Илья Михайлович Картавцов (1895-1971) — один из тех русских интеллигентов, кто не смог состояться, как личность, и был лишен возможности заниматься творчеством, родившись не там и не тогда.
Появившись на свет в старинной дворянской семье, он провел детство в имении в Тульской губернии. С детства увлекался историей, занимался прошлым своего рода. Это определило его будущие занятия: еще до Первой мировой он начал работать в Тульской губернской архивной комиссии, понемногу печатался. С началом войны был призван в армию, стал офицером, поручиком. Будучи монархических убеждений, революцию не поддержал, но и к белым не примкнул. Гражданскую войну провел в деревне, работал и сторожем, и учителем. Пережил гибель родительского гнезда — усадьба родителей была разграблена и сожжена крестьянами, погибли его родственники, в том числе младшая сестра.
В 1923 г. перебрался в Москву, где устроился в Книжной палате, вступил в Общество изучения русской усадьбы (ОИРУ). 20-е гг. и сделали его тем, кем он оставался до конца жизни — библиографом, краеведом, библиофилом. Это сфера оказалась той нишей, которую до поры до времени большевики позволяли занимать таким как Картавцев (разныи недобитым «бывшим») и не особенно трогали их. Илья Михайлович тихо занимался историей родной Тульщины (с правильного, так сказать, ракурса, выпустив книгу о декабристах-туляках), читал то, что пишут другие краеведы, и писал об этом. У Картавцева вышла пара книжек, жена родила ему трех детей, всё было нормально, хотя жили бедновато. Но наступил «год великого перелома», власти стали подчищать остатки вольномыслия, краеведы и прочие недоперековавшиеся оказались лишними в деле строительства социализма, и в 1929 г. Илья Михайлович отправился в ссылку, которую отбывал три положенных ему еще вполне вегетарианской властью года в Вельске (Архангельская обл.), работая водоливом на барже. Вернувшись, он почти сразу же был вновь арестован и в 33 г. осужден как участник «контрреволюционной диверсионно-шпионской сети на ж/д транспорте» (жил в небольшом городке при станции) на восемь лет. Где-то в это время от него отказалась жена, семью он потерял и новой более не заводил. Попал в знаменитый Карлаг, где, к счастью, был избавлен от тяжелых работ, трудясь то биологом, то метеорологом, в общем, спасся. Освободили его только в 45 г., уезжать было, видно, некуда (да и опасно — потом таких, как он, повторников, отправляли из европейской России в вечную ссылку, а его обошло), поэтому до реабилитации в 57 г. жил в Республики Коми, работая завхозом. Вернувшись в Москву, поселился с сестрой, вместе с которой принадлежал к малоизвестной общине «непоминающих» из числа тех православных, что не признали патриарха Сергия. Один из знавших тогда Картавцева описывал его так: «Это был резкий человек, чеканивший фразы. У него был орлиный горбатый нос, прекрасная борода и лысоватый блестящий мраморный лоб. Он был очень строг, красноречив и ненавидел большевиков беспредельно, не считал их людьми и был плохого мнения о русском простонародье, которое очень хорошо знал по лагерям».
До конца жизни продолжал заниматься библиографией и краеведением, но печатался редко и периферийных изданиях. Умер незаметно и память о нем, как его дела, рассеялись бы навсегда, но его спасло то, что он познакомился с молодым поколением краеведов, один из которых, А.В. Маштафаров, вывез и спас его архив. Вмесмте с другим краеведом, Г.Д. Злочевским, они и подготовили данное издание.
Оно отражает малоизвестную часть творческого наследия Ильи Михайловича Картавцова и содержит различные мемуары и часть литературного и эпистолярного наследия автора. Открывает книгу очерк жизни и творчества автора, написанный его биографом Г.Д.?Злочевским. Далее представлены воспоминания старшей сестры о И.М.?Картавцове.
Очень лирично написаны и с большим интересом читаются сохранившиеся главы воспоминаний автора о Выковке — родовой усадьбе в Тульской губернии. Они написаны прекрасным языком и полностью публикуются впервые. Это лучшая часть книги, рассказывающая о детстве, проведенном в поместье у бабушки с дедушкой: обеды, варка варенья, прогулки в саду, охота. К ним примыкает своеобразное эссе «Тютчев и Фет как учители жизни», и небольшие воспоминания о русских литераторах, с которыми И.?М.?Картавцов был лично знаком в 1920-х гг.,?— В.А.?Гиляровском, М.Ф.?Достоевском, И.Н.?Потапенко, А.С.?Новикове-Прибое и В.В.?Вересаеве. Завершают издание письма Картавцева 1960-70-х гг. краеведу В.М. Рудневу (пожалуй, наимеее интересная часть публикации).
Книга содержит подробные комментарии и немало уникальных иллюстраций из семейного архива, так же, как и большинство текстов, публикуемых впервые.
Жаль, что не все из написанного Картавцевым мемуарного характера (и явно сохранившегося) было напечатано в этом сборнике. Интересно, оставил ли он какие-либо воспоминания о своей лагерной жизни, и сохранились ли они? Очень жаль, если нет…
Тираж этой небольшой, но любопытной и хорошо оформленной книги 500 экз. Рекомендую ее всем интересующимся историей нашей страны в начале 20 в.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Творцы этой серьезной академической работы — Анна Семеновна Киммерлинг, к.и.н., доцент филиала ВШЭ в Перми, автор несколько монографий по истории позднего сталинизма, и Олег Леонидович Лейбович, д.и.н., профессор, сотрудник Института истории и археологии УрО РАН (Екатеринбург), автор работ, посвященных истории советской провинции в первой половине 20 в.
В качестве объекта изучения они выбрали судьбу в целом обычного советского человека, Михаила Тихоновича Данилкина (1914-?). Родившись в крестьянской семье, он вкусил в детстве лиху – бродяжничал, вероятно, был связан с криминалом. Но успел сойти с кривой дорожки, учился (мало), пошел по общественной линии. Активно включился в строительство молодого советского государства, участвовал в коллективизации, потом уехал на Урал, трудился недолгое время на заводе, после чего ушел на комсомольскую работу. В общем, типичный выдвиженец, обязанный советской власти всем и ее верный защитник. Накануне Великой Отечественной войны стал (был назначен) журналистом, хотя не имел ни знаний, ни образования. С началом войны пошел добровольцем на фронт и всю войну провел политработником, впоследствии часто и с любовью вспоминая свое «комиссарство».
В 1947 г. вернулся к журналистике, трудился корреспондентом в областной газете «Звезда» Молотовской области (ныне Пермский край). Писал едкие разоблачительные статьи против местного чиновничества, за что был наказан и отправлен замполитом в местное ремесленное училище. Там отличился — пил с учащимися, дрался. Его сняли. Данилкин начал жаловаться в ЦК, поехал в Москву, там его внимательно выслушали (власть беспокоилась о каналах обратной связи) и восстановили в качестве журналиста, а сняли секретаря обкома (не только за это). Данилкин стал учиться в партшколе, ушел в большую прозу, но его не печатали. Местные власти на него не реагировали, тогда он сделал своими адресатами Сталина и Фадеева, которые не отвечали. Сразу оговорюсь: Данилкин психически был здоров, однако страдал другими изъянами — алкоголизмом и антисемитизмом, обвиняя в происходящим с ним и страной капиталистический мир и евреев.
Данилкин, именовавший себя «воинствующим большевистским активистом» и «зоркими сталинскими глазами», очень высоко ценил свое очень слабое литературное творчество, ставя его наравне со «Словом о полку Игореве», «Памятником» Пушкина и проч. Это не было клиникой — тогда сталинские премии по литературе получали такие «писатели», как Бубеннов и Бабаевский, писавшие не хуже Данилкина (а в ряде случаев даже и не писавшие своих трудов). Последний видел в себе законного, но неоцененного наследника Гоголя и Салтыкова-Щедрина, которого зажимают за критику социализма.
Интересно, что апеллируя к Сталину, Данилкин не обожествлял его и даже критиковал. И эта его позиция интересна тем, что этим Данилкин отражал взгляды многих людей послевоенного времени, недовольных происходящим в стране. Данилкин разоблачал не отдельных чиновников, а весь переродившийся госпартаппарат, которых он называл новыми аристократами (позже их именовали номенклатурой). Истинный продукт советской власти, Данилкин критиковал ее слева, допуская возможность новой революции снизу, не призывая, впрочем, к таковой.
Дело кончилось тем, чего Данилкин и добивался — наверху его услышали, труды прочитали, а его самого, быстро исключив из партии, передали в руки МГБ. Данилкина не били (только спать не давали), он признал себя виновным в антисоветской пропаганде и троцкизме, после чего 31 марта 53 г. получил 10 лет лагерей.
В 1956 г. его освободили и реабилитировали, но в партии не восстановили. Попытку сформулировать свой собственный взгляд на советскую действительность, придав ему литературную форму, Данилкину не простили. Судьба его после возвращения домой невесела — работал слесарем, дата смерти точно неизвестна.
Биография Данилкина любопытна и ценна как образец жизни обычного человека той эпохи, сформировавшегося в 1920-40-е гг. (коллективизация, массовые репрессии, война). Человеком Данилкин был не плохим и не хорошим, о таких писали и пишут мало, да и следов они почти не оставили, в основном в архивах, где сохранились их письма, пьяные и трезвые разговоры, переданные доносчиками, анекдоты, рассказанные не тем людям и не в том месте.
А.С. Киммерлинг и О.Л. Лейбович проделали большую работу. Изучив разнообразные материалы, прежде всего из Пермского госархива, они восстановили то давнее дело, позволяющее через маленькую щелочку увидеть то далекое прошлое. Причем не только восстановили его, поделившись с нами своими находками, но и дали возможность познакомиться с ними самостоятельно.
Данное издание состоит из двух частей: собственно история жизни М.Т. Данилкина (около 230 стр.) и тексты, легшие в основу его уголовного дела (полностью или во фрагментах: роман, пьеса, фельетоны и очерки) (объемом приблизительно в 130 стр.). Этот труд представляет собой полноценное академическое исследование, где все цитаты снабжены отсылками к источникам, различные версии сравниваются и анализируются. Оформление вполне достойное: твердый переплет, качественная офсетная бумага. Жаль, нет иллюстраций — было бы любопытно посмотреть на фото Данилкина…
Рекомендую эту хорошо написанную работу всем интересующимся историей нашей страны в 1930-50-е гг.

Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Автор этого книги, Алексей Александрович фон Лампе (1885-1967), родился в семье офицера немецкого происхождения. Окончив в 1903 г. Николаевское инженерное училище, практически сразу отправился на русско-японскую войну, где проявил себя весьма достойно, будучи награжден четырьмя (!) орденами. Позже был переведен в Лейб-гвардии Семеновский полк, принадлежностью к которому всегда гордился. После окончания Николаевской академии Генштаба пошел по штабной линии. Первую мировую провел в действующей армии, полковник. Февральскую революцию принял, продолжив служить, но после Октябрьского переворота уезжает с семьей на Украину. Там примыкает к Добровольческому движению, но на вторых ролях (редактировал местные газеты, служил в штабе). В январе 20 г. был отправлен в Константинополь для общения с союзниками (знал несколько европейских языков), а летом отправился в Европу воепредом Врангеля (Берлин, Копенгаген, Будапешт и снова Берлин).
В 1923 г. Лампе получил чин генерал-майора, с 24 г. стал председателем отдела РОВС в Венгрии и Германии. Жил очень скромно, на работу и по делам ездил на велосипеде. Имея давнюю приязнь к литературным делам, с середины 20-х гг. стал издавать серию мемуарных сборников «Белое дело», сумев сохранить много ценных воспоминаний о революции и Гражданской войне в России. Наверное, по этой причине стал редактором и издателем воспоминаний Врангеля, с которым у него сложились хорошие отношения. Кроме писательских гонораров (едва ли больших), фон Лампе нашел для себя за границей любопытную и неочевидную нишу – кинематограф. Финансовые затруднения заставили его сниматься статистом в русскоязычном кинематографе в Германии (играя в своей форме и орденах). Позже его стали приглашать консультантом в военные ленты.
После того как ген. Кутепов, новый глава РОВС, сильно сократил финансирование отдела Лампе, в том числе будучи недовольным и задействованностью того в синема, Лампе должен был искать всё больше литературных приработков. На его содержании находились горячо любимая жена (пережила его) и обожаемая дочь (умерла в 20 лет от туберкулеза), а жизнь в Германии становилась всё более непростой. После прихода Гитлера к власти фон Лампе был несколько раз арестован гестапо, подозревавшего его в шпионаже в пользу французов. В 38 г. он возглавил Объединение русских воинских союзов и в этом качестве вышел на одно из первых мест в русской эмиграции. В 43 г. Лампе встретился с Власовым и поддержал его, даже вступил в ВС КОНР. Но Власов видел в Лампе и иже с ним недобитых белых контриков, так что союза не получилось. По завершению Второй мировой Лампе перебрался в Париж, где и закончил свою жизнь.
Данный сборник состоит из нескольких работ фон Лампе: «Дневник» (объемом в 120 стр.), «Пути верных» (объемом в 75 стр.) и около 20 небольших заметок (в основном некрологов). Тексты сопровождаются небольшим количеством комментариев. Дневник Лампе вел регулярно с 1914 г., сохранилась лишь часть, за 1919–43 гг. «Пути верных» — это сборник статей, вышедший в Париже в 1960 г.
В дневнике Лампе описывается на удивление много повседневных дел и переживаний, рассуждений. В нем есть вставки разных официальных документов, но это, прежде всего, записи почти частного человека, и этим они и ценны. «Пути верных» — это добротный, хоть и субъективный очерк Гражданской войны. В нем, в частности, Лампе отрицает еврейские погромы, устраиваемые белыми. Очень слабо объяснены причины поражения последних, а основные даже не названы. Но видно, как приятно было Лампе по прошествии десятилетий (и каких десятилетий!) вспоминать прошлое. Лучше во всей книге – это несколько очерков о Лейб-гвардии Семеновском полке, посвященных общению автора с Николаем II, прекрасно написанных.
Имеется обстоятельная вводная статья К. Семенова о фон Лампе и его трудах почти на 50 стр. (он же составитель этого сборника и автор комментариев). Типовое оформление. Тираж 1000 экз. Есть вклейка с ч/б иллюстрациями. В оглавление внесены не все статьи. Много опечаток, явно из-за погрешностей при оцифровке текста.
Рекомендую этот необычный, но своеобразный труд всем глубоко интересующимся историей русской революции и эмиграции.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Автор этой небольшой книги, Хорст Шмидт (1920-), имеет необычную биографию. Его биологические родители отказались от него в детстве и его воспитывала сначала бабушка, а после ее смерти тетя. Еще школьником он познакомился с новой для себя верой и принял ее. Свидетели Иеговы (их в Германии в общей сложности было около 20 тыс.) были пацифистами, поэтому Хорст, чтобы избежать призыва в армию, несколько лет находился на нелегальном положении. Пассивной его жизнь в это время назвать нельзя: он печатал и распространял нелегальный религиозный журнал. Однако летом 1943 г. Шмидт был арестован вместе с будущей женой и ее родителями.
В тюрьме (точнее, тюрьмах) его много били, а кормили мало, но съедобно. Зато были вши. Гестапо добивалось от него информации, кто печатает и распространяет журнал, но он не сломался. Отсидев полтора года, был приговорен в начале 45 г. к смертной казни. Был освобожден из тюрьмы, где ожидал казни, советскими солдатами.
Ему повезло. Приемный отец Шмидта (еврей) погиб в концлагере, мать была казнена за веру, как и многие другие их единоверцы.
Работа над воспоминаниями Шмидта началась после серии его выступлений автора на различных мероприятиях в Германии, посвященных Холокосту, на одной из которых присутствовал редактор этой книги. Он и предложил Шмидту изложить историю своей жизни на бумаге. Последний согласился, но жаловался, что многое уже забыл.
Издание хорошо оформлено (твердый переплет, офсетная бумага, крупный шрифт). В конце книги есть вклейка с ч/б фото. Имеется два списка: литературы на немецком языке и интернет-ресурсов по теме с комментариями. Тираж 2000 экз.
Текст сопровождается примечаниями редактора. Есть также дополнительный текст на 35 стр. от редактора Г. Гессе о преследованиях свидетелей Иеговы при нацистах.
Мое общее впечатление среднее - в тексте много общих рассуждений, которые я бы сильно сократил. В целом ценное и интересное свидетельство человека, выступившего не против, но и не за Третий рейх, и сумевшего уйти от карающей руки нацизма.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

За последние несколько месяцев я прочитал три книги, выпущенные издательство НЛО, посвященные национальным проблемам Российской империи в конце ее существования, как на западе, так и на востоке страны. Все они по-разному оценивают ситуацию на национальных окраинах и причины проведения той или иной политики государства. Но если в отношении мусульман правящий строй выбирал более или менее адекватную линию, стараясь приближать и не раздражать, то в отношении поляков-католиков и евреев тактика была иной, преимущественно карательно-принудительной.
Автор этой обстоятельной работы – Альберт Каганович - окончил в конце 1980-х гг. Ташкентский университет. В 2003 г. защитил докторскую диссертацию в Иерусалимском университете. Сейчас живет и работает в Манитобском университете (Канада). Больше мне о нем ничего не известно, даже его отчество (хотя оно часто исчезает с потерей отечества…).
В основу рассматриваемой книги легла диссертация автора 2003 г., переработанная и дополненная. В ней автор серьезно и последовательно рассматривает правовое положение бухарских евреев, вопросы их социально-экономической, общественно-религиозной и культурно-образовательной жизни. Поставив перед собой задачу разобраться во всех тонкостях русского законодательства, проследить мотивацию отношения к бухарским евреям со стороны русских администраторов, сравнить ситуацию с правовым положением других еврейских этнических групп и рассмотреть имперскую политику по отношению к бухарским евреям в контексте колониального проекта в Средней Азии вообще, автор, на мой взгляд, качественно решил ее. Сделать это ему помогло использовании разнообразных источников: еврейских материалов (от воспоминаний до писем), СМИ того времени, публикаций исследователей и путешественников, наконец, архивов Узбекистана, России и Израиля.
Покорив в 1870-е гг. Среднюю Азию, Россия стала применять там гибкие методы управления, особенно в первое время, демонстрируя готовность к компромиссу. Это выражалось в отношении царских администраторов к исламу и его институтам, сдерживании массового переселения православных крестьян, поэтапной колонизации края. В отношении же евреев в целом действовала политика жестких ограничений, отсутствовавшая в отношении их единоверцев в западной России.
Среднеазиатские евреи до прихода туда русских жили в основном в Бухаре, были ремесленниками. Со временем превратились в хлопковых предпринимателей. Их положение при мусульманах было тяжелым и унизительным. Поэтому в России бухарские евреи видели возможного союзника, охотно торговали с ней. Российские власти также были заинтересованы в бухарских евреях, считая их союзниками против Англии в борьбе за среднеазиатские рынки, и давая им различные привилегии.
Жизнь бухарских евреев после завоевания Россией Средней Азии в начале изменилась резко к лучшему. Правда, ситуация стала ухудшаться с конца 19 в., в том числе потому, что управление Туркестанским краем досталось Военному министерству, известному своим антисемитизмом, поощряемым Александром III и Николаем II. Здесь автор рассматривает отношение царских властей, как региональных, так и центральных, на фоне общеимперских идей и мнений рубежа веков. Практически 50 лет до 1917 г. на верху шло соперничество двух подходов – выселить всех бухарских евреев или хотя бы резко ограничить их права, или не трогать и дать торговать ради общей выгоды (именно бухарские евреи поставляли львиную долю хлопка на рынки России). А. Каганович показывает эту политику как через официальные документы, так и через царских администраторов, непрерывно сменявших друг друга в Туркестане. Одним из наиболее последовательных антисемитов оказался предвоенный генерал-губернатор Туркестана генерал Самсонов, будущий погубитель русской армии в Восточной Пруссии.
Хорошее серийное оформление. Много иллюстраций в тексте. Две карты Туркестана в конце 19 в. на форзацах. Имеются список литературы и источников и именной указатель. Мелкий шрифт. Тираж 1000 экз.
Рекомендую этот хорошо исследованный и хорошо написанный труд всем интересующимся национальной политикой имперской России в конце 19 – начале 20 в.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть