В истории мне интереснее всего люди. История революции (абстрактно, не как современнику) интересна тем, что признанные и устоявшиеся репутации (вместе с их носителями) рушатся, а на поверхность выносится то сор, то жемчужина. Революция (как, впрочем, и гражданская война) не только создает и уничтожает биографии, она еще проверяет людей на прочность и целостность. Как царю Валтасару в книге пророка Даниила было написано на стене: «Ты взвешен на весах и найден…» — а там уже кому что достанется, «слишком легким» или полновесным…
Борис Иванович Николаевский (1887-1966) принадлежит к тем, кто прошел испытание тем жестоким и несправедливым временем и смог сохранить себя как личность. Вот только помнит о нем кто-нибудь сейчас?
Российский политический деятель и историк, Б.Н. Николаевский вырос в семье священника. Увлекался, как многие его сверстники, революционными идеями. В 16 лет был впервые арестован, недолго отсидел в тюрьме и был выпущен благодаря настойчивым просьбам матери. Исключенный из гимназии, нигде уже больше не учился. Это не помешало ему стать репортером, причем довольно востребованным. Попробовав вино революции, Николаевский, пока была возможность, служил революции делом. Сначала недолго как большевик, потом как меньшевик, он был практическим работником партии. Но в ссылках и тюрьмах (а за его спиной было в общей сложности 8 арестов, побеги из тюрем и две ссылки) Николаевский активно занимался историко-этнографическими изысканиями, публикуясь в научных журналах.
С 1917 г. темой его исследований стала современная политическая история и уже тогда Николаевский начал изучать/создавать/сохранять архивы, свои и чужие. Став частью пришедшей к власти политической силы (член ЦК партии меньшевиков), он много ездил по стране, в том числе по территориям, неподконтрольным красным, как с политическими, так и с научными целями. Как признанный историк-архивист, возглавил историко-партийный архив в Москве. В начале 21 г. в рамках начатой большевиками кампании против меньшевиков и эсеров, Николаевский был смещен со своего поста и арестован. Через год он вместе с другими социал-демократами был выслан в Германию, где продолжил заниматься политикой и наукой.
Интересно, что после высылки из Советской России Николаевский, оставаясь в статусе врага народа, на протяжении 20-х гг. очень активно сотрудничал с Институтом Маркса и Энгельса, выявляя и отправляя в Москву множество документов, связанных с классиками марксизма, получая даже за это деньги (небольшие). Это помогло Николаевскому стать одним из ведущих в мире специалистов по Марксу и выпустить несколько книг о нем, в том числе на иностранных языках. Николаевский смог найти, сохранить, прокомментировать и опубликовать сотни отечественных и зарубежных документов, в том числе в советских журналах. Сейчас многое из этого богатого исторического наследства малоинтересно современному читателю, не увлеченному революционной историей.
На его примере очень хорошо видна роль личности в истории. Если бы не Николаевский, очень многие материалы нашей истории пропали бы навсегда. Более того, как человек, уважаемый представителями разных партийных взглядов, от монархистов до коммунистов, он смог убедить очень многих участников событий конца 19 – начала 20 в. оставить свои воспоминания о них или хотя бы дать ему интервью, что привело не только к созданию огромного архива Николаевского (свыше 800 коробок!), и сегодня важного для исследователей, но и появлению сотен публикаций.
Человек огромной эрудиции (хотя и без формального образования), Николаевский был известнен своей личной и профессиональной честностью и неподкупностью.
В начале 1932 г. вместе с Троцким Николаевский был лишен советского гражданства, а через год помог спасти немецкие и русские архивы от нацистов, вывезя их во Францию, куда и уехал сам. В 40 г. Николаевский эмигрировал в США, где и жил до конца своих дней. О послевоенных событиях в книге говорится немного, поэтому эта часть менее интересна.
Данная работа — это не только биография одного из участников социал-демократического движения в России (второго или даже третьего ряда), но и история последнего.
