Дмитрий Трофимович Шепилов (1905-95) — особая фигура с советского политического Олимпа. Бывший в 1940-50-е гг. одним из высших номенклатурных работников союзного масштаба (главред «Правды», глава отдела пропаганды и агитации и ЦК ВКП(б), министр иностранных дел, секретарь ЦК КПСС), в 1957 г. он был обвинен в заговоре с целью свержения Хрущева (фактически так и было) и извергнут из системы. Причем если новые времена сказались в том, что Шепилова никто не тронул (не посадили, не расстреляли, да еще и со всеми родстственниками), то мелочность Хрущева выразилась в том, что его лишили практически всех благ (исключили из партии, лишили звания членкора АН СССР, сняли фамилию с обложки учебника по экономике, выгнали из квартиры, отняли генеральскую пенсию и проч.). Молотова с Маленковым и Кагановичем, скажем, так не гнобили. Но те и не упрекали Никиту Сергеевича в поверхностности….
Это кончилось тем, что от Шепилова осталось хрестоматийное «…и примкнувший к ним Шепилов» — не человек, а тень, фантом: что делал, почему поднялся так высоко, из-за чего на самом деле упал, и что с ним потом было — одни вопросы. В этом состоянии Шепилов жил практически столько же, сколько до 57 г.: 35 лет во власти и 37 без нее. Застал падение Хрущева, распад СССР, восстановился в партии, АН, армии, написал воспоминания. А все равно — не человек, а фигура умолчания.
Показать, что на самом деле представлял из себя Д.Т. Шепилов, попробовал его внук - Дмитрий Евгеньевич Косырев (1955-), выпускник Института стран Азии и Африки, китаист, журналист (много лет работал в «Правде»), а в настоящее время - политобозреватель РИА «Новости». Автор нескольких детективных романов под псевдонимом «Мастер Чэнь». Их я не читал, не знаю, а вот эту работу Д. Косырева оценить попробую.
Автор пытается доказать, что выступление 1957 г. (как минимум) Шепилова было не просталинским, а антисталинским и антихрущевским (с последним я согласен, а вот видеть в Молотове, Маленкове и Кагановиче борцов с бывшим генсеком никак не могу). Вообще Д. Косырев выстраивает своего рода альтернативную историю, разбирая вопрос о возможном будущем СССР, где его возглавил в качестве генсека Шепилов, и убеждая нас, что всё было бы гораздо лучше. Наверное, на фоне Хрущева Шепилов выглядит гораздо симпатичнее, а на фоне Брежнева — умнее. Но у Шепилова был свой путь, о котором его внук не стал распространяться (в 1920-е гг. был прокурором, в начале 30-х возглавлял политотдел в совхозе, где вряд ли только наглядной агитацией занимался). Да, в репрессиях замечен не был, но при позднем Сталине заниматься идеологией и быть белым и пушистым вряд ли было возможно, всех «комиссаров в пыльных шлемах» Сталин давно перестрелял. Хотя был Вознесенский, но Шепилов все же фигура не того масштаба. В общем, убедив меня в том, что Шепилов был человеком порядочным (особенно на фоне своих товарищей по партии и правительству), в полную чистоту его риз я поверить, при том ограниченном объеме информации, который предоставил в своей книге его внук, я не смог.
Как результат, к рассматриваемой работе у меня две основных претензии: как она написана и на основе чего она написана. Начну с первой. На с.250 Д. Косырев признается: «Я всегда не любил биографии за вот это родился – жил - умер». Поэтому такого вы в его книге и не найдете — разделенная на четыре части, она лишь во второй половине предлагает более или менее связное (хотя отрывочное и хронологически непоследовательное) изложение жизненного пути деда. В начале Д. Косырев много рассуждает на тему пленума 1957 г., потом повествует о жизни Шепилова после пленума, много пишет о девятимесячном руководстве последнего МИДом, пытается понять, что тот из себя представлял как коммунист, экономист и политик. Биография дана каким-то пунктиром. Это получилось не случайно — на с.346 Д. Косырев пишет: «…я не знаком со множеством из сотен сюжетов, которыми дед занимался на всех постах…». Т.е. расскажу о том, что знаю, а знаю то, что сумел/захотел узнать, в документах не копался.
Тут мы переходим ко второй моей претензии. С точки зрения источниковой базы, то с этим в данной работе плохо: Д. Косырев опирался на открытые материалы, в архивах не работал (кроме семейного, откуда взял многое), да и не страдает из-за этого. Списка литературы нет (и вряд ли тот был богатым), отсылок ни к одной цитате не дает. В общем, пишет в лучшем случае, как журналист, а не как историк. историю знает не лучшим образом: на с.141-42 пишет, что в 1958 г. на врачебном заключении Института хирургии им. А.В. Вишневского стоит подпись А.В. Вишневского, дескать, «в те годы «имени кого-то» бывало и прижизненное». Вот именно в те годы уже прижизненного не бывало, в честь А.В. Вишневского институт хирургии стал именоваться в 1948 г., после смерти А.В.Вишневского, а возглавил его сын последнего, А.А. Вишневский, который, очевидно, и подписал заключение. На с. 274 Мастер Чэнь утверждает, что дореволюционные реальные училища, в котором учился Шепилов, «готовили рабочих». Это те-то училища, что именовались одно время «реальными гимназиями», где курс длился 6-7 лет и выпускники которых с 1888 г. (т.е.и Шепилов) могли поступать в университеты! В общем, глубокой проработки материала я не почувствовал.
Зато очень много Д. Косырев говорит о своих с дедом взаимоотношениях, что отчасти выполняет информационную задачу (на фоне отсутствия других источников), но не очень полезно.
Написано в целом хорошо, читается достаточно легко, хотя временами автор увлекается другими сюжетами и перегружает текст избыточными данными.
Отмечу хорошее оформление (твердый переплет, качественный офсет). В начале книги есть подборка фото из семейного архива.
На мой взгляд, получилась не вполне законченная работа, где Кеннеди-Шепилов остался меньшей, чем раньше, но всё же загадкой, хотя явно заслуживает большего. Рекомендовать это исследование ни широкому читателю, ни увлекающимся историей знатокам не стану.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Владимир Николаевич Киселёв (1931-2021) был не совсем обычным автором. По образованию специалист по городскому транспорту, работал в Минске чиновником, защитил диссертацию, стал преподавателем. На пенсии начал писать книги, посвященные землякам-белорусам. Одной из них стала рассматриваемая работа.
Герой этой основательной работы – человек забытый. На фоне тех достойных людей, чья память предана забвению, В. С. Завитневич может показаться фигурой не вполне заслуживающей внимания и особенно книги. Может быть. Но я всегда был за то, чтобы было больше биографий, хороших и разных. Поэтому не скажу, что сердце мое возрадовалось, ознакомившись с жизненным путем и творчеством давно ушедшего в прошлое профессора, но и бесполезным назвать я свое новое знание не могу.
По существу. Владимир Зенонович Завитневич (1853-1927) родился, страшно подумать, еще при Николае Павловиче, а умер уже при Сталине. Появившись на свет в Минской губернии в семье священника, служившего почти 60 лет, он отчасти повторил выбор отца. Окончив Минскую семинарию и С. Петербургскую духовную академию, священнослужителем не стал, устроившись в 1879 г. учителем арифметики и географии в Варшавское духовное училище. Серьезно занимался наукой, с 1884 г. преподает в Киевской духовной академии русскую гражданскую историю. Служил там до выхода в отставку в 1912 г. Участвовал в работе Всероссийского Поместного собора. Что было с ним после революции, трудно сказать – подрабатывал во Всеукраинской Академии наук. Мало известно о его личной жизни – автор не может уверенно сказать, был ли тот женат. Увлекался природой, был первым заместителем председателя Русского общества голубиного спорта, организатором зоосада при Киевском университете.
Завитневич занимался историческими археологическими исследованиями, в частности, изучал курганы на территории Минской губернии. Много лет посвятил изучению жизни и творчества А. С. Хомякова, чьи славянофильские взгляды разделял, выпустив два основательных тома о нем на 1700 с лишним страниц. Правда, этот труд оценивался как излишне апологетический. Несколько работ посвятил сектантству и расколу.
Был вполне либеральным педагогом и администратором (инспектором), что во время революции 1905-07 гг. не у всех его коллег нашло поддержку. При этом поддерживал идеи прорусского национализма. Среди прочего, утверждал, что западное общество ставит конечной целью своего бытия факт всестороннего удовлетворения разнообразных потребностей своей животной природы. Русский же народ создан по образу и подобию Божию. На Западе много кумиров, культов, что мешает сосредоточиться на чем-либо определенном. У русских один Бог (с. 111). И т.д. Идеализировал православие и народность, но самодержавие считал наследием влияния Византии и татар, чуждым народу.
В общем, любопытная судьба без особых внешних проявлений. Творчество Завитневича сегодня не востребовано, и это в целом понятно – открытий он не сделал, великий произведений не создал. Был такой крепкой руки интеллигент. Но его взгляды оказались созвучны со взглядами В. Н. Киселева, человека твердых жизненных позиций, которые он активно демонстрирует в своей хорошо проработанной и документированной книге. Написана она несколько суховато, но грамотно выстроена и тщательно отредактирована – чувствуется старая школа.
Книга состоит из двух частей: собственно биографии В. З. Завитневича на 220 стр. и разные дополнительные материалы с приложениями (перечень работ Завитневича и работ о нем, два его основных, по мнению автора, труда) на 150 стр.
Добротное оформление (твердый переплет, офсетная бумага). Есть ч/б иллюстрации в тексте, разного качества. Тираж 1072 (!) экз.
Не знаю, кому могу уверенно порекомендовать это издание – наверное, таким же любителям истории, каковых, думается, немного. Поэтому поостерегусь.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Олег Борисович Мозохин – д. и. н., ведущий научный сотрудник Института российской истории РАН, полковник в отставке, специалист по истории органов безопасности СССР, автор нескольких монографий, посвященных событиям 1920-30-х гг.
В своем очередном исследовании, основанном на архивных документах, он разбирает давнюю историю – один из процессов, организованных партией и спецслужбами – между первыми, еще начала 20-х гг. «пробами пера» над правыми эсерами, и капитальными, «московскими процессами» конца 30-х гг. против бывших вождей партии большевиков. Одним их них, наряду с «Шахтинским делом», стало дело «Трудовой крестьянской партии» или ТКП.
Работа О. Б. Мозохина – это первая отечественная монография на эту тему, полноценный научный труд. Книга состоит из пяти глав. Во введении содержится анализ историографии и источников по теме.
На рубеже 1920-х гг. в СССР началась массовая коллективизация, вызвавшая массовое сопротивление ей и сопровождавшаяся массовыми же репрессиями. Создание колхозного строя шло туго, и власти стали искать виноватых (этому посвящена гл. 1). Их нашли среди т. н. вредителей, разных бывших, работавших техническими специалистами в аграрном секторе. По законам чекистского жанра у них должна была быть организация или, как было модно тогда, некий «центр», желательно всесоюзный, управлявший всеми этими актами сопротивления и саботажа. Таковым была назначена ТКП. Существует две точки зрения на историю ТКП: 1) это чекистская фальшивка, 2) она основана на подлинных показаниях обвиняемых и отражает истинное положение дел среди части тогдашней интеллигенции.
Руководителями ТКП были назначены известные ученые-экономисты Н. Д. Кондратьев и А. В. Чаянов, работавшие на советскую власть с начала 20-х гг. и пользовавшиеся большим авторитетом у тогдашнего руководства наркомата земледелия. Но наркомат, во главе которого стояли люди, разделявшие идеи нэпа и близкие т. н. правой оппозиции, уже не соответствовали задачам, которые ставил перед страной Сталин. Нужно было публично доказать это и разгромить всех, кто мешал коренному перелому в экономике и не только. Следователи во главе с одним из руководителей ОГПУ Я. С. Аграновым взялись за дело. Программу ТКП, которой не существовало, Кондратьев написал по поручению следователя. Для этого он попросил и получил стенографистку и машинистку, а также разные материалы. На допросах обвиняемые говорили о том, что никакой партии не было, и следователи зафиксировали это в протоколах, которые сохранились, поскольку нужные протоколы, отправленные наверх, были потом сделаны. Вообще очень хорошо показана внутренняя кухня следствия – арестованных еще не били, но давили на них психологически, шантажировали, обманывали, периодически лишали сна, устраивая ночные допросы.
Сталин лично следил за этим важным для него делом и направлял его ход, давая поручения и указания следователям, какие показания желательно получить от арестованных. Об этом рассказывается в гл. 2 книги, самой объемной.
Интересно, что границей, в Чехословакии существовала и действовала реальная Трудовая крестьянская партия во главе с эсером С. С. Масловым, эмигрировавшим из России в 21 г. Она была выступала за свержение советской власти, одобряла террор (это содержание гл. 3), но с ТКП связана не была, кроме как в фантазиях руководителей ОГПУ. Последние потребовали от арестованных не только наличия центра (ЦК), но и многочисленных филиалов на местах (об этом повествуется в гл. 4). Во время коллективизации эти придуманные филиалы пригодились для активного выявления врагов народа и последующих репрессий. При этом настоящие массовые выступления крестьян против колхозов были, и автор приводит многочисленные документы, подтверждающие это.
Спустя год после вынесения приговора осужденные по делу ТКП были частично освобождены или наказание им было существенно смягчено, что говорит о том, что искусственность дела с самого начала была ясна его организаторам. Правда, многие участники дела ТКП были в конце 30-х гг. повторно арестованы и в большинстве расстреляны.
Хорошее оформление (твердый переплет, офсетная бумага). В конце книги есть подборка ч/б иллюстраций, список сокращений. Много опечаток. Тираж 600 экз.
Рекомендую всем интересующимся историей нашей страны в 30-е гг.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Леонид Григорьевич Прайсман (род. 1949) – советский и израильский историк. Окончив МГПИ им. Ленина, работал учителем истории в Москве. Участвовал в правозащитном движении, с 1985 г. живет в Израиле. За последние три с лишним десятка лет у него вышло несколько книг по истории российского революционного движения и Гражданской войны. Рассматриваемое издание – первая работа автора, с которой я знакомлюсь.
В предыдущих своих исследованиях по истории Гражданской войны Л. Прайсман изучал поведение представителей различных национальностей и классов, их выбор в пользу той или иной политической силы на примере Поволжья, Прикамья и Урала. Книгу «Огненные годы…» он посвятил изучению Гражданской войны на Русском Севере.
По мысли автора, на этих колоссальных, мало населенных просторах противникам большевиков очень повезло. Под прикрытием высадившихся английских, американских, французских, итальянских войск можно было в течение длительного времени создавать русскую армию, которую вооружали и содержали страны Антанты. Однако противники большевиков потерпели поражение. Почему?
Л. Прайсман пишет, что экономическое положение Архангельской губернии в начале 20 в. было слабым. Развивались лишь лесопромышленные предприятия и порт (особенно с началом Первой мировой). Рабочих было очень мало, а из имеющихся большинство было приезжими (им здесь очень хорошо платили). Политическую поддержку имели меньшевики и эсеры. Но к концу 1917 г. стали расти удельный вес и влияние большевиков. Местные и приезжие коммунисты силой и обманом захватили к середине 18 г. власть, и стали развращать рабочих, видя в них свою главную поддержку, устанавливая им очень высокие зарплаты и привилегированные условия труда. Крестьянство, освободившееся от всей прежней власти и получившее невиданную прежде свободу, на затеи городских, до поры до времени их не затрагивавшие, не обращало внимания.
После подписания Брестского мира немецкая агрессия не остановилась и возникла угроза захвата немцами и финнами Архангельска и Мурманска. Советская власть и союзники были едины в желании бороться с этим. Уже в марте 18 г. в Мурманске высадились английские и французские десанты. Реально большевики ненавидели и немцев, и союзников, но лавировали, желая избежать войны с немцами, но не дать союзникам свергнуть себя. В июне 18 г. Антанта приняла решение о вооруженной интервенции в Россию против немцев, но без согласия большевиков. Вступив в союз с антисоветскими организациями, имевшими довольно сильную опору на севере, они смогли практически без боя захватить Архангельск. Было создано правительство преимущественно из эсеров во главе с Чайковским, симпатичным, но слабым человеком, проводивших вполне социалистическую политику, не встречавшую поддержки ни у местных жителей, ни у союзников. Наладить разрушенное за время войны и революции хозяйство новые власти не смогли. Особенно плохо было с продовольствием, которое на севере всегда завозили извне. Снабжение наладили союзники. Англичане (и отчасти французы) вели себя абсолютно бесцеремонно, с позиции силы (и были в этом правы – реальной опоры у власти было мало). При молчаливом согласии союзников (кроме посла США) правительство Чайковского было свергнуто военными заговорщиками, но вызвавшее это возмущение вынудило восстановить положение. Однако бывшие министры уже сами не хотели управлять областью. Автор крайне отрицательно относится к большевикам и не скрывает своего презрительного отношения к социалистическим властям на русском Севере. Это не вполне характерно для наших историков, но не вызывает отторжения.
Эгоистическое поведение рабочих и профсоюзов, требовавших от властей всё новых уступок, но при этом желавших возвращения коммунистов, постоянные восстания солдат вызвало к власти новых людей. В начале 19 г. область возглавил генерал Миллер, никогда не воевавший штабист и монархист. Он правил год, потом бросил свои войска и чиновников на произвол красных, и уехал.
Активные противники (как и сторонники) большевиков были в деревне – белые партизанские отряды, в городах – ополченцы из буржуазии и интеллигенции. Интересно отметить: автор пишет, что зажиточное крестьянство было очень малочисленно, но против большевиков шли не всегда по классовому принципу. При этом буржуев (т.е. сколь-либо зажиточных) не любили ни правые, ни левые – и это при том, что на севере помещиков никогда не было, а земли было с избытком, только интереса к ней было мало – больше ценилось скотоводство, нежели землепашество.
Союзники воевали (редкий случай) сами, полностью обеспечили русские части обмундированием, боеприпасами, вооружением и питанием, обучали их. Большевики действовали на севере с переменным успехом, но разобравшись к началу 20 г. со своими основными противниками на юге и востоке, бросили против северян значительные силы. Союзники класть здесь свои кости не пожелали и эвакуировались, местные же от войны устали, от большевиков, ведших очень агрессивную и убедительную пропаганду, ждали мира и спокойствия. Автор полагает, что для большинства населения России большевики были своими, а все образованные и состоятельные – врагами; единственной же приемлемой формой власти – диктатура, а не демократия.
Автор активно использовал отечественные и зарубежные архивные материалы, в том числе ранее не использованные документы США и Франции. Он смог найти интересные и ценные сведения, малоизвестные у нас. В частности, в приложении представлены дневники американских солдат, участвовавших в интервенции на севере. Часть материала – скажем, подробный рассказ о заключении Брестского мира – представляется мне избыточным и не по теме книги. Написано не скучно.
Хорошее оформление (твердый переплет, офсет). Есть список сокращений, список источников и литературы. Есть вклейка с ч/б иллюстрациями. НЕТ КАРТЫ!!! Тираж 500 экз.
Рекомендую всем интересующимся историей Гражданской войны в России.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Всегда любил биографии. Даже если человек был далек от моих интересов, всё равно было интересно читать о его жизни. Биография Александра Федоровича Миддендорфа (1815 - 1894) как раз одна из таких – любопытная, но не близкая. Рассматриваемая книга – плод совместного творчества двух исследователей, российского и эстонского, уже выходила в свет в 2005 г. Это второе, значительно дополненное и переработанное издание.
Предками А. Ф. Миддендорфа были прибалтийские немцы. Его отец стал директором Главного пединститута в Петербурге и среди воспитанников долгое время жила добрая память о нем. Мать была крепостной крестьянкой и прошло немало лет, прежде чем удалось зарегистрировать их отношения. Старший сын с детства полюбил природу и прогулки в лесах. Он очень уважал отца, но выбрал профессию врача. Закончив Дерптский университет, потом еще два года посещал разные европейские учебные заведения, прежде чем вернулся домой. Мечтал путешествовать, и его мечта на удивление быстро исполнилась – поработав год в Киевском университете зоологом, в 1840 г. Миддендорф принял участие в экспедиции К. М. Бэра по Лапландии. Бэр высоко оценил таланты своего помощника и в 1842–1845 гг. по его рекомендации Миддендорф возглавил академическую экспедицию по северной и восточной частям Сибири. Экспедиция была сложная, с риском для жизни, но позволившая Миддендорфу собрать множество ценной информации. Он сумел побывать в тех местах, где, возможно, не ступала нога белого человека и точно никогда не бывал ученый. Двухлетнее путешествие потребовало почти десяти лет для обработки добытых материалов, но результатом стали четыре тома трудов о сибирской экспедиции (в общей сложности девять книг). Отчет А.Ф. Миддендорфа и его коллег об этой экспедиции был наиболее полным естественно-историческим описанием Сибири того времени. Вот лишь отдельные, точно понятые мною, не специалистом, факты. Миддендорф установил «полюс стужи» в районе Якутска. Его идеи о климате Сибири были новаторскими и наши подтверждение позже. Исследования Миддендорфа по вечной мерзлоте считаются приоритетными. Он много сделал для организации поисков и научного исследования мамонтов. Выступал против хищнического истребления животных и признан одним из основателей экологии. Кроме того, в своих записках Миддендорф отразил данные по этнографии, в частности, в отношении культуры и языка якутов, ценные и сейчас.
Академия наук высоко оценила поездку Миддендорфа и выделила ему средства на продолжение его исследований в Сибири. Миддендорф получил награду от царя (деньги и орден), был избран академиком. Были награды и от иностранных научных обществ, публикации в зарубежных изданиях. Имя Миддендорфа как исследователя русского Севера связывалось с успехами русской географической науки, прежде всего, хотя Миддендорф был преимущественно зоологом.
Позже Миддендорф даже сделал придворную карьеру – преподавал естественные науки цесаревичу Николаю Александровичу, много путешествовал по России и миру с великими князями как ученый. В конце жизни Миддендорф съездил в Среднюю Азию, но там не смог задержаться – климат оказался неподходящим.
В книге много рассказывается о разных ипостасях Миддендорфа. Скажем, он оказался помещиком-новатором, у которого учились многие другие. Профессионально занимался разведением молочного скота, коневодством.
При жизни и первое время после смерти о Миддендорфе много писали, потом его творчеством занимались в основном специалисты. Настоящий труд обобщает опыт предыдущих исследований и вводит новые, ранее не известные или неиспользованные материалы.
Авторы использовали разнообразные источники для подготовки своей обстоятельной работы, в том числе архивные. Описание жизни и деятельности Миддендорфа, а также его коллег выполнено очень подробно, с огромным количеством информации, но не занудно. Фактически половина книга посвящена научному наследству Миддендорфа, оценивая ее со всех сторон.
Много приложений, ценных для специалистов, но не перегружающих книгу (основные даты жизни Миддендорфа, его основные труды, работы о нем, его имя на картах и проч.).
Хорошее оформление (твердый переплет, офсетная бумага), много ч/б иллюстраций, есть карты. Имеются список сокращений, именной указатель.
В общем, чтение специфическое, но любопытное.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть