Издательство "Кучково поле" продолжает выпускать малоизвестные и совсем неизвестные труды по истории Первой мировой войны. Рассматриваемая работа — образец особого рода. Это не в чистом виде воспоминания одного из участников той войны, точнее, воспоминания, но изложенные в форме романа, где главный герой, скорее всего, списан с автора и говорит его языком, но всё же не является Яковом Евграфьевичем Мартышевским, а Владимиром Степановичем Никитиным.
Нам мало что известно о подлинном Я.Е. Мартышевском. Во вводной заметке к книге "От издательства" говорится, что поиски в архиве ничего не дали. Наверное, архивы бывают разные. Я не архивист (а просто историк), но в популярном дореволюционном журнале "Разведчик" печатались различные официальные сведения, в том числе "Высочайшие приказы о чинах военных" Военного Министерства. Там Яков Мартышевский (очень редкое имя) встречается дважды: 1) МАРТЫШЕВСКИЙ ЯКОВ. Подпоручик 17-го пехотного Архангелогородского полка. Пожалован за отличия в делах против неприятеля Владимиром 4-й степени с мечами и бантом. ВП 15.05.1915 г. «Р» №1289,1915 г.; 2) МАРТЫШЕВСКИЙ ЯКОВ. Поручик 17-го пехотного Архангелогородского полка. Утверждается пожалование командующим 3-й армией за отличия в делах против неприятеля Анной 4-й степени с надписью «За храбрость» ВП 15.01.1916 г. (за информацию спасибо Ивану и Pupil с Генеалогического форума ВГД).
В газете «Русское Слово» за среду, 8-го октября 1914 г. (N 231) сообщается, что на излечении на частной квартире в Житомире находится подпоручик МАРТЫШЕВСКИЙ ЯКОВ Евстафьевич (в имени, скорее всего, была опечатка). События, изложенные в книге, полностью совпадают этими данными.
Что было до войны и после нее, неизвестно. О себе автор почти ничего не говорит. Отец (к началу войны скончавшийся) был военным, участником русско-японской войны, мать с двумя младшими дочками жила в Житомире. Сын окончил пехотное училище, расположенное в С. Петербурге, летом 1914 г. (с этого момента и начинается изложение книги). Пройдя войну (начал ротным, кончил комбатом), в начале 1918 г. отправился на Украину. Что было дальше, сказать трудно. Участие в Гражданской войне? Возможно. Эмиграция? Точно – рукопись книги создавалась в Латвии в 1920-е гг. Эта была не первая печатная работа — в 1917 г. в Петрограде вышла его двухсотстраничная книга, посвященная событиям предвоенных лет и первых месяцев войны, своего рода введение в последующую эпопею. Дальнейшая история покрыта пока что мраком. Вероятно, в заграничных (возможно, и наших архивах) есть данные о Я.Е. Мартышевском.
Рукопись каким-то образом попала в Пражский архив, пролежала там много десятилетий и наконец была издана (тиражом в 1000 экз).
О чем это, к сожалению, оставшееся недоступным тогдашнему читателю произведение? Молодой подпоручик, очень патриотически и религиозно настроенный, практически сразу после выпуска из училища попадает на фронт. Вместе с наступающей русской армией его пехотный полк пересекает русско-австрийскую границу и начинает боевые действия в Галиции. Раненный в первом же бою, попадает в госпиталь и после довольно долгого выздоровления (рана оказалась сложной) возвращается в родной полк.
Первые две рассказывают о русском наступлении летом-осенью 1914 г. против Австрии. Третья глава начинается с отступления и зимнего сидения окопах, а потом Великого отхода русской армии из Галиции весной-летом 1915 г. Фактически первые 600 с лишним стр. — это подробнейшее описание первого года войны.
Очень хорошо, со знанием дела, описаны и бои, и мирные дни. Автор откровенно пишет обо всех своих переживаниях, признается в страхе, усталости. Лучше всего ему удаются батальные сцены, видно, что это всё не выдумано, а взято из реальной жизни. Офицеры и солдаты в массе своей герои, кладущие жизни на алтарь Отечества. Командиры, опять же в массе своей, бездари и карьеристы, не задумываясь кладущие сотни и тысячи человеческих жизней под пушки и пулеметы противника ради своих низменных целей. Тыл живет своей жизнью, войной интересуется мало. В общем, военное братство и прочие вещи, описанные в десятках прекрасных книг на самых разных языках по обе стороны океана.
Автор "По скорбному пути", конечно, не Ремарк и не Хемингуэй, но его труд читается не с меньшим удовольствием. Я. Мартышевский, воспитанный явно на классической литературе, дает нам помимо чисто батальных сцен, много лирики и всякой беллетристики, но это не отталкивает, поскольку смотрится органично и позволяет лучше понять мир главного героя. Конечно, небольшая редактура (в основном по сокращению — есть сюжетные повторы) не помешала бы, но в целом это целостное произведение со своим стилем. Даже явно фальшивые разговоры с солдатами, которых молодой офицер явно не знает и не понимает, но всё время "ласково треплет по рукаву" и называет "братец", вполне вписываются в мое представление о тогдашнем офицерстве.
Жаль, что повествование как бы обрывается: последние 50 стр. очень кратко излагают события с начала 1916 до н. 1918 г.
Увы, оформление книги опять оказалось не на высоте: крошечное предисловие, почти что не о чем (про автора нечего написать, напиши о том времени, самой книге), немного примечаний от редактора (насчитал пяток и в то в самом начале текста), отсутствие карты, хотя автор дает постоянно детальные привязки к местности. Многовато опечаток. в общем, старая история об экономии на главном.
Очень рекомендую эту отлично написанную книгу всем интересующимся историей Первой мировой войны как замечательное, откровенное и подробное, описание от первого лица опыта русского офицера, попавшего на войну и пережившего ее.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Кто, казалось бы, не знает Фурманова, автора «Чапаева»?
Возможно, лучше так: кто сейчас еще помнит Фурманова, автора «Чапаева»? Сегодня даже анекдоты про Чапаева, Петьку и Анку уже не так популярны.
Издательство Кучково поле в серии «Военные мемуары» выпустило у это писателя, совсем не первого плана даже по слабым советским стандартам пролетарских писателей, книгу малоизвестную и редко издававшуюся — «Дневники 1914-16 гг.».
Итак, кто он был, Дмитрий Андреевич Фурманов (1891-1926), о котором издатели не сочли нужны сказать хотя бы два слова?
Родом из крестьянской семьи, хотел большего и уже до революции сделал многое для этого: окончив реальное училище, поступает в Московский университет на словесное отделение историко-филологического факультета, желая посвятить жизнь литературе (не оригинально, но эта мечта сбылась). Не закончив вуз (госэкзамены достает аж в 1924 г.), уходит на фронт медбратом (братом милосердия) на одном из санитарных поездов Красного креста. Почему не пошел служить в обычные части, не знаю. В начале служил на Урале, потом на Кавказе, впоследствие на Западном фронте. Познакомившись с сестрой милосердия А.Н. Стешенко, женился на ней. Она-то и издала уже после смерти мужа его дневники времен Первой мировой.
После Февральской революции выбрал крайне левых фланг (эсеры-максималисты, потом анархисты, наконец, большевики). Далее — история: ревком Иваново-Вознесенска, служба политработником на Восточном фронте, в частности, больше года в 25-й дивизии Чапаева. Потом перевод в Туркестан, боевые действия против белых в Семиречье, на Кубани, возвращение в Москву, где он работает журналистом и редактором, пишет и печатется, активно проводит линию партии в литературе. Наконец, смерть от менингита в неполные 35 лет.
Если бы не вышедший в 1923 г. «Чапаев» (третья по счету книга Фурманова), наверное, был бы он заслуженно забыт и упоминался через запятую среди прочих пролетарских писателей.
«Чапаева» я не перечитывал со школы (т.е. давно!), фильм братьев Васильевых не смотрел, наверное, столько же, поэтому сравнивать «Дневники» Фурманова с другими его работами не могу (а еще в его собрании сочинений были «Дневники» 1919-26 гг.).
Что можно сказать о новом издании Кучкова поля»? Это действительно переиздание 1930 г., подготовленного вдовой Фурманова в 1929 г. по рукописи писателя. Анна Никитична пишет в предисловии, что расшифровка текста Фурманова оказалась делом очень тяжелым: тот писал на ходу, пропуская знаки препинания, шифруя отдельные слова и имена (кое-кто из его сослуживцев видел в этих записях доносы начальству).
Текст представлен без начала и конца, кто в нем есть кто, абсолютно не понятно. Вдруг открылась дверь, автор вводит нас с вагон, никому не представляя, и предлагает самим разбираться в происходящем. Где-то с середины дневников становится полегче, отсутствие связного сюжета и понятной последовательности событий перестает раздражать. Фурманов переключается на описание отдельных эпизодов в виде очерков, что превращает его рваное изложение в нечто более приемлемое. Автор в начале увлекается литературщиной, много пишет о своих (неоригинальных) переживаниях (своего рода психотерапия, читателю малопривлекательная). Встречаются даже стихи — поэзия, на мой вкус, Фурманову не удалась. Потом он переходит к более описательному стилю, что делает чтение заметно интереснее.
В целом я не вижу в этом издании каких-либо особых литературных и исторических достоинств. Есть любопытные наблюдения – о жизни санитарных отрядов, поведении врачей и раненых, детальные описания умирания, рассказы солдат и офицеров о пребывании фронте, боях. Добавить к уже имеющимся публикациям эта работа, по-моему, ничего ценного не смогла.
Да и оформление подкачало. Издатели не стали напрягаться и сопровождать свою книгу чем-либо – введением о дневниках Фурманова и о нем самом, комментариями, иллюстрациями (даже фото Фурманова не сочли нужным приложить). Текст плохо отредактирован: много опечаток, встречается шрифт разного размера.
Если уж и читать этот труд Фурманова, то вместе с другими произведения о санитарных поездах и госпиталях вов время Первой мировой.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

В.И Ходанович – автор этой интересной книги – пишет, что о военном аспекте обороны Ленинграда во время Великой Отечественной войны написано много работ. В частности, в последнее время появились как отечественные, так и переводные публикации, с новой стороны изучающие эту тему. Однако число их, по мысли Ходановича, существенно больше работ о жизни Ленинграда – прежде всего, его жителей, в годы блокады.
С этим можно согласиться и не согласиться. С одной стороны, действительно, серьезных книг о жизни (и смерти) в осажденном городе не так много, особенно документальных. С другой стороны, выходили и выходят разные воспоминания жителей блокадного города, на основе которых и строятся, среди прочего, подобные исследования.
В любом случае, появление рассматриваемой работы можно только приветствовать.
Автор взял один из обычных районов Ленинграда и показал его историю на протяжении блокады. Первая глава начинается с характеристики района «Парк имени 1-го Мая» весной-летом 1941 г. (это Кировский и Ленинский районы), а потом переходит к описанию того, как изменилась жизнь людей с началом войны.
В.И. Ходанович берет самые разные бытовые аспекты – мобилизация и эвакуация, строительство укрытий и бомбоубежищ, обстрелы и бомбежки, голод, огородничество, детские сады и школы, предприятия, медсанбаты – все, что было представлено на территории района.
Опирается он на многочисленные документальные свидетельства – публикации тех лет, сборники документов, воспоминания, архивы, что делает данный труд весьма качественным исследованием.
Кроме того, он дает оценку (порой очень резкую) деятельности властей, обвиняя их (часто справедливо) в бездушности и бездумии. Но главное лицо – это простые люди, взрослые и дети, рабочие и школьники, врачи и учителя.
Общий текст занимает чуть больше 400 стр., приложения – 30 стр. (с оригинальными воспоминаниями трех блокадниц). Помимо этого, имеются списки сокращений и использованной литературы.
С точки зрения – стильное оформление, твердый переплет, но газетная бумага, много опечаток. По всему тексту различные фотографии не очень хорошего качества.

Весьма рекомендую это обстоятельное и целостное исследование всем интересующимся историей Великой Отечественной. Ряд фактов можно было встретить и в других работах, но общая картина блокады на примере одного района производит сильное впечатление - как будто к большой, трудно охватываемой взглядом картине поднесли увеличительное стекло - и вместо "широких народных масс" стали видны лица.

Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Прочитать этот знаменитый (в свое время, подчеркну) роман (хотя, по-моему, это не более чем повесть) «Спутники» (1946) Веры Пановой (1905-73) захотелось, потому что в памяти остался сериал П. Фоменко «На всю оставшуюся жизнь» (1975).
В 1944 г. малоизвестная журналистка Панова получила задание написать брошюру о работе военных медиков. Ее коллеги отказывались, а она согласилась (ей надо было делать карьеру – второй муж сгинул на Соловках в конце 1930-х, сама она, встретив войну в Пушкине, побывала «на территории, оккупированной врагом»).
Сделав четыре рейса на военном санпоезде, она сделала свой первый шаг к писательской славе. События этой неожиданной командировки оказались поводом для написания романа «Спутники», и в советскую литературу вошла новая писательница, чья первая книга, как это часто бывает, оказалась лучшей.
Признание было мгновенным. Роман «Спутники» – самая громкая литературная сенсация 1946 г. Невероятный читательский успех, сопоставимый только с оглушительным успехом повести «В окопах Сталинграда» Виктора Некрасова, вышедшей в том же году. Как результат, Вере Пановой досталась Сталинская премия первой степени (1947). Впоследствии на основе книги появилась и театральная постановка, и кинофильм.
Это так, история. История и страны, и литературы.
Что касается последней, т.е. книги, то я ждал большего. Понимаю, что для послевоенной прозы впечатление от «Спутников» было как от (почти) документальной работы. Но написана она была вполне в духе соцреализма: обязательный конфликт, традиционный для литературы того времени (борьба хорошего с лучшим), решается как нравственное противостояние людей с различными принципами.
Люди эти не то чтобы ходульные, но довольно картонные. Правильный комиссар, незаметный, но стойкий, организует работу всего санпоезда. Начальник поезда, из дореволюционных интеллигентов, растерявшийся, но хороший. Хирург, трус и демагог. Старшая медсестра, некрасивая, но работящая. Просто медсестра, милая и любящая, но обманутая. Есть еще раненые, тоже разные. Все в меру храбрые, все в меру советские, но в жизни было много других, а в книге их нет совсем.
Они появляются позже, в т.н. «лейтенантской прозе», в стихах Бориса Слуцкого. Для лучшего понимания войны, если не хочется читать настоящих воспоминаний (напр., "А зори здесь громкие" А. Драбкина), рекомендую Бакланова, Астафьева, Быкова, Васильева, Кондратьева, Казакевича и других. Или (пере)смотреть сериал Фоменко - там обаятельные актеры, отличная песня.
PS. Издание простенькое (хотя и недешевое) – с дурацкой компьютерной картинкой на обложке, на газетной бумаге, в твердом переплете. Школьник не купит - дорого, взрослому, наверное, покажется дешевым по исполнению.

Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Люди старшего, как принято говорить, поколения, выросшие в 60-80-е гг. прошлого века, помнят писательницу Зоя Воскресенскую, автора многочисленных книжек для детей.
Лишь в 1990 г. тогдашний председатель КГБ Крючков поведал миру, что Зоя Ивановна Воскресенская – это, оказывается, известная в 1930-40-е гг. разведчица полковник З.И. Рыбкина.
Будущая разведчица связала свою жизнь с ВЧК еще в возрасте 14 лет, став библиотекарем в одной из частей ВЧК. В 21 год стала штатным сотрудником ОГПУ, будучи принятой на службу во внешнюю разведку. Работала в Харбине, а потом в основном в Европе, в частности, Финляндии и Швеции. Была не только резидентом, но и аналитиком. Именно она перед войной занималась обработкой получаемых от немецких агентов информации и подготовкой сводок для руководства страны, в частности, для Сталина.
Чекист генерал Павел Судоплатов по этому поводу вспоминал: «Зоя Рыбкина и её непосредственный начальник Павел Журавлёв завели литерное дело под кодовым названием «Затея», в котором сосредоточивались информационные материалы о подготовке Германии к войне против Советского Союза. С помощью этого дела было легче регулярно следить за развитием немецкой политики. Информация из этого литерного дела регулярно поступала к Сталину и Молотову, что позволяло им корректировать их политику по отношению к Гитлеру».
Именно к Воскресенской-Рыбкиной стекались данные от знаменитой «Красной капеллы» – группы антифашистов, действовавшей в гитлеровской Германии. С этого эпизода (работа над информацией от «Красной капеллы») и начинается, кстати, книга ее воспоминаний.
В 1956 г. Рыбкина вышла в отставку и сменила профессию, став через 10 лет членом Союза писателей, посвятив, таким образом, писательской деятельности вторую часть своей жизни.
За последующую четверть века она выпустила около десятка детских книг, разошедшихся многомиллионными тиражами по всей стране, а также переведенными на другие языки. По ее книгам снимались у нас фильмы. В общем, наверное, ее слава и признание как детской писательницы были несоизмеримо выше того, чего она добилась на «невидимом фронте», как говорили раньше.
Незадолго до смерти (январь 1992 г.), узнав, что ее «рассекретили», написала воспоминания о своей первой жизни. Эту книгу, вышедшую под названием «Теперь я могу сказать правду» в издательстве Олма-Пресс в конце 1992 г., она уже не увидела.
Основной рассказ – о пребывании в Швеции в годы Великой Отечественной войны. Основной герой этого рассказа – не Зоя Рыбкина и ее муж, резидент нашей разведки, а посол СССР в Швеции Александра Коллонтай.
Сразу отмечу, что многое из того, что написано в воспоминаниях З.И. Рыбкиной, встречалось уже в детских книгах З.И. Воскресенской. Это, прежде всего, военные страницы – поездка в Англию, пребывание в Швеции.
90 стр. текста занимают приложения, значительная часть которых посвящена не Воскресенской, а другим людям.
Книга не очень хорошо отредактирована. Странный разнобой – на одной и той же странице (с. 10) встречается разное написание одного и того же имени: той Харнак, то Гарнак. Встречается пересказ одного и того же материала – о том же Харнаке/Гарнаке одно и то же говорится на с. 9-10 и 11-12.
ОЧЕНЬ много опечаток и корректорских ляпов. Такое впечатление, что была взята плохо оцифрованная и не выверенная копия старого издания. Нет ни одного фото, что жаль.
В тексте встречается небольшое количество довольно примитивных комментариев (что такое Смерш, абвер и проч.).
З.И. Воскресенская в своей последней книге предпочла повествовательный стиль. Свои способности аналитика она здесь не задействовала вообще. Скажем, провал советской разведки накануне войны она никак не объясняет и не комментирует, даже репрессиями. Виноват оказывается Сталин, не внявший сообщениям агентов и разведчиков.
Иногда (впрочем, редко) даются неточные сведения (на с. 66 говорится, что известный советский разведчик Г.И. Мордвинов первый раз попал в плен к японцам, хотя он сам перешел к ним, чтобы осуществить хитроумную комбинацию, а второй – когда провалился в одной из европейских стран; провалился он в Турции, а Турция – это не Европа).
О своей жизни до войны вспоминает в главе, посвященной пребыванию в Лондоне в 1941 г.
Книга создана на основе воспоминаний и личного архива 3. И. Воскресенской, свидетельств ее легендарных друзей разведчиков, а также материалов из архивов КГБ и СВР России.
Данное издание – не лучшее. В 1998 г. в Олма-Пресс в серии «Досье» вышла книга «Тайна Зои Воскресенской». Это произведение состоит из двух книг – «Теперь я могу сказать правду» З. Воскресенской и «Две судьбы» Э. Шарапова. Автор второй части – большой друг и ученик Зои Ивановны Э.П. Шарапов, бывший сотрудник внешней разведки, полковник, к.и.н. Он работал в том же немецком отделе, что и З.И. Рыбкина, но на 25 лет позже. «Две судьбы» - это его биография Рыбкиной-Воскресенской. Его бы я рекомендовал для любого читателя.
Именно развернутые комментарии Э. П. Шарапова (преимущественно по персоналиям, но не только) стали составной частью вышедшей нынче книги. Помимо них, в издание вошли несколько небольших главок, в которых Шарапов рассказал о некоторых сюжетах из жизни З.И., как в качестве разведчика, так и писательницы. Они интересны и заполняют частично лакуны, оставшиеся после ее собственного рассказа (весьма значительных).
В целом получилась довольно любопытная, хотя сейчас уже и устаревшая фактологически книга, демонстрирующая взгляд умной женщины на советскую разведку в один из самых интересных периодов ее существования. Понятно, что утаила Рыбкина гораздо больше, чем рассказала бы Воскресенская. Рекомендую, но в качестве лишь одной из работ о том периоде.

Как много писателей, как мало читателей… Скрыть