Николаевскому посвящено всего несколько небольших публикаций, в основном частного характера. Рассматриваемое издание — это первая полноценная биография Николаевского, созданная двумя американскими историками российского происхожениями, докторами наук и признанными специалистами в области отечественной истории первой половины 20 в. Это настоящая академическая работа с введением, где анализируются материалы по теме, ссылками на всю цитируемую литературу, использованием большого количества отечественных и зарубежных источников. Если говорить о распределении материала, то жизни Николаевского в России посвящены первые 130 стр., эмиграции — около 400.
Оформление — на четверку. Твердый переплет, просвечивающаяся офсетная бумага. Есть подборка фото, но не очень разнообразная и интересная. Отмечу непрочный корешок, треснувший до окончания чтения книги.
Рекомендую это хорошо написанное исследование всем интересующимся отечественной историей 20 в., хотя развлекательным это чтение назвать нельзя.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Казалось бы, мало что осталось неизвестным из жизни последней царской семьи, особенно последних их лет. Ан нет, есть о чем еще рассказать (не пофантазировать!), да еще с опорой на документы.
О британской писательнице Хелен Раппапорт (1947-) я уже писал, поэтому повторяться не буду. Начав как составитель исторических справочников, она со временем сосредоточилась на истории викторианской Англии и императорской России начала 20 в. В 2008 г. ее работа «Екатеринбург: последние дни Романовых» стала бестселлером в США и Великобритании. За ней последовали другие книги, практически все переведенные на сегодняшний день на русский язык.
Это не фундаментальный исторический труд, но добротное и очень хорошо документированное исследование, написанное интересно и увлекательно.
В начале книги изложена история взаимоотношений между королевскими доврами Европы в конце 19 – начале 20 в. Изложению предшествует список действующих лиц, как в трагедии Шекспира, довольно небрежно оформленный.
Из книги Х. Раппапорт отчетливо видно, что в 17 г. Николая II предали почти все, но это отношение возникло не на пустом месте. На множестве примеров Раппапорт показывает, как велика была неприязнь в отношении Александры Федоровны как в России, прежде всего среди столичной аристократии, так и среди всего общества, и за границей, среди ее родственников, считавших ее опасной для трона и империи.
Революции в России ждали, и развитие ее предсказывали многие западные политики, считая виновной в ней царскую чету, в частности английский король Георг V. Автор полагает, что к Февральской революции королевские семьи почти сей Европы пытались так или иначе спасти императорскую семью от их собственного неразумия, а та упорно поворачивалась к ним спиной. Другими словами, свержение Романовых было воспринято как «сами виноваты».
После отречения царя о отнюдь нем не забыли. Но всех — и самодержцев, и их министров — гораздо больше судьбы Романовых волновал потенциальный выход России из Первой мировой войны. Пока русские солдаты сидят в окопах, неважно, кто стоит у власти. Это и была цена, которую готовы были заплатить союзники.
Временное правительство очень хотело избавиться от Николая II и давило на Великобританию, та же навстречу не шла, и согласилась принять того далеко не сразу, обставив свое решение разными условиями (напр., что содержание царской семьи будет осуществляться за счет России). Когда же приглашение последовало, было поздно — этот вопрос взял под свой контроль Петроградский Совет.
Любопытно, что Романовых не хотели принимать и во Франции, гораздо более обязанной России и ее бывшему монарху. Как итог, через полтора месяца после Февральской революции Романовы были не нужны никому. Более того, они стали париями в глазах всех царских домов, кроме испанского короля Альфонса.
Автор подчеркивает, что сам Николай уезжать категорически не хотел, а в июне 17 г. английское правительство окончательно заявило об отказе принять бывшего императора и его семью. Два фактора повлияли на принятие этого решения: продолжение войны Временным правительством и ситуация в Англии. Приезд Романовых мог ослабить позиции Временного правительства и усилить левое крыло в Великобритании (а потенциально привести к революции). Интересно, что колебался не только и не столько Георг V, но английское правительство, реально решавшее такие вопросы.
Вторая половина книги повествует о последнем годе жизни Романовых. Здесь, среди прочего, подробно анализируются планы освобождения Николая II из-под ареста в Тобольске и Екатеринбурге.
Автор дает широкую картину происходившего в стране, не сосредотачиваясь лишь на судьбе одной семьи. Х. Раппапорт провела огромную работу: подняла ранее неизвестные архивные материалы, публикации СМИ, вопоминания на разных языках. Интересно, что английские документы на эту тему еще как-то открыты (но их пришлось долго искать) — другие европейские дворы до сих пор держат информацию на этот счет под замком. Автор обстоятельно и детально излагает материал, не давая волю чувствам (хотя явно испытывает больше симпатий к русскому царю).
Она раскопала много интересных и мало известных фактов. Напр., о готовности Германии пропустить через Балтийское море английский корабль с царской четой.
Живым рассказ Раппапорт делает, среди прочего, наличие портретов многих полузабытых личностей тех лет, отечественных и иностранных.
В книге имеются две вклейки с ч/б иллюстрациями (автор постаралась подобрать портреты почти всех основных героев и антигероев). В конце — примечания и список литературы и источников. Отмечу хороший перевод.
Очень рекомендую эту «Повесть о том, как не спасли Романовых» всем интересующимся историей нашей страны.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Вячеслав Игоревич Кондратьев (1965-), как он сам себя определяет, «авиационный журналист, интересуюсь историей», выпустил несколько книг по истории отечественной военной авиации. Кроме того, он же подготовил несколько публикаций и по истории отечественного флота. В общем, разброс довольно широкий, что бы обычно (извините) говорит о дилетантизме. Однако в случае с В.И. Кондратьевым эта характеристика оказалась не верна — писал он по делу, да еще и интересно.
Но разброс его интересов оказался еще шире — у него только что вышла книга по истории Латинской Америки (!) 19 (!) века. Как писал Р. Киплинг, «На далекой Амазонке не бывал я никогда…», однако узнать побольше о происходившем там было весьма занятно, поэтому воспользовавшись щедрым предложением Лабиринта, я купил и прочитал его новую работу «Великая парагвайская война», после чего могу смело рекомендовать ее всем, кто до этого даже и не смотрел в ту сторону — крайне любопытная и познавательная работа, да еще и отлично оформленная!
Итак, начало 1860-х гг. Четыре соседствующих латиноамериканских страны: Парагвай, Уругвай, Бразилия и Аргентина. В первой, самой маленькой и бедной, несколько десятилетий правят диктаторы, практически полностью лишиввшие своих подданных контактов с окружающим миром и воспитывающие их в преданности своему вождю. Выхода к морю и внешней торговле нет, она зависит от соседей, границы с которыми не урегулированы. Молодой самоуверенный диктатор, пардон, президент Парагвая Франсиско Солано Лопес, обладавший небольшой экономикой, но довольно большой (в сравнении с другими государствами) армией, решается на авантюру — напасть на Бразилию, находившуюся в состоянии войны с Уругваем, и решить свои территориальные проблемы.
В начале Лопесу сопутствовал успех, но Бразилия, быстро разделалавшись с Уругваем, повернулась против агрессора. Лопес не нашел ничего лучшего, как объявить войну и Аргентине, начав военные действия против друх самых сильных и многонаселенных государств региона. Уругвай, Бразилия и Аргентина заключают Тройственный союз, и начинается «Парагвайская война» (1864-70).
Парагваю удалось фактически разгромить уругвайскую армию, однако Бразилия и Аргентина наращивают флот вооруженные силы, разворачивая войну на истощение. Ресурсы соперников Парагвая (людские и материальные) были в несколько десятков раз выше, но Лопес был убежден в более высокой стойкости его народа, и продолжал сражаться до последнего (в прямом смысле слова) солдата, совершая одну тактическую ошибку за другой.
Кроме этого, Лопес был убежден, что окружен предателями, которых арестовывали по доносам, пытали и — признавшихся — расстреливали. Так погибли его братья и мать, а также сотни других, военных и гражданских лиц. Однако на деле ни одного мятежа и даже серьезного дезертирства в армии Лопеса не было, вот что значит настоящий вождь. Правда, под конец в стране кончилось всё — воевать было некому, призвали 10-12 мальчиков, вооруженных деревянными ружьями, создали женский «Батальон амазонок». Обрабатывать землю тоже было некому (все ушли на фронт), продовольствия не хватало даже для солдат, кончилась бумага, солдаты ходили в обносках и босиком, однако никто не сдавался. Лишь после смерти Лопеса, убитого в последнем бою, когда вокруг него оставалось всего несколько сот бойцов, был заключен мир. Обезлюдевший Парагвай был частично оккупирован, его территория поделена между соседями (рассматривался вариант полной ликвидации парагвайского государства, но союзники не договорились).
Что интересно: по сегодняшний день Лопес — национальный герой, та давняя война служит примером идейного воспитания уже какого по счету поколения юных парагвайцев, а многие в мире считают Аргентину с Бразилией злыднями, ни за что ни про что разорившими бедную несчастную страну и почти уничтожившими целый народ (и тут часто звучит слово геноцид).
Так это было или нет, вы узнаете из отличной работы В.И Кондратьева, поднявшего огромный пласт информации со стороны всех участников конфликта, преимущественно на испанском языке (надо полагать, в оригинале), сумевшего подобрать множество интересных и оригинальных иллюстраций (их около 200, включая цветные рисунки репродукции на вклейке, фотографии и схемы). Увы, НЕТ КАРТЫ (современной и русском языке)! Пара картосхем не идет в расчет. В конце книги есть список литературы и таблица, посвященная основным событиям войны. Автор обильно цитирует различные источники, правда, практически нигде не давая никаких отсылок к использованным документам. Тираж почему-то не указан.
Это легко и увлекательно написанная, а также отлично оформленная работа станет возможностью узнать больше о далекой, но актуальной войне, ставшей по многим параметрам «самой-самой» в Латинской Америке. Множество сражений, кровопролитных, как у соседей северо-американцев, благодаря современному нарезному оружию, и наглядных посредством присутствию корреспондентов мировых СМИ и фотографии.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Об авторе этой интересной и познавательной работы можно узнать из сопроводительного текста к самой книге, что в целом редкость в нашем книгоиздательском деле, даже при выпуске научной литературы. Всё же скажу два слова, чтобы должным образом представить человека, тем более что и в аннотации информация представлена неполная.
Андрей Валерьевич Сушков — канд. ист. наук, старший научный сотрудник Центра социальной истории Института истории и археологии УрО РАН (Екатеринбург). В 2016 г. в Екатеринбурге у него вышло очень любопытное исследование «Дело «танкового короля» И. Зальцмана». Тема коррупции в системе госуправления в 40-е гг. ему хорошо знакома (есть любопытные статьи на эту тему по сибирским реалиям). Рассматриваемая работа — это действительно переиздание труда 2018 г. под тем же названием. Тогдашний тираж в 500 экз. разошелся, нынешний – в 1000 экз. – заканчивается.
«Ленинградское дело» - довольно известное событие эпохи позднего сталинизма, которое часто подавалось как эпизод борьбы за власть в окружении Сталина, элемент подковерной борьбы между разными группировками (нередко обозначаемыми разными авторами как национальные), с одной стороны, а с другой стороны – как подготовка новой чистки номенклатуры, якобы задуманной, но не осуществленной вождем в конце его жизни. В целом отношение к фигурантам «Ленинградского дела» сочувственное как к невинным жертвам Абакумова, Сталина и проч.
В своей публикации А. В. Сушков не предлагает новую точку зрения, а уточняет уже имеющуюся доступную историкам информацию, поскольку дополнительных документов нет и рассчитывать на их появление из закрытых для исследователей архивов не приходится.
Суть авторской концепции – политика и борьба за власть в «ленинградском деле» имели место, но «блокадные секретари» сами спровоцировали интригу против себя, сильно подставившись и нарушив множество писаных и неписаных законов того времени. Началось всё, казалось бы, с пустяка. В декабре 48 г. прошли ленинградская городская и областная партконференции, итогом которых были тайные выборы руководства города и области. Их итоги были слегка подправлены – было объявлено, что местные руководители вместо 5-10 голосов против (вполне обычное дело – случалось в это же время, но в других регионах, когда таких черных шаров партлидеры получали по сотне и больше) были избраны единогласно. Последовала анонимка в ЦК, высокая комиссия в Питер для проверки, а потом дело кончилось для двух десятков бывших ленинградских вождей камерами на Лубянке, судом и расстрелом 17 человек. Обвинение в «самоснабжении» (когда власть в Питере имущие в свою пользу перераспределяли крайне дефицитные товары за бесплатно или по символическим ценам – драгоценности, еда и выпивка, машины, жилье и обстановка), «зажим критики и самокритики», назначение на ответственные должности по принципу личной преданности и проч. привело к осуждению исключительно по политическим статьям. Для пущего блага были добавлены традиционные обвинения в шпионаже, участии в оппозиции и др. Эхом этого расстрела стало изгнание с своих постов около 300 руководителей среднего звена Ленинграда, Ленинградской области и других регионов, виноватых (в основном) в том, что их карьера была связана с «блокадными секретарями»…
Это публичное наказание, полагает автор, было осуществлено Сталиным в качестве образца для других, таких же зарвавшихся бюрократов и коррупционеров, посмевших пойти против правил игры, установленных отцом народов, не упустившего возможности пустить кровь тем, кого он же сам и выдвинул, но забывших об этом. Эдакое назидание госпартэлите, ведшей пресыщенную жизнь советских бар, бесконтрольно обогащаясь за государственный счет на фоне ужасающей жизни простых ленинградцев во время и после войны.
Однако автор, изучив множество документов и обильно процитировав их, не дает в своей продуманной и хорошо написанной работе ответа – была ситуация в Ленинграде и области типовой или исключительной? Можно было организовать дело, аналогичное ленинградскому, на базе Свердловска или Минска, Киева или Ростова-на-Дону? Другие его публикации отчасти позволяют сделать вывод, что «ленинградское дело» при желании можно было повторить и в других регионах, правда, его участники были бы рангом пониже, а эффект потише.
Мне показалось симпатичным, что автор старается быть объективным, следуя давно забытому завету Тацита– писать «без гнева и пристрастия». Изучив многочисленные документы, в том числе доступные в архивах, он выстроил свою работу на твердой почве анализа имеющихся в его распоряжении данных, не обобщая и не строя домыслов. Надеюсь, это не последняя работа на эту тему «молодого» свердловского историка.
Хорошее оформление (твердый переплет, тонкий офсет). Списка литературы нет. Есть вклейка с ч/б иллюстрациями.
Рекомендую всем интересующимся отечественной историей середины 20 в. как ценный и обстоятельный труд.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

В первых же строках моей рецензии спешу сообщить: книга очень интересная и ценная. Надо читать.
Теперь подробнее. Лев Петрович Николаев (1898-1954) - выдающийся отечественный антрополог и анатом, специалист в области биомеханики и протезирования, доктор мед. наук, профессор. Человек достойный и в узких кругах известный и авторитетный. Родина одной рукой его признала, другой – наказала. Чего было больше, трудно сказать.
Родился в Таганроге в семье философа-толстовца и художника, эмигрировавшего в 1904 г. от преследований царской власти во Францию. Вырос в Ницце, отучился два года на медфаке Парижского университета. После Февральской революции вернулся в Россию (родители остались там). Доучился до диплома врача в Харьковском мединституте (потом университете). Был оставлен там, заведовал до 36 г. кафедрой анатомии, пока новый ректор не обвинил его в фашизме за изданную еще в 1920-е гг. статью жены О. В. Недригайловой-Николаевой (тоже известный антрополог, соратник и продолжатель дела Л. П. Николаева). Специализировался по биомеханике и протезированию, фактически создав эту науку (теоретически и практически) на Украине. Автор нескольких фундаментальных работ, включая вузовские учебники. Много печатался за границей (пока это было можно), где был хорошо известен. Разработал научную стандартизацию одежды и обуви. Изобрел несколько антропометрических приборов. О нем была статья в БСЭ (где не знали о его дневниках).
В 1933 г. был ненадолго арестован чекистами, сидел в тюрьме, но отпущен без последствий. Правда, у жены развилась на этой почве мания, везде видела агентов ГПУ. В начале Великой Отечественной войны из-за болезни жены и сына, а также собственного недомогания не смог эвакуироваться (предлагали уйти своим ходом) из Харькова, вскоре оккупированного немцами, и оставался в городе до его окончательного освобождения советскими войсками летом 43 г. Его можно увидеть в фильме А. Довженко «Битва за советскую Украину» (54 мин.). Познакомился с А. Н. Толстым, бывшим там в качестве члена Чрезвычайной госкомиссии по установлению и расследованию фашистских злодеяний. Тот, после общения с Л. П. Николаевым, предложил написать воспоминания о пребывании в оккупации, но эта работа не была осуществлена.
Суровый критик советского режима, после пребывания под властью фашистского режима признал, что стал большевиком и советским патриотом. Во время оккупации помогал раненым красноармейцам, писал и разбрасывал листовки. Его сын Олег был настоящим подпольщиком. После освобождения Харькова последний был арестован НКВД, осужден за сотрудничество с нацистами и отправлен в лагеря, где и сгинул где-то на этапе в 44 г. (власти даже не могли точно сказать, когда и где именно это произошло). Олег Николаев был реабилитирован, но его смерть стала тяжелым ударом по здоровью отца, и так не самого крепкого человека. Продолжал работать до последних дней, но после войны часто болел.
На протяжении многих лет вел дневники, но когда именно, не говорится. Часть была уничтожена им самим и женой (за начало 30-х гг., где он описывал создание колхозов на Украине и вызванный ими голод), часть сохранилась. К сожалению, в книге нигде не сказано, как удалось сберечь столь опасные для всей семьи Л. П. Николаева документы, где они находились все эти годы. Впервые они были изданы в 2009-10 гг. в журнале «©оюз Писателей» и сопровождались фотографиями и примечаниями. Нынешнее издание, подготовленное внуком профессора, написавшего для книги небольшое, но информативно введение, не имеет ничего из этого. Даже иностранные слова не переведены.
Авторское (?) название - «Во власти фанатиков. Дневник советского профессора» - отсылает нас, вероятно, к пребыванию Л. П. Николаева под властью Сталина и Гитлера, которых он оценивал по-разному, но очень категорично. Пишет о возвращении в 30-е гг. дореволюционных нравов и порядков во главе с «красным императором», о буржуазных чертах нового строя. Вполне такие троцкистские взгляды. Очень хорошо уяснил и объяснял механику показательных процессов, суть диктатуры Сталина. Это к вопросу о том, что все верили и ничего не понимали тогда…
Книга состоит из двух частей: дневник за 36-37 гг. (с 26.12.36 по 02.02.37, объемом в 75 стр.) и дневник за 41-43 гг. (с 21.10.41 по 23.08.43, объемом в 150 стр.). Во второй части есть пропуски – Л. П. Николаев болел, а в апреле-мае 42 г. был отправлен врачом в Германию сопровождать отправленных туда на работы украинцев, когда дневник вести побоялся. Там, наивный, пытался жаловаться немцам (он свободно владел, кроме французского, и немецким) на условия содержания остарбайтеров в немецких лагерях. Хорошо, гестапо снисходительно отнеслось к странному профессору…
Дневники содержат очень много интересных общих и бытовых наблюдений. Скажем, пишет о распространенных ожиданиях харьковчан в начале войны культурного отношения от немцев, как это было в 18 г. Но в этот раз не было ни культуры, ни порядка. Будучи завмузеем анатомии Харьковского универститета и имея охранную грамоту от властей, безуспешно пытался спасти фонды музея от разграбления и уничтожения немцами (вполне в этом преуспевшими). По его словам, жители знали об уничтожении нацистами евреев и душевнобольных. Много рассказывает об украинских полицейских, охотно служивших немцам, и местных женщинах, пошедших последним в содержанки. Пишет, что уже с конца 41 г. люди стали умирать от голода, организованного немцами. Сам он спасся тем, что обменивал драгоценности жены на еду, но жили очень тяжело.
Типовое оформление. С точки зрения сопроводительных материалов – полный голяк. Фото автора не смогли разместить (вместо него на обложке – партизаны). Даже редактора нет. Тираж 300 экз.
Воспоминаний людей, переживших оккупацию, по понятным причинам у нас мало. Да еще таких знающих и наблюдательных людей. Поэтому очень рекомендую данный текст (в паршивом исполнении, увы) всем интересующимся историей нашей страны в 30-40е гг.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть