, не историком. Ничего нового он не нашёл, а лишь механически использовал чужие труды. К полноценному исследованию эта работа не имеет никакого отношения. Это историческая фантастика. 2) Данный труд написан под авторскую концепцию, факты автор подбирает и интерпретирует так, чтобы они подтверждали его теорию, всё лишнее отбрасывается, игнорируется или осмеивается. Так писали охаиваемые автором советские историки и пропагандисты, чьи методы он взял на вооружение. Вот его стиль: "как тараканы от дуста", разбежались от немцев советские начальники (с.21), исчезла власть "одесского жаргона" (с.39); "чисторукие ребята" (с.58), "холодноголовый" (с.68) - о чекистах, "Сталин (по кличке "Коба") (с.59), "красная плесень" (с.370), "постсоветские историки, брызжа слюной, визжат на всех перекрёстках, как пойманные воры" (с.447) и проч. 3) Это скучно и занудно написанный ч/б красками фолиант, который, после удаления воды и бесконечных повторов, сократился бы стр. до 100. Однако, поскольку этот остаток был бы сборником цитат из чужих книжек с немногочисленными авторскими рассуждениями, то ни издавать, ни читать его смысла не было бы.
Итак, по существу. "Локотская республика" (ЛР) была создана с разрешения немцев в ноябре 41 г. из 8 районов Орловской и Курской обл. (довоенное нас. - 581 тыс. чел.). Имела статус национального образования, местное самоуправление и собственные вооруженные силы из добровольцев - РОНА (более 20 тыс. чел.), оснащенные тяжелым оружием и техникой. На территории ЛР действовали свои законы. При минимальном немецком контроле Локотское самоуправление добилось крупных успехов в социально-экономической жизни, ввиду того что были отменены колхозы, введена частная собственность и необременительная система налогов. За время существования ЛР были восстановлены и пущены в эксплуатацию многие промышленные предприятия, восстановлены церкви, открыты больницы, школы и детские дома. Существовала до лета 1943 г. Центр - пос. Локоть Орловской (ныне Брянской) обл. Глава - К.П. Воскобойник. После его смерти 8.01.42 - Б.В. Каминский, он же - командир РОНА.
Позиция автора, не скрывающего свои антисоветские и националистические симпатии, такова: "Уникальность Локотьской республики заключается в том, что она своим примером дала четкий ответ, обозначив альтернативу выбору, стоявшему перед россиянами в 1941-1945 гг.: что делать, с кем идти, как идти? Оказалось, что даже в условиях войны можно жить по-человечески - только без сталинистов на своей шее". При этом автор не высказывает своего отношения к немцам (но восхищается их решением создать ЛР) и тому, что они вместе с венграми творили на Брянщине, как если этого вообще не было. Автор, кстати, и в Холокост не верит - есть у него на это счёт "основания для сомнения, и весьма веские" (с.211). При этом среди генералов Белого движения (когда на рынках не было "перекупщиков с характерной неопрятной внешностью", говорящих "памыдоры-мамыдоры", "шашлыки-машлыки" (с.355)) он знает "не один десяток фамилий" евреев (с.213).
Автор пропускает те факты, которые не встраиваются в его схему. Скажем, факт предвоенного сотрудничества Каминского с НКВД. Каминский-сексот не годится для его картины, поэтому эту деталь он игнорирует. В работах о ЛР говорится о неудачном покушении подпольщиков на командира одного из отрядов ЛР Иванина, но ни в одной нет ничего о гибели его сына, что утверждает С.В., использующий эту выдумку, чтобы проклять кровожадных партизан, ради чего всё, думаю, и было придумано (с.455-56). Как придумана была им биография Воскобойника (с.54-61), и история его гибели, не совпадающая ни из одной известных (с.96).
Откуда берёт он эти "факты"? Не знаю. Похоже, что он какие-то свои книги читает: во «всех воспоминаниях» партизан говорится о попытках отравления командиров и бойцов какими-то девушками (с.83) и том, как объедались партизаны (с.403-05). Я много читал воспоминаний партизан и книг о них, и ничего такого не встречал. Вообще, историю партизан автор знает плохо - он, живописуя ВСЕХ партизан как сытых, вооруженных до зубов, прошедших спецподготовку безжалостных карателей, заброшенных в тыл самолётами, не знает, что таких было меньшинство - диверсанты и разведчики НКВД и ГРУ. Остальные были совсем другими - голодными, оборванными, плохо вооруженными местными жителями и окруженцами. Автор рассказывает, как немцы эшелонами везли в ЛР сырьё для местного асфальтобетонного завода, продукцией которого покрыли якобы всю территорию ЛР (с.287-91). Откуда это? Вот аргументы С.В.: "автор совершенно уверен в этом" (с.49); "автор книги глубоко убеждён" (с.65).
Утомляет бесконечные и однообразные, как заклинание повторения, встречающиеся по всему тексту. Эти формулы, вроде "соловушки краснопёрые", к 10-й стр. смотрятся маниакально, а к 20-й стр. - просто комично, как заевшая пластинка.
Развлекают лирические вставки - как сдаются в плен (с.125-26); о еврее-переводчике, "горбоносом брунэте" (с.201-5); о советской власти (с.235-41), которую он живописует как "горбуна и урода, слюнявого и пархатого колченого сифилитика"; как плакали следователи МУРа, подписываясь на госзайм (с.343-47) и др. С такой фантазией автору надо романы писать! Хотя… Ладно, что он плохо знает английский язык: на с.207 вместо выражения "nothing personal - only business" появляется "no anyone private - only business". Автор и русский-то знает плохо: "часть времени жизни" (с.26), "противопартизанские организации" вместо "операции" (с.414) и т.п.
Нет особых разногласий о возникновении и гибели ЛР. Что она из себя представляла, ломают перья и головы историки (настоящие - свои, псевдоисторики - чужие). С.В., всячески расхваливая жизнь в ЛР, никак не объясняет, почему добровольно пошедшие служить в РОНА и гражданскую администрацию устраивали подпольные организации, ротами переходили к партизанам. А в этом корень проблемы.
НЕ ПОКУПАЙТЕ И НЕ ЧИТАЙТЕ ЭТУ КНИГУ - БЕСПОЛЕЗНАЯ ТРАТА ВРЕМЕНИ И ДЕНЕГ. Читайте настоящих историков.
Скрыть

Начну свою рецензию с рассказа об авторе этой интересной книги. Н.А. Раевский (1894-1988) принадлежал по отцовской линии к одному из старинных дворянских родов Раевских. Его дед был известным петербургским юристом, прадед Николай Раевский — протоиереем, настоятелем кафедрального собора в Санкт-Петербурге. В 1913 г. Н.Раевский стал студентом естественного отделения физико-математического факультета Петербургского университета. Но начавшаяся Первая мировая война изменила планы: он оставил университет и поступил в Михайловское артиллерийское училище. Подпоручик Раевский, попавший на фронт в 1916 г., получил боевое крещение во время Брусиловского прорыва. Когда в 1918 г. ему довелось встать в ряды Белой гвардии, он был уже опытным офицером, убежденным противником советской власти, защищая которую, в рядах Красной Армии сражался его брат Дмитрий. В 1920 г. капитан Раевский с остатками разбитой армии Врангеля покинул Родину. Жил в Греции, Болгарии, потом на долгие годы осел в в Праге, где закончил естественный факультет Карлова университета и одновременно Французский институт. После окончания университета стал работать энтомологом. Среди друзей Раевского числился Владимир Набоков (их объединяла, среди прочего, любовь к бабочкам…) В Праге у Раевского вышли воспоминания о Первой мировой и Гражданской войне, переиздаваемые и сегодня (повесть "Добровольцы", которую хвалил Набоков). В конце двадцатых годов Раевский начал заниматься пушкиноведением, что впоследствии вылилось в несколько книг об Александре Пушкине и его окружении (самая известная – "Портреты заговорили"). Живя в Праге, первый из специалистов-пушкинистов стал работать с архивом Александры Фризенгоф, родной сестры Н.Н. Гончаровой, жены Пушкина, и сделал много интересных открытий.
В 1941 г. Раевский два с половиной месяца сидел в гестапо. Его выпустили под подписку о невыезде, посчитав старого русского офицера безвредным. 13 мая 1945 г. Раевский был арестован советскими властями. Его по статье 58-4 «б» «за связь с мировой буржуазией» приговорили к пяти годам исправительно-трудовых лагерей и трём годам поражения в правах. Пунктом отбывания наказания был определён Минусинск. В январе 1960 г. Раевский освободился и переехал в Алма-Ату, где и прожил до самой смерти, получив работу переводчика в Республиканском институте клинической и экспериментальной хирургии. Работал в институте до 82-х лет. Составлял библиографию работ по щитовидной железе на восьми иностранных языках, выполнял переводы статей по разным разделам хирургии, участвовал в создании музея по истории хирургии Казахстана.
И писал книги – художественные и научные. Именно его работы о Пушкине и прославили Н.Раевского. Их успех был во многом обеспечен не только серьезнейшей источниковой базой и глубокой проработкой всех деталей, но и живостью и непринужденностью изложения. Такой стиль в отечественном пушкиноведении – практически государственной сфере – был забыт с конца 1920-х гг. Раевский, как настоящий ученый, не боялся делать предположения и потом, когда его или чужие изыскания показывали ошибочность его гипотез, отказываться от них или уточнять.
Этот сборник работ Раевского, объединенных двумя основными персонажами – Дарьей (Долли) Фикельмон и Пушкиным – недавно вышел (но в меньшем объеме) в изд-ве Эксмо. Содержательно книга состоит из 100 с небольшим страничной работы о Фикельмонах – Елизавете Михайловне Хитрово, ее дочери Долли и муже последней генерале Шарле-Луи Фикельмоне, после Австрии в России в 1829-40 гг. На 60-ти стр. Раевский рассматривает отношения Д.Фикельмон и князя Вяземского (любопытная, но все же несколько специальная тема). 100 стр. посвящены Д.Фикельмон в жизни и творчестве Пушкина, 20 стр. занял очерк об особняке Фикельмонов на Дворцовой наб. (не только посольство Австрии, но и, предположительно - место действия "Пиковой дамы" Пушкина), наконец, 75 стр. составляет исследование о заметках Д.Фикельмон о дуэли и смерти Пушкина. Все эти работы выходили в 60-80-е гг. и с той поры относятся к классике пушкиноведения.
Графиня Фикельмон или "Долли-посольша", как звали ее друзья, считалась (наряду с Н.Н. Пушкиной) одной из самых красивых женщин николаевского Петербурга, а ее салон – одним из самых интересных. Из множества женщин, которых знал Пушкин, она была одной из самых незаурядных. Неудивительно, что между ней и поэтом существовала искренняя и длительная симпатия (есть стойкая версия, что недолгое время не только Долли, но и ее мать были любовницами Пушкина. Может быть. Раевский полагает, что у Ф. и П. был роман) , а смерть Пушкина стала для Фикельмон одной из самых трагических страниц ее жизни. Она оставила любопытнейшие заметки не только о самом поэте, но и его окружении, вообще о тогдашнем (преимущественно высшем) обществе.
К сожалению, ростовское изд-во Феникс, которому принадлежат лишь права на оформление этой книги, пошло по пути, в свое время выбранному его партнеру в этой серии - московскому изд-ву Алгоритм, переиздавшему недавно еще одну известную советскую работу о Пушкине и его окружении - "После Пушкина" Ободовской и Деменьева. Рассматриваемое издание лишено каких-либо иллюстраций вообще, и это при том, что Раевский долго и внимательно рассказывает именно об иконографии его персонажей. Это, а также газетная бумага делают данную книгу каким-то дешевым изданием. Спасибо, что хотя бы примечения и комментарии были оставлены – в книге "Вокруг Пушкина" их уничтожили полностью! Правда, и опечаток в книге Раевского (чем изобиловало издание "После Пушкина") почти нет. При всех названных недостатках, безусловно рекомендую эту работу всем интересующимся историей русской литературы 1820-40-х гг. Скрыть

Электрон Приклонский (1924 г. р.) – один из тех, кто кончил школу летом 1941 г. От его сверстников не осталось практически никого – война скосила их всех. Приклонский же не только остался жив, но прожил долгую жизнь, оставив воспоминания о своей войне. Воспоминания подробные, поражающие мелкими деталями быта того времени, точностью в описании своих чувств и мыслей. И дело не только в прекрасной памяти механика-водителя. Редкий случай – он, в нарушении всех приказов, вел всю войну дневник. Именно он и лег в основу почти 600-страничной книги. Книги, которая, несмотря на множество выходящих последние годы мемуаров, рассказывает о войне то, что не сказали
и (возможно) уже никогда не расскажут другие.
Повествование начинается с описания тех месяцев, которые провел Э.Приклонский в Челябинском танково-техническом училище, а потом переносит нас вместе с автором на поля боев. На СУ-152, а потом и ИСУ-152 Приклонский дошел до Германии, где война для него кончилась в январе 1945 г. – потеряв очередную боевую машину, он отправился на переформировку в Подмосковье.
О самоходках вообще у нас пишут меньше – героями боев становятся в основном танки, что отчасти справедливо, потому и выпущено их было больше, и действовали они более активно и массово – 50-тонная самоходка пройти могла далеко не везде (как, кстати, близкие по весу Тигры, Пантеры и Фердинанды). Однако и в дозоры самоходки ходили, и пехоту поддерживали, и без пехоты воевали. А для немцев, даже сидевших в практически неуязвимых для других боевых машин Т-5 и Т-6, точный выстрел 152-мм снаряда бывал смертельным.
Машина, правда, была сильно неповоротливой и непростой в управлении. Неслучайно механики-водители самоходок были офицерами, а не сержантами, как на Т-34. Эта неповоротливость и слабая маневренность дала Приклонскому, как он сам признает, возможность выжить – экипаж постоянно боролся с поломками двигателя и ходовой части, попадал в зыбучие пески, болота, кюветы, проталины, и тогда неделями занимался выкапыванием и вытаскиванием своей самоходки. Эта изнурительная работа – на пустой желудок, мокрыми и холодными, зачастую в полном одиночестве – нередко тянулась неделями. Так и получалось, что походы и огневые бои с врагом занимали меньше времени…
Очень много интересных технических деталей. Интересен рассказ о романах во время войны, отношениях с командирами и подчиненными. Вообще книга показывает жизнь на фронте и в тылу ярко и подробно. Очень рекомендую всем, кто хочет узнать о советских «зверобоях». Скрыть

Начнем с того, что название книги не соответствует ее содержанию. Приблизительно половина труда О. Смыслова посвящена первым месяцам войны, прежде всего разгрому Западного фронта. Лишь один раздел, составляющий меньше четверти книги, дает взгляд на войну глазами простых окопников - солдат, сержантов, лейтенантов. Книга производит впечатление сборника отдельных статей, объединенных лишь общей темой. В ней нашлось место для рассказа и про ряд генералов и маршалов - жестокого Жукова, бездарного Кулика и блестящего Рокоссовского, про женщин на войне, заградотряды и штрафбаты и многое другое. Главной фигурой книги стал совсем не народ, как утверждает автор, а Сталин, благодаря которому, считает Смыслов, мы и выиграли войну. Вот уж открытие...
К сожалению, война, "о которой до сих пор молчат историки, журналисты и писатели" (как говорится в аннотации), давно уже описана, и другими - историками, журналистами, писателями. Автор опоздал. Никаких открытий им сделано не было. Все цитаты, посвященные тяготам и ужасам войны, взяты им из давно опубликованных работ. Это, конечно, совсем даже не преступление, но нового, оригинального анализа тех давних событий не получилось. Скорее, сборная солянка - обо всем понемногу. Автор утверждает, что он протяжении многих лет ездил в архивы как на работу. Это заявление подтверждается лишь той частью его книги, где речь идет о судьбе воевавших родственников О. Смыслова. Здесь он приводит пространные выдержки из архивных материалов - интересных, если честно, прежде всего ему одному. Есть несколько абзацев, где приводятся слова людей, с которыми беседовал автор, но ценность их невелика...
Лучшая часть книги - первая. Здесь содержится достаточно последовательный и связный рассказ н начале войны. Хотя большим недостатком всей книги, и этого ее раздела, в частности, полное отсутствие ссылок. Нередко цитаты обрываются (кавычки отсутствуют) и понять, где уже начались слова автора, не всегда возможно.
Книге сильно повредило отсутствие редактуры: многочисленные опечатки, обильное и не всегда уместное цитирование, перескакивание с одного сюжета на другой без логических мостиков, сбивчивость и повторение одних и тех же мыслей раздражает. Даже список использованной литературы расположен не в алфавитном порядке!
Книгу можно порекомендовать читателю, мало знакомому с историей ВОв. Далее надо переходить к более серьезным трудам. Скрыть