Есть особый жанр исторического источника — эпистолярный. Чтение чужих писем может быть скучно, наполнено мелкими деталями, малоинтересно и непонятно за пределами узкого круга. Но для историка в этих не претендующих на эпичность и обобщения записях есть своя прелесть — в письмах встречаются исчезнувшие частности, нередко забытые по прошествию лет теми, кто о них писал. Письма, в отличие от воспоминаний, не редактируются, их авторы проговариваются о том, что потом захотели бы скрыть, в них живут настоящие, неперегоревшие чувства. Особенно хороши письма историков, привыкших замечать и отмечать мелочи проходящей жизни, при этом выходя на уровень серьезных выводов и понимание причинно-следственных связей.
Адресат собранных в этом необычном сборнике писем — Валенина Акимовна Смирнова (1927-90) в 1951 г. окончила истфак МГУ. Всю трудовую жизнь (1952-90) работала в Институте Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина (последний вскоре выпал из обоймы отцов-основателей) в секторе произведений Маркса и Энгельса, менее идеологизированном, чем другие. Умерла накануне защиты докторской диссертации. Ее муж — военный юрист Н.Г. Смирнов, автор нескольких интересных работ по истории советского правосудия. Ее сын, С.Н. Смирнов (1956-), подготовивший этот сборник, доктор экономических наук, сотрудник РАН. Впервые часть этих писем была издана им в 2011 г.
В настоящем труде опубликованы фрагменты 347 писем 22 корреспондентов В.А. Смирновой в период с конца 1940-х по конец 1980-х гг. Большинство из них были профессиональными историками или занимались историческими исследованиями. Все тексты снабжены подробными примечаниями. В книги имеется две вклейки с иллюстрациями из семейного альбома и хороший именной указатель, составление которого, как пишет автор во введении, заняло у него много времени.
К сожалению, ни редактора, ни корректора у этого сборника не было и это, увы, очень чувствуется — очень множество опечаток и проч. Что бывает крайне редко, книжка, попавшая мне в руки, оказалась в плохом состоянии — сильно поцарапанная обложка, оббитые уголки.
Тираж всего 250 экз. и это понятно — данное издание совсем не для широкого читателя, поскольку требует знаний о том времени и вообще определенного любопытства. Но зато, кроме кухни историка, из этих писем можно узнать, как проводила время творческая интеллигенция (поездки по стране — Грузия, Прибалтика), музеи, выставки, концерты, театры, книги, кино. Хрущев, Брежнев, оттепель, застой, перестройка — я с большим интересом прочитал эти тексты, ценные возможностью заглянуть в давние годы и посмотреть на те давно исчезнувшие исторические пейзажы, что-то узнавая, что-то угадывая. По этим улицам ходили и мои родители. Теперь здесь живут другие люди, письма не пишущие, да и не читающие. Что них останется — посты в соцсетях? Наверное. Будет ли кто их читать по прошествию десятилетий? Покажет время.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Петр Николаевич Перцов (1857-1937) — московский инженер, чье имя прочно привязано к т.н. «Дому Перцова» (точнее, «Перцовой», поскольку был записан на его жену). Строил железные дороги, и много, как в европейской части России, так и за Уралом, на юге, в Средней Азии. Как выяснилось, оставил после себя не только материальную память, но и интересные воспоминания.
Начинаются они с описания всей его многочисленной родни, а также семьи жены, а потом освещают весь жизненный путь автора. Текст воспоминаний останавливается на событиях 1923 г., написаны они были, вероятно, где-то в это же время. Судьба П.Н. Перцова после этой даты не объяснена, быть может, составителю/редакторам она не была известна. В других источниках годом смерти называется 1937 г., причем подчеркивается, что П.Н. Перцов умер своей смертью.
Родом из небогатой семьи, П.Н. Перцов окончил институт инженеров путей сообщения и стал работать по специальности. Через несколько лет ушел на частную службу по строительству железных дорог, как исполнитель, а со временем, накопив капитал и опыт, стал подрядчиком. Был человеком, судя по всему, порядочным, деньги зарабатывал, и неплохие, но дело вел честно, подряды получал не за взятки, о рабочей силе заботился. Было интересно читать о жизни и деятельности этой дореволюционной технической интеллигенции, в тяжелых условиях руководившей прокладкой дорог, как правило, в мало приспособленных для жизни районах империи. Строил Певцов где с меньшей, где с большей выгодой, иногда себе в убыток. Подрядчиком считался добросовестным и часто получал приглашения принять участие в тех или иных проектах.
Много путешествовал с женой и детьми, о чем подробно и со вкусом рассказывает. Оказался любителем экстремального туризма (альпинизм, велоспорт). Этого материала в тексте даже с избытком. Видно, что вспоминать автору всё это было приятно, особенно учитывая, когда П.Н. Перцов писал свои воспоминания, поэтому он себя не останавливал. У автора была хорошая память или под рукой находились разные документы (возможно, и тот, и другое), поэтому он точен и обстоятелен в своих описаниях.
П.Н. Перцов, как это часто бывало, серьезно увлекался искусством, составил очень приличную коллекцию отечественных и зарубежных картин.
После 1905 г. Перцов занялся общественной работой, ненадолго вступил в партию октябристов, но больше занимался внепартийными делами, жертвовал деньги на благотворительность.
В 1905 г. он построил свой знаменитый дом на Пречистенской набережной, который стал практически сразу и остается по сегодняшний день одной из достопримечательностей Москвы. Архитектором и дизайнером этой жемчужины московского модерна был С.В. Малютин, чья жизнь достойна отдельной книги (ему, в частности, принадлежит «изобретение» русской матрешки). Кроме этого шедевра, Перцов построил необычный дом в Туапсе и усадьбу под Тарусой (насколько я понимаю, они практически не сохранились).
После революции жизнь Певцова и его семьи резко изменилась, он остался без работы и сбережений, был выселен из своего дома (по легенде, в его квартире поселился Троцкий). Певцов пытался работать по подрядам, но это получилось плохо. В 1922 . он получил пять лет тюрьмы за участие в комиссии изьятию церковных ценностей в Храме Христа Спасителя как верующий, но вскоре был освобожден.
Не совсем понятно из текста книги, кто ее составитель. Вдова внука Л.И. Аксенова обработала рукопись, подготовив ее к печати, а также снабдила иилюстративным материалом из семейного архива. За ней записаны авторские права на «текст воспоминаний». Так обычно не пишут, подразумевается, что текст принадлежит автору. Вероятно, рукопись была в таком состоянии, что в оригинальном виде мало что из себя представляет. Возможно, так и надо было записать. Кто является автором небольшого предисловия к книге и примечаний, а также именного и географического указателей, нигде в книге не сказано. Возможно, редакторы, но они такими вещами обычно не занимаются, да еще и анонимно.
Это действительно очень качественно оформленная книга, чья цена вполне оправдана этим. Весьма рекомендую этот любопытный и обстоятельный труд всем интересующимся историей нашей страны в последней четверти 19 – первой четверти 20 в.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Уважаемый DS в своей рецензии дал точную характеристику того состояния доступности архивов советских времен на территории бывшего СССР, так что добавить здесь нечего. Однако содержание книги требует, на мой взгляд, более подробного анализа.
Летом 37 г. начался т.н. «большой террор», основанный на приказе НКВД СССР №00447. Эта кампания связана, прежде всего, с именем тогдашнего наркома ВД Ежова, хотя непосредственным инициатором и повседневным направителем террора был Сталин. По более или менее устоявшимся данным, в течение года было арестовано около 1,7 млн чел., из которых около 700 тыс. было расстреляно, остальные отправлены в лагеря и тюрьмы, где немалая масса также погибла.
В ходе этого массового террора была истреблена не только советская элита (советская, партийная, военная, культурная), но уничтожено и немало самих чекистов. С осени 38 г. террор стихает, начинается осторожный пересмотр незаконченных дел. Эта кампанию «малой реабилитации» связывают с именем Л. Берии, ставшего сначала замом Ежова, а потом и заменившем его. Часть арестованных и даже осужденных оправдывают и отпускают, начинается поиск виноватых, которыми объявляют… самих «чистильщиков», т.е. чекистов, нарушавших соцзаконность — фальсифицировавших дела против обвиненных в контрреволюции, пытавших их и всячески попиравших сталинскую Конститутцию. Это было вполне в духе Сталина — сначала провести крайне непопулярную акцию, потом обвинить ее исполнителей в перегибах, наказать часть из них и остаться в глазах народа единственно мудрым и правым.
Кампания по чистке «чистильщиков» была горазде менее публичной и кровавой, но, тем не менее, тысячи чекистов, активно вовлеченных в репрессии, причем на самом высоком уровне (от начальников республиканских и областных управлений ВД), предстали перед судом, были приговрены к расстрелу, тюремным и лагерным срокам, уволены из органов.
За последние несколько лет появилось несколько очень интересных исследований, которые на основе ранее неопубликованных архивных документов тех лет рассматривают не столько кампанию по наказанию «перегибщиков», как называли тогда зарвавшихся чекистов, сколько механизм самого террора в период его максимально острого и массового проявления.
С конца 38 г. на Украине появился новый нарком ВД, А.З. Кобулов, «человек Берии», который инициировал процесс репрессий против местных чекистов. Вплоть до 42 г. продолжались закрытые судебные процессы, на которых рассматривались дела тех следователей НКВД и их руководителей, которых еще недавно ставили в пример остальным, поощряли и награждали.
Данная обстоятельнейшая работа основана на материалах в основном украинских архивов, а также Молдавии (входила тогда в виде автономии в УССР) и Грузии. Авторы, историки из России, Украины, Молдавии, Грузии, Германии, Канады и США, пытаются разобраться, каковы были мотивы этой чистки, по каким критериям отбирали чекистов для увольнения и ареста, что двигало работниками НКВД, осуществлявшими репрессии (идея, корысть, страх и т.п.) и др. (см. скан стр. 30-33).
Авторы — действительно знающие свое дело исследователи — разоблачают миф и чекистах как о жертвах давления сверху, некую общую массу без лица. Авторы вошедших в этот основательный том статей стараются сделать индивидуальными и поступки и мотивы участников репрессий, как минимум, на уровне реконструкции биографий. На различных примерах очень хорошо показана психология чекистов — кто и зачем шел в «органы», как вел дело, общался с начальством и коллегами. Общим местом при обвинении чекистов стало мародерством: хищение денег и ценностей приговоренных к расстрелу, вырывание золотых зубов у трупов, и проч. Интересно, что были и среди следователей очень немногочисленные противники таких методов, которых обвиняли в пособничестве контрреволюционерам и уничтожали их же коллеги.
Раз за разом авторы демонстрируют, как извращалась сама идея следствия, когда, напр., приходила директива «работать по польской линии» и арестовывали подряд всех, чья фамилия заканчивалась на «ский». Обвиняемые в преступлениях чекисты все время ссылались на то, что их действия находили одобрение у партийных органов и прокуратуры, при этом показывая, что т.н. спецтройки вообще не вникали в суть конкретных обвинений и штамповали заготовки следователей, которые периодически оформляли дела задним числов на давно умерших или убитых во время допросов.
В книге рассматривается период с конца 38 до 41 г. (Украина), а также конца 50 – начала 60-х гг. на примере Грузии. В начале книги дана общая установочная статья М. Юнге, задающая тон проведенным в рамках общего проекта международным исследованиям, опубликованным в этом внушительном томе (несколько областей в составе УССР). Это в полной мере академическая работа, не рассчитанная на широкого читателя, который, тем не менее, найдет множество интересных и малоизвестных фактов по истории политических репрессий.
Издание содержит именной указатель, но нет списка сокращений и литературы, иллюстраций.
Материалы разнятся по глубине и объему (от 20 до 110 стр.), но все они с разных сторон рассматривают одну проблему, делая ближе и доступнее для нас то время. Очень рекомендую всем интересующимся историей большого террора как качественный аналитический труд.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Дело было так. Летом 1938 г. на судостроительном заводе в Николаеве (Украина) возник пожар, который долго не могли потушить, и принесший огромный материальный урон. Завод выполнял (но плохо) важнейшие правительственные задания по строительству ВМФ страны и пожар сразу же привлек к себе внимание властей, прежде всего НКВД, немедленно объявившем его поджогом в результате деятельности троцкисткой террористической группы (скорее всего, это был результат неосторожности и несоблюдения техники безопасности). Было арестовано множество людей, от рабочих и инженеров до руководителей гос и партучреждений города и области. Большинство обвиненных во всем созналось и было приговорено к расстрелу. Однако весной 39 г. стартовала всесоюзная кампания по наказанию нарушителей соцзаконности, связанная с отставкой Ежова. Как результат, многие из николаевских чекистов во главе с их начальником были обвинены в незаконных методах следствия (пытках) и фальсификации уголовных дел. Часть приговоренных по делу о пожаре на судостроительном заводе успели расстрелять, остальных реабилитировали.
Обвиненные в превышении и злоупотреблениях чекисты не вины своей не признавали, собирали служебные документы в подтверждение законности своих действий, писали в Москву новому наркому Берии, давили на сексотов и свидетелей.
В начале 41 г. трибунал фактически оправдал всех представших перед судом чекистов (а судили их с соблюдением всех норм закона) — кого оправдал полностью, кому дал условный срок, кому просто небольшой. Через пять дней их всех снова арестовали, заменили судей и через два месяца половину приговорили к расстрелу, половину к длительным срокам.
Кроме этого, основного процесса, Марком Юнге, научным сотрудником кафедры восточноевропейской истории Рурского университета в Бохуме (Германия), доктором философии, автором многочисленных работ по истории репрессий в СССР, показано еще шесть других, менее крупных, аналогичных дел, прошедших накануне Великой Отечественной войны над областными чекистами.
В этой немного суховатой и академической работе отлично показана внутренняя кухня НКВД — как «лепили» дело, допрашивали («кололи») обвиняемых, оформляли их дела, судили и расстреливали. На страницах этой книги действуют не только жертвы, но и сексоты, следователи, прокуроры.
Основная масса обвиненных, «перегибщики» из среднего звена, русские, украинцы и евреи, были в абсолютном большинстве не садистами. Кто-то просто послушно исполнял приказы начальства, кто-то с энтузиазмом делал карьеру на репрессиях, упиваясь своей властью.
Интересно, что представшие перед судом чекисты всегда обосновывали свою деятельность приказами сверху, чаще устными. Все без исключения оправдывали и жестокость, и нарушение закона, ссылаясь на классовую борьбу и противоборство врагов народа. Их поддерживали в целом все местные силовые структуры (милиция, суды, прокуратура), и лишь давление из центра позволило довести эти процессы до обвинительного приговора.
Расстрелы и длительные сроки были всё же исключением. Большинство проштрафившихся чекистов мягко уволили, сделав замами по кадрам в разных учреждениях, устроив, в общем, по специальности.
Данная работа основана целиком на архивных данных (чекистских, партийных и судебных) и публикациях СМИ того времени, что делает ее исключительно ценным и достоверным источником.
В конце издания содержится приложение на 50 с лишним стр.: сжатая информация о секретной службе Николаевской области в 37-38 гг., со списками и таблицами, именной указатель, список сокращений и список литературы и источников. Жаль, не фотографий персонажей этого исследования, прежде всего палачей.
Очень рекомендую данное издание всем интересующимся историей нашей страны в 30-е гг. и особенно темой репрессий — вы найдете на го страницах много новой и любопытной информации.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

К столетию ВЧК вышло много книг о начальном этапе деятельности этого ведомства. Это можно только приветствовать, поскольку архивы ФСБ по-прежнему в значительной степени закрыты для исследователей. Поэтому в этих публикациях привлекает тот факт, что многие из них основаны на архивных документах, ранее не использовавшихся.
Авторы рассматриваемой книги, Александр Михайлович и Андрей Александрович Плехановы, отец и сын, уже выпустили несколько работ, посвященных данной теме. Доктор исторических наук и профессор, полковник в отставке А.М. Плеханов (1931) с 1950-х гг. работал в МВД и КГБ СССР, к.и.н. А.А. Плеханов, сотрудник Госархива РФ, преподавал в учебных заведениях МВД СССР, ФСБ и ФПС РФ. Оба начали заниматься историей ВЧК еще в советское время.
Во введении к своему труду, который, как пишут авторы, «был пропущен через сердце», они сводят счеты с «либералами», осуждавшими КГБ, и дружно записывают их всех в агенты ЦРУ. Это задает тон всей книге. Далее следует подробный и скучноватый рассказ о реорганизации ВЧК в начале 1920-х гг. и его центральных органах власти. А потом А.М. и А.А. Плехановы переходят к описанию основных направлений оперативно-служебной деятельности московских чекистов. Здесь авторы делают неожиданное признание: содержание книги не соответствует ее названию, а именно — повествование идет не столько о работе сотрудников Московского управления ВЧК/ОГПУ, сколько о его центральном аппарате. Объяснению этому странному подходу авторы приводят следующее — и те, и другие сидели в Москве, а архив Московского управления был утрачен при эвакуации в начале Великой Отечественной (надо понимать, сожжен московскими чекистами во время паники 16 октября 41 г.). Этот факт подмены темы книги, на мой взгляд, снижает научный вес данного труда.
А.М. и А.А. Плеханов стараются быть объективными в оценке деятельности ВЧК/ОГПУ, но видят данное ведомство как очень нужную и высокоидейную организацию. При этом они постоянно кивают на эпоху, т.е. на обстановку, способствующую репрессивной политике. Тем не менее, авторы верно указывают, что большевики, имея возможность выбирать разные пути строительства нового государства, делают ставку преимущественно (а иной раз и исключительно) на карательную функцию, давая ЧК и ГПУ полномочия на внесудебные расправы. Но идеологические устои молодой Советской республики авторы признают абсолютно правильными, не подвергая их сомнению. Поэтому схема, легшая в основу их труда, выглядит следующим образом: советская власть и революция изначально хороши > были искажения, вызванные историческими обстоятельствами > ВЧК/ОГПУ работали на партию и реализовывали правильные цели, иногда понимаемые конкретными исполнителями неточно, отсюда сбои. В целом, из книги встает не очень симпатичный образ ВЧК/ОГПУ и РКП (б), борющихся за власть любыми средствами (в основном при помощи т.н. чекизации страны).
Как следствие, не хватает критического анализа документов и вообще исторических фактов. Образно говоря, в старые меха (теория) авторы попытались налить новое вино (документы).
Издание снабжено списками сокращений (неполным), источников и литературы, но в этом вполне академическом издании нет ни одной отсылки на многочисленные использованные авторами работы, фрагменты которых они цитируют в большом количестве, что резко снижает авторитетность данного исследования. Указав в приложении множество архивов, которые они использовали, авторы не указали ни одного конкретного фонда или дела, что позволило бы проверить точность приведенных ими сведений. Как пример: по всему тексту авторы ссылаются на некую работу Турло, но в их библиографии она отсутствует. Поиск в интернете подсказал, что это или учебник «Красная контрразведка» С.С. Турло (1889-42), весьма интересного сотрудника ВЧК времен Гражданской войны, изданный в 1920 г. и тогда же уничтоженный по решению Дзержинского, или совместная работа Турло и И.П. Залдата «Шпионаж» 1924 г. В книге имеется много повторов — текстуальных и содержательных (напр., стр. 191 и 201, 199 и 201, 198 и 216, 204 и 240, и т.п.). В целом работа плохо отредактирована, что от специалистов такого уровня не ждешь.
Из особенностей оформления отмечу мелкий шрифт, текст, набранный на странице в две колонки, просвечивающая бумага, увеличенный формат книги (17 на 24 см), что делает чтение этого издания не вполне неудобным. Многовато опечаток, что давно уже не удивляет в публикациях «Вече». Удивляет странная манера авторов по всему тексту использовать в сокращенном виде слова «заведующий», «помощник», «заместитель» и «начальник» (зав., зам., пом. и нач.).
Получилась, на мой взгляд, вполне специальная работа, где теоретические аспекты темы лишь отчасти разбавлены конкретными примерами. Поэтому рекомендовать могу ее лишь специалистам, и то с оговорками, по уже названным причинам.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть