Изучение истории революции и Гражданской войны последнее десятилетие демонстрирует возросшее внимание со стороны исследователей и значительное совершенствование научной базы. Историки работают с архивами, поднимают новые документы, ставят вопросы концептуального характера (о необходимости, целесообразности, цене тех или иных политических, социальных, экономических мер, осуществленных всеми сторонами конфликта), которые напрямую касаются идеологии. Последнее делает изучение (и понимание) Гражданской войны более сложным процессом, нежели изучение Великой Отечественной — единого отношения к тем событиям нет в обществе, нет и среди историков. Исследователи нередко расходятся в своих пристрастиях, продолжая (в другой сфере) те бои, что вроде бы закончились сто лет назад…
Настоящая книга отчасти отражает это состояние. В аннотации описано содержание данной работы, поэтому кратко расскажу о своих впечатлениях от текста и оформления. Итак, первая часть представлена работой 1965 г. (закончена в 1968 г.) «Поветлужье в 1918 г.», созданной И.А. Кирьяновым (1918-2007), известным нижегородским историком, и И.В. Золотухиным, чья роль заключалась в придании статусности данного труда в силу его партийного прошлого и участия в тех событиях. Книга осталась в рукописи, скорее всего, в силу несовпадения с тогдашними идеологическими установками. Кирьянов, профессиональный историк, специализировавшийся на древней истории Нижегородчины, создал книгу, выполненную в правильном пропагандистском ключе и написанную принятыми тогда марксистко-ленинискими штампами, но честную. Он поднял большое количество архивных материалов (в том числе утраченных позже), беседовал с участниками тех событий (тоже давно ушедшими), и нарисовал следующую картину. Поветлужье, до 1920-х гг. относившееся большей частью к Костромской губернии, а впоследствие перешедшее в состав Горьковской области, было глухим, малонаселенным уголком России, практически полностью специализирующимся на добыче и перегонке леса, занимавшего бОльшую часть территории. После революции и Октябрьского переворота там началсиь перемены, как и везде, но шли они довольно мирно и спокойно. Однако общие преобразования, затеянные большевиками, к началу 18 г. столкнувшихся с голодом и начинающейся Гражданской войной, ускорили все процессы. Введение (точнее, упрочение начатой при царе и Временном правительстве политики) хлебной монополии и продразверстки, обязывающей крестьян оставлять себе минимум зерна на еду и семена, а остальное сдавать по «твердым» (нерыночным) ценам государству, а потом и мобилизация в армию резко оттолкнули от партии Ленина деревню, до этого готовой терпеть городских комиссаров, давших им возможность поделить господскую землю. Деревня объединилась вокруг зажиточных крестьян, которых тогда огульно и несправедливо называли кулаками, торгового элемента, священников, создала отряды под руководством фронтовиков (в массе унтер-офицеров и офицеров, отнюдь недворянского происхождения), и в августе 18 г. выступила против продотрядов, приехавших из города забирать хлеб, и местных коммунистов. В результате после некоторых первоначальных успехов восстание было не сразу и не просто, но достаточно быстро подавлено красными, сумевшими собрать в кулак силы, в том числе переброшенные из других губерний, включая пушки и самолеты. Интересно, что активных участников с обеих сторон было совсем немного, счет шел на сотни человек. При этом пассивное сопротивление сохранилось в Поветлужье до 21 г. (в частности, за счет дезертиров, которых там было очень много).
Кирьянов, произнося полагающиеся ритуальные фразы, при этом показал, что на стороне и во главе восставших оказались эсеры, а местные власти, действавшие беззаконно и жестоко, очень часто сами провоцировали крестьян. Нынешние исследователи пишут, что если сразу после восстания большевики постарались извлечь из него уроки, в том числе приняв соответствующие кадровые решения, то через 50 лет советские чиновники были убеждены, что их предшественники никаких ошибок не совершали.
Позже Кирьянов якобы не жалел, что книга не вышла, но современные историки полагают, что ее издание в то время стало бы событием.
К самому тексту И.А. Кирьянова и Н.В. Золотухина (объемом в 90 стр.) примыкает подборка документальных материалов, собранная ими (объемов в 30 стр.). Не все интересны, но ценны раскрытием темы и возможностью услышать голос участников тех событий.
Вторая часть книга также распадается на две группы. Первая — это современная оценка событий в Поветлужье, представленная работой нижегородского журналиста В.И. Андрюхина. Она произвела на меня впечатление едва ли не большей ангажированностью, чем книга Кирьянова, не имевшего возможности выйти за заданные идеологические рамки. У В.И. Андрюхина участники восстания делятся на богатеев, жадных и жестоких, и добрых, но справедливых чекистов, никого просто так не расстреливающих, а больше милующих и прощающих. К тому же его идея о том, что события в Поветлужье, действительно совпавшие по времени с мятежом левых эсеров в Москве, восстанием в Ярославле и мятежом Чехословацкого корпуса, могли стать чуть ли не последней искрой в свержении власти большевиков по всей стране, видится мне сильно преувеличенной. Кстати, его материал единственный во всем сборнике не содержит ни одной отсылки к цитируемым документам.
К статье Андрюхина примыкает подборка архивных документов, подготовленных нынешними историками, и статья А.А. Кузнецова и Е.С. Молевой о рукописи И.А. Кирьянова. Наконец, логичным было увидеть здесь интересную работу А.А. Кузнецова, давшего очерк жизни и творчества И.А. Кирьянова.
С точки зрения оформления получилось не очень: нет иллюстраций, нет карты (что очень плохо), очень много опечаток. Тираж 500 экз.
Рекомендую, с известными ограничениями, это издание всем интересующимся историей революции и Гражданской войны.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Издательство ИТРК выпускает много воспоминаний, так сказать, частного характера — написанные обычными людьми, чьи тексты не заинтересовали известные бренды, и оплачивающими небольшие, но профессионально выполненные тиражи (в нашем случае, 100 экз.) из своего кармана. Иногда их издают наследники, как это случилось с рассматриваемой книгой.
Ее автор, Бениамин (его имя на сайте Лабиринта пишется то через «б», то через «в») Вольфович Бранд (1918-91) прожил жизнь интересную — а иначе у нас в 20 в. и не бывало. Родившись в польском городе Плоцке в бедной еврейской семье (родители были ткачами), он в 1928 г. перебрался с матерью и братом в СССР, куда ранее уехал его отец (они с матерью Бени были людьми левых взглядов), со временем осев в Харькове. Был хулиганистым мальчиком, но не без способностей — с детства писал стихи и прозу, в 14 лет поступил в техникум журналистики (были, оказывается, и такие), начал печататься, а в15 лет у него отдельным изданием вышел рассказ! По окончанию учебы Б. Бранд отправился работать по специальности в Биробиджан, столицу еврейской области. Однако в 37 г., после ареста отца (погибшего через нескольк лет в лагере), отказался признать того врагом народа и отречься от него. За это был изгнан из профессии, исключен из комсомола и долгое время нигде не мог устроиться. В этой истории некрасивую роль сыграл Эммануил Казакевич, будущий разведчик и известный писатель, а то время коллега Бранда по местной газете. Последний, правда, зла на Казакевича не держал (да тот и извинился впоследствие перед ним за свой давний поступок).
А поскольку в 1939 г. Германии отошла та часть Польши, где вырос Бранд, это вкупе с отцом-контрреволюционером сделало молодого журналиста советским гражданином второго сорта, и во время Великой Отечественной он был призван не на фронт, а отправлен в трудармию — как это сделали с советскими немцами.
Окончив медвуз, куда он с трудом поступил (долгое время вообще никуда не брали — правда, и не арестовали), стал врачом, женился, но в 49 г. был мобилизован и как военврач отправлен в армию. Там Б.В. Бранд прослужил 20 лет, преимущественно на Дальнем Востоке, выйдя в отставку подполковником.
Его жена и дети тоже стали врачами. Сын — известный отечественный хирург Яков Бениаминович Бранд (1955-2018), д.м.н., профессор, телеведущий.
Писать воспоминания Б.В. Бранд закончил в 1991 г., за несколько месяцев до смерти, доведя повествование до 49 г. Более поздние времена вспоминать ему было не так интересно, хотя мне было бы любопытно почитать и об этом. Половина книги посвящена детству, проведенном в Польше (бедному, но счастливому) и СССР. Читать эти полные разных колоритных деталей, сохранившихся в памяти уже немолодого человека, было очень информативно. Сразу чувствуется литературный талант — написан текст легко. Кстати, оригинал воспоминаний был создан на идише, так что это перевод, и хороший.
Издание снабжено вклейкой с ч/б иллюстрациями из домашнего архива и именным указателем, отчасти заменяющим примечания, практически отсутствующие в тексте.
Рекомендую эту книгу всем интересующимся историей нашей страны в 1930-40- гг. как ценный источник мемуарной информации.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Наталия Александровна Арская (1942-) написала книжку, от которой я ждал другого. Большего. Кто в этом виноват? Я? Пожалуй. Рецензию на книгу прочитал и после этого ее заказал. Автор? Ну, в общем, отчасти. Сейчас постараюсь объяснить.
Данная книга состоит из девяти глав. Первые три полность, а остальные в той или иной степени посвящены деду со стороны отца, Павлу Александровичу Арскому (Афанасьеву) (1886-1967). Родился в крестьянской семье, был служащим, потом актером. Увлекся левыми идеями, подвергся преследованиям (немного посидел в тюрьме, немного пожил в ссылке). Потом бежал — и несколько лет скрывался на родине, в смоленской деревне, под чужим именем, где проклятые царские опричники не могли его найти… Выступал на сцене (вполне удачно), пописывал стишки и пьески. С началом Первой мировой был призван в армию, служил в знаменитом Павловском полку, по его словам, принял самое активное участие в Февральской революции. Тут и началась его настоящая карьера: стихи в «Правде», участие в полковом комитете и штурме Зимнего дворца, встречи с Лениным и Свердловым — и десятки революционных произведений. Отсюда пошло сотрудничество с Пролеткультом, утверждавшим новую культуру (Арский особенно ударял по театрам), естественно, на костях старой. Внучке нравятся эти незатейливые стихи и пьесы деда (по-моему, так откровенно плохие), и сам он ей мил, и дела его симпатичны. Но также симпатичен ей и в.к. Константин Константинович, у которого служил казначеем ее прадед материнской линии, М.Ф. Федин, живший вместе с семьей в Мраморном дворце, о чем подробно рассказывается в гл. 4. Читая про этого милого дедушку Арского, скинувшего Николая, а потом и министров-капиталистов, чье литературное творчество было посвящено, как писалось в советское время, «торжеству рабочего класса», я отчетливо понимаю, что он был одним их тех вполне сознательных (четвертый десяток пошел!) энтузиастов, кто разрушил старый мир, казавшийся им «миром насилья», на месте которого возник не «новый храбрый мир», а кровавое чудовище, уничтожившее впоследствие — если бы только таких энтузиастов, как Арьев (туда им, прости Господи, и дорога) — миллионы гораздо более достойных и талантливых людей, включая родственников самой Н.А. Арской. А от дедушки Арского ничего не осталось, кроме незамысловатого текста «В парке Чаир», на который композитор К. Листов написал свой когда-то очень популярный романс.
В последующих главах говорится о родителях Н.А. Арской, их жизни до и после войны. Веселого здесь мало. Отец погиб на фронте, так и не увидев свой дочери, мать вышла вторым браком за мужчину, жестоко убившем ее на последнем месяце беременности. Воспитывала ее бабушка, дедушка помогал, хотя уходил от одной жены к другой. По хорошему, вся книга — рассказ о дедушке, где история страны и литературы является фоном для этого рассказа. Да, здесь встречается множество известных и малоизвестных имен (см. рецензию), но нового и оригинального материала здесь не так много. Таковой имеется — но о людях, не особенно интересных. Н.А. Арская стала со временем журналистом и писателем, изучала историю нашей страны в конце 19 – начале 20 в., и в рассматриваемой работе этого хорошо видно. Другое дело, что рассказ, скажем, о поэте М. Светлове, опирающийся отчасти на детские встречи, перегружен ссылками на воспоминания о нем других людей. Возникает вопрос: и зачем нужны ЭТИ мемуары? Чтобы узнать, что Светлов говорил при встрече «Привет, старуха! Как дела?»? Так это он всем говорил. В общем, большая книга, а вспомнить из нее почти нечего…
При этом у Н.А. Арской вышло несколько других, любопытных работ, в том числе трилогия об истории анархистского движения в России и СССР, дневник ее материли, который та вела во время Великой Отечественной, и др. Последний я бы прочитал с интересом.
Отмечу, что это второе, дополненное издание, первое вышло в 2007 г. Тираж 500 экз.
Имеется именной указатель, список литературы, вклейка с ч/б иллюстрациями.
И рекомендовать этот труд я никому особенно не стану. Извините, Наталья Александровна.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

О работах д.и.н. Н.К. Петровой (1937-) я уже как-то писал. Немного повторюсь. Защитив в 1967 и 1989 гг. кандидатскую и докторскую диссертации о пролетарском интернационализме и интернациональных связях рабочего класса СССР в 1960-80-е гг. и выпустив несколько книжек на тау же тему (без обид — та еще наука), Н.К. Петрова постепенно перепрофилировалась на изучение Великой Отечественной войны. Как она говорила в одном из интервью, в этом была немалая доля личного — ее муж был участником войны.
С 1990-х гг. Н.К. Петрова стала изучать самый, так сказать, черновой материал войны — документы (воспоминания, письма и проч.). По официальным данным, в действующую армию ежемесячно доставлялось до 70 млн писем, или 40% всех почтовых отправлений страны. В общей сложности, за годы Великой Отечественной в тыл было отправлено без малого 2 800 000 000 (почти ТРИ МИЛЛИАРДА!) писем. Источник это очень разный по своему качеству, но предельно личный. Ценность его была неочевидна — где-то они тщательно хранились, нередко, как последние весточки от ушедших и не вернувшихся, где-то со временем отправлялись в печку или на помойку. В настоящее время физически сохранилось несколько десятков тысяч таких писем. Можно говорить, что военные письма как пласт нашей истории безвозвратно утерян.
Сохраниться тем письмам, что еще остались, помогли две акции, проведенные в советское время. Основной массив писем образовался в 1964-65 гг., когда газета «Правда» призвала прислать на адрес ее редакции военные письма для дальнейшей публикации на страницах газеты и в виде отдельных сборников самых интересных из них. Писем было отправлено много — ветеранами и членами их семей, нередко случайными людьми, в чьи руки когда-то попала эта корреспонденция. Сборник не вышел, но письма сохранились.
Аналогичная акция была проведена ЦК ВЛКСМ в первой половине 80-х гг., при подготовке к 40-летию Победы. Здесь за дело взялись внуки ветеранов, собравшие немалую, но все же незначительную по сравнению с оригинальным объемом массу писем. В настоящее время эти документы хранятся в архивах, где с ними и работала Н.К. Петрова, просмотревшая приблизительно половину их них, а около 300 отсканировавшая и подготовившая к печати. К сожалению, ни советское, ни нынешнее государство на такого рода издания средства не дает, дважды деньги на публикацию дал сын составительницы, за что ему честь и хвала.
По словам Н.К. Петровой, она набрала материал на три книги. В издательстве «Вече» в 2010 г. выходила ее работа под названием «Самый памятный день войны. Письма-исповеди», выстроенная в хронологической последовательности, с июня 41 по май 45 г. Настоящее издание организовано иначе — письма расположены в алфавитном порядке, по фамилиям их отправителей. В начале каждого материала (состоящего где из одного, где из нескольких десятков писем объемом в несколько же десятков страниц; максимум — 45 стр.) небольшая информация об авторе, опять же — где пара слов, где целый абзац.
По какому принципу письма отбирались и редактировались для этого сборника, непонятно, Н.К. Петрова это не проговаривает.
Надо понимать, что это — сообщения, прошедшие военную цензуру, поэтому они и писались с оглядкой на нее и не вполне показательны для характеристики настоящего настроения солдат и офицеров. Разумеется, пишущие их старались беречь чувства своих адресатов и о плохом говорили скупо и мимоходом, больше спрашивали о делах домашних. При этом встречаются откровенные письма о службе, о жизни в тылу, но их очень немного. Есть хорошие человеческие документы, особенно бесхитростных писем простых людей. Много текстов, наполненных казенными фразами.
Основная масса — это обычные письма, но есть письма в стихах, стихи в письмах, явно созданные под Теркина. Пишут пехотинцы, артиллеристы, танкисты, связисты, саперы, политработники, летчики, врачи, санитарки, моряки, часто — неизвестно кто.
Скажу откровенно: немалую часть этих писем читать совершенно неинтересно. Они ни о чем, написаны людьми, трудно связывающими слова друг с другом. Многословие, пустословие — надо что-то написать, а сказать нечего... И если они были не с войны, то внимание бы к себе не привлекли. Информационной ценности в них ноль, но как памятник эпохи имеют некое значение как образец переписки того времени, как своеобразный срез того общества.
Автор пишет, что орфография была сохранена, и это видно и очень любопытно для понимания культурного уровня их отправителей. Но при сканировании явно не весь текст (по понятным причинам) был отражен адекватно, поэтому вылезли очевидно технические ошибки, судя по всему, не выявленные составителем.
Отдельный разговор касается авторского сопровождения этих писем. В начале сборника имеется введение на 20 с небольшим страниц. Примечаний к материалам нет. В конце книга даны (неполный) список сокращений и именной указатель. Как я писал, подборка писем каждого автора сопровождается информацией о нем. Принадлежат они тем, кто собирал эти материалы в 1960-80-е гг., или Н.К. Петровой, не ясно. Скорее, первое, но последней надо было как-то поучаствовать в этом. Напр., на стр. 142 встречается такое предложение о З.Е. Дивинском: «Научный сотрудник НИИ Инженерного батальона 1941-43 гг.». Понять эту путаную формулировку можно, но трудно.
В конце книги — интересная подборка иллюстраций, фотографий военнослужащих, пишущих и читающих письма.
Грустно, но рекомендовать это издание широкому читателю не буду.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Об исследованиях всех трех авторов рассматриваемой работы, выпустивших несколько коллективных трудов по истории Великой Отечественной войны, в частности, о советских ВВС, я уже писал, поэтому повторяться не буду. Одним из них была книга о воздушных боях над Одессой в 1941 г. Поэтому обращение к боям на Кубани весной-осенью 43 г. стало вполне логично.
Авторы пишут, что хотя по советской исторической легенде наши ВВС впервые именно в небе над Кубанью навязали люфтваффе сражение на равных, а после него завоевали господство в воздухе, нет ни одного системного и подробного описания этой битвы. Даже точные потери обеих сторон неизвестны. Авторы указывают, что и сухопутное сражение также малоизвестно, хотя частью его стала прославившаяся в начале 1980-х гг. «Малая земля».
В конце 42 г. Гитлер под влиянием сталинградских событий принимает решение об отступлении на юге, дабы избежать окружения своих частей. Организовано это было хорошо, немцы, медленно и спокойно отходя, к концу февраля 43 г. заняли заранее подготовленные и удобные позиции на Кубани («линия Посейдона»), хотя наше командование было ошибочно убеждено, что вермахт будет отступать и дальше. Советские войска начали наступление, втянувшись в очень тяжелые и кровопролитные бои, не давшие им ничего, кроме огромных потерь, пока в начале мая немцы не отошли снова – также на загодя созданные и качественно оборудованные позиции (т.н. «Голубая линия»). В конечном итоге, несмотря на бравурные донесения советских военачальников, к началу октября 43 г. немцы спокойно и с минимальными потерями вывезли в Крым всё и вся, а остальное также спокойно и последовательно уничтожили, полностью обыграв противостоявшие им части Северо-Кавказского фронта и тактически, и стратегически. Наверно, поэтому об этой кампании так мало и писали потом…
В книге говорится о событиях с середины марта по начало октября 43 г. Текст представляет собой подробную хронику происходившего в этот период в небе и на суше (а также отчасти на море). Работа выстроена на отечественных и немецких архивных данных с минимальным привлечением мемуарной и исторической литературы. Исследование очень плотно насыщено информацией, поэтому читается хоть и с напряжением, но с большим интересом.
К началу решающего наступления советских частей, немцы реально располагали, по данным авторов, 60-70 самолетами (плюс около 20 самолетов союзных им хорватов и словаков, воевавших в массе очень пассивно). При этом советские авиаполки только истребителей имели около 200, вскоре получив пополнение в 400 новых истребителей, т.е. имели суммарный перевес в 5-6 раз. Кроме того, были еще штурмовые и бомбардировочные полки. При этом наше командование всего говорило о многократном перевесе немцев.
Повествование ведется то с немецкой, то с советской стороны, поэтому получается комплексный стереоскопический эффект, дающий возможность видеть события как они имели место, а не так, как их хочет видеть лишь один из участников конфликта. Это касается, в частности, и соотношения потерь. Известно, что на войне всегда врут. Естественно, что количество реально сбитых самолетов в разы меньше того числа, что называют летчики обеих сторон. Но врать можно по-разному.
Бои шли почти каждый день, сталинские соколы несли в основном бОльший урон. В частности, в марте наши совокупные потери составили 110 самолетов, у немцев – 23. В апреле – 275 советских самолетов против 106 немецких. Однако наверх исправно докладывали о победах. Так, 29 апреля было заявлено о 64 сбитых немецких самолетах (фактически, все имевшиеся у них боеспособные воздушные суда), при этом люфтваффе признало, что лишь один бомбардировщик был подбит в воздушном бою, а еще один пропал без вести (возможно, авария, подбит зенитным огнем и проч.). Наши же реальные потери – 39 самолетов. Итог: 39 к 2 в пользу немцев. 28 мая советские истребители, штурмовики и бомбардировщики записали в свой актив 50 фрицев, а те на деле потеряли… ноль. Немцы тоже врали, естественно, но все же меньше и их заявки на победы в боях более реалистичны. К сожалению, наши летчики (особенно молодые) плохо знали поставляемую по ленд-лизу авиатехнику и, нередко принимая недавно появившиеся американские «аэрокобры» за фашистов, сбивали их (разумеется, отчитываясь об уничтоженных «мессерах» )…
В целом, из этой очень добротной и выдержанной работы выстраивается ясная и комплексная картина: все свои задачи немецкая авиация в небе Кубани в 43 г. выполнила более или менее успешно, сохранив от начала до конца господство в воздухе, и нанеся огромный урон нашим сухопутным частям. Советские штурмовики и бомбардировщики тоже в целом добились поставленных целей, истребители же защитить наземные цели и воздушных партнеров не смогли. Причина: максимальная эффективность немецких соединений, более высокая квалификация летчиков и отличное управление имеющимися (хоть и уступающими противнику) силами.
Издание выстроено аккуратно, состоит из введения, 10 глав, заключения и приложения.
Нет ни одной ссылки на цитируемые материалы, хотя текст цитируется подчас целыми страницами (так было и в прежних работах этих авторов).
Оформление типовое. Есть вклейка с ч/б фото, но ни одной нормальной карты, что ПЛОХО. Имеется список источников литературы, а также небольшое приложение с разными данными. Нет списка сокращений. Мелкий шрифт. Многовато опечаток. Тираж 800 экз.
Очень рекомендую этот отличный труд всем интересующимся историей Великой Отечественной войны как ценный источник новой объективной информации о ней.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть