Константин Николаевич Соколов (1882–1927) вырос в семье высокопоставленного царского бюрократа. Окончив юрфак столичного университета, остался там преподавать – читал курс госправа (это ему потом пригодилось – и припомнилось, смотря с чьей позиции смотреть на его деятельность). Вступив в партию кадетов, стал с временем членом ее ЦК, был завотделом иностранной политики кадетской газеты «Речь». Всё было хорошо до Октябрьского переворота. С периодическими поездками на юг продержался в Петрограде до мая 18 г. Входил в подпольный антибольшевистский Национальный центр.
У Деникина стал начальником известного (и не с лучшей стороны) ОСВАГа – осведомительного агентства белых. Параллельно редактировал местную кадетскую газету. В 1920 г. эмигрировал в Болгарию, преподавал право в Софийском университете.
В своей книги Соколов рассказывает о своей жизни с конца 1917 г. по весну 1920 г. (т. е. порядка 2,5 лет). Предстает как достаточно влиятельный и информированный участник описываемых событий (при этом не переоценивает себя). Показывает в своих воспоминаниях внутреннюю кухню деникинского правительства, что особенно ценно. Симпатизирует Деникину, но в свое время поддержал Врангеля. Мнение главы ОСВАГа много значит, хотя степень его объективности может быть оспорена.
Со страниц книги Соколова перед нами предстает довольно неприглядная картина деникинского тыла, неустройство которого стало одной из главных причин конечного разгрома Вооруженных сил Юга России красными. А неустройство прямо проистекало из неспособности наладить гражданское управление на контролируемых белыми территориях. Особое совещание при главкоме Деникине, часто называемое правительством, настоящим правительством не было, являясь лишь совещательным органом при Деникине, для которого его решения были только рекомендациями, чаще всего не выполнявшиеся последним. Реальная власть на местах была у военных губернаторов и командиров воинскими соединениями, без особых затей игнорировавшими Особое совещание.
ОСВАГ, что признает сам Соколов, на подконтрольной белым территории был абсолютно неэффективен, воспроизводя лишь тезисы Деникина, а программа последнего отличалась простотой (или примитивность, как кому больше нравится) и малопривлекательностью для основных слоев населения. Идея непредрешенчества (откладывание всех важнейших вопрос до будущего Учредительного собрания) отталкивала от добровольцев все национальные и автономные образования, включая казачьи. Большинство ОСВАГовцев было кадетами, как и Соколов, и разделяли взгляды Деникина на «единую и неделимую Россию», воспроизводя их в свой пропаганде. Отсюда непрекращающиеся конфликты Деникина с донцами и кубанцами, кончившиеся вооруженным конфликтом последних с добровольцами.
Есть небольшое введение об авторе и его труде (объемом в пять стр.), непонятно кем написанное (вероятно, редактором Н. В. Кондратьевым). Обстоятельные комментарии на 110 стр. – в абсолютном большинстве биографические справки. Уточню сказанное рецензентом В. Петрищевым в его обстоятельной заметке о рассматриваемой книге. Он сетует, что иностранные слова, встречающиеся в книге, не переведены. Это не так – их перевод дан именно в комментариях. Хотя было бы удобнее сделать это в постраничных примечаниях.
Впервые книга Соколова была издана в 1921 г. в Софии, и с той поры остается одним из важнейших свидетельств о правлении генерала Деникина.
Типовое серийное оформление. Мелкий шрифт. В конце подборка ч/б иллюстраций традиционно среднего качества, где представлена лишь одна, и та плохая, фотография Соколова. Тираж 800 экз.
Рекомендую это хорошо написанную и в целом добротно изданную работу всем интересующимся историей Гражданской войной в России.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Я люблю воспоминания, но мне с ними не всегда везет. Писать о своей жизни (как и проживать ее) – это особое искусство, и не все состоявшиеся в своем деле люди способны интересно и полноценно рассказать о ней…
Рассматриваемая работа – пример последнего утверждения.
Автор этой книги – Юрий Антонович Борко (1929-) – советский и российский экономист, специалист по европейской интеграции. Профессор, д. э. н.
Вел дневник в 1941–48 гг., но тот не сохранился. Воспоминания стал писать во второй половине 80-х гг. Первый вариант его записок вышел в свет к 80-летию автора, потом он нашел неизвестные семейные документы и дополнил свою книгу главой о родственниках (интересной исторически). О бабушке и дедушке знает совсем мало. Оба родом из Бердичева. Дед – мелкий ремесленник, человек небогатый, но давший своим детям образование. В 1915 г. семья переехала в Ростов-на-Дону. Старшая дочь ушла в революцию, в 1919 г. погибла во время Гражданской войны. Это, после победы красных, вознесло деда на социальный верх – он стал госслужащим, депутатом горсовета, уважаемым человеком. В 1941 г. его семья эвакуировалась в Казань, где дед и умер.
Сам автор вместе с родителями перебрался в 1936 г. в Москву, где, с кратким перерывом на эвакуацию, прожил всю жизнь. Мать его подорвала свое здоровье, работая в 1930-е гг. в деревне как управленец – сначала физическое, а потом и душевное, и умерла в начале 50-х гг. в психлечебнице.
О детстве рассказ вышел совсем скупой. Воспоминания о юности получились интересные, но обрезанные. Автор поступил на истфак МГУ, но о своей учебе вообще ничего не рассказывает! После этого из-за пятого пункта (как еврей) долго не мог устроиться на профильную работу в Москве – не брали даже учителем, но неожиданно в одной из школ подвернулось место пионервожатого. Отработал там 10 лет, в основном учителем истории. Тогда же встретил свою жену, с которой прожил в счастливом браке свыше 60 лет.
Впоследствии возможности изменились и Ю. А. Борко много лет плодотворно работал в ИМЭМО АН СССР, журнале «Мировая экономика и международные отношения», потом в ИНИОНе (где возглавлял сектор Западной Европы, США и Канады) и Институте Европы.
Подробно и интересно рассказывает о шестидесятниках (писателях, диссидентах) – но не по причине знакомства с ними, так что это не воспоминания. 50 страниц книги посвящены близкому другу автора, Тому Петрову, опять же – это любопытно, но не то, ради чего я покупал эту книгу. В целом, я бы сократил книгу вдвое, оставив лишь то, что имеет прямое отношение к воспоминаниям автора о его жизни.
Книга включает в себя два предисловия, три части и приложение со стихами автора на 40 стр. (последнее – совсем не мое). В тексте много публицистики, оценок событий прошлого с современных позиций. А поскольку автор пишет, что разочаровался в ленинизме в 1968 г., то и оценки его носят соответствующий характер.
Первая часть (о семье) занимает 80 стр., вторая («Рассказ о жизни») повествует на первых 85 из 200 стр. о жизни автора, остальное – разное другое, честно, не очень интересное. Часть третья («Мой путь в науке») - это три интервью 2017 г. и четыре статьи (в том числе об одном из коллег). 105 стр., и почти всё мимо. Фактически, это рассказ только событиях второй половины 80-х гг. и последних лет. Мне было бы гораздо ценнее узнать о жизни советских ученых в 60-80-е гг., но по какой-то причине автор этого практически не освещает.
Хорошее оформление (твердый переплет, офсетная бумага). Есть две вклейки с ч/б фото, несколько иллюстраций в тексте. Много опечаток. Тирад 500 экз.
В целом, данный труд будет полезен, на мой взгляд, отчасти историкам науки, отчасти знакомым и родственникам автора. Широкому читателя он дает, увы, мало, хотя мог бы много больше…

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Книга В. Голдман и Д. Фильцера вышла в 2021 г. и была оперативно (и качественно) переведена на русский язык. Ее авторы – два авторитетных ученых из Великобритании и США, из-под их пера вышло около десятка полноценных монографий, посвященных истории СССР в 1920-50-е гг.
Рассматриваемая работа состоит из введения/заключения и 10 глав. Голдман и Фильцер провели серьезную исследовательскую работу, использовали в своем труде архивные данные, воспоминания участников тех событий, научные работы. Западные ученые сочетают многочисленные статистические данные с рассказами от первого лица, извлеченными из воспоминаний участников Великой Отечественной войны. Авторы приводят очень много разнообразной информации, из которой извлекают различные ценные и малоизвестные факты и целые темы. Написано не сухо\скучно академично, но вполне читабельно без ущерба для основательности.
Хронологически Голдман и Фильцер рассматривают отношения между государством и обществом от вторжения нацистов до освобождения страны, от начала эвакуации до восстановления. С одной стороны, они анализируют мероприятия советского государства по мобилизации экономики, эвакуации предприятий на восток, снабжения армии и населения продовольствием. С другой стороны, в книге изучается повседневный опыт простых советских граждан, их реакция на решения властей, стратегии выживания и проч.
Опираясь на архивные документы, авторы исследуют политику государства, но едва ли не в большей степени препятствия, на которые она наталкивалась, и ее последствия: хаос и панику на фронте, нехватку товарных вагонов для эвакуации, вспышки эпидемий в пути, голод в тылу, распространение черного рынка и других нелегальных видов товарообмена, хищения, коррупцию, случаи ухода с рабочего места, массовую реакцию на пропаганду, использование принудительного труда и кризис системы организации труда.
Большая часть материала посвящена промышленности и рабочим, но проблемы сельского хозяйства также затронуты: трудности, сопряженные с эвакуацией в сельской местности, реакция колхозов на трудовую мобилизацию, их участие в восстановлении страны и отношение к беглецам с трудового фронта.
Голдман и Фильцер указывают на высокую эффективность действий сталинского руководства (от Политбюро до местных советов и директоров тех или иных заводов) именно на внутреннем фронте, причем в первые полтора года боевых действий, когда поражение страны в войне казалось вполне реальным. При этом они неоднократно подчеркивают, что успешность всех этих мер была бы много меньше, если бы не действительно самоотверженный труд всех, кто был задействован тогда, всех, кто преодолевал поистине страшные лишения. Важно отметить, что, по их мнению, списать это только на меры принудительного характера было бы поверхностно. Интересно, что суровость трудового законодательства военного времени отчасти компенсировалась отсутствием у местной администрации необходимых ресурсов, а зачастую и желания применять эти законы по всей строгости (из 700 000 осужденных в 1941–42 гг. за трудовое дезертирство реально наказано было около 20%), поэтому рабочие нередко рассматривали возможное наказание как меньшее из зол.
Фактически, это первый полноценный западный труд, посвященный истории тотально войны за линией фронта в 1941–45 гг. Последняя работа на эту тему (John Barber and Mark Harrison The Soviet Home Front, 1941–1945) вышла в 1991 г. и не учитывает новые отечественные источники. Завершающие разделы (в частности, о пропаганде во время Великой Отечественной) мне читать было менее интересно (на эту тему у нас есть свои, и вполне добротные, работы), но для общей картины этот сюжет не менее значим. В целом, Голдман и Фильцером дана широкая картина разных сторон жизни советского общества в тылу, позволяющая во многом по-новому оценить этот период, за что авторам большое спасибо.
Отмечу, что авторы очень высоко оценивают роль СССР в разгроме Третьего рейха, равно как и масштаб и успешность эвакуации, легшей в основу экономической базы победы над нацистами.
Голдман и Фильцер пишут, что планы по эвакуации промышленных объектов составлялись с конца 1920-х гг. и постоянно совершенствовались, но оказались нерабочими, так что эвакуация пошла по другому сценарию. В начале войны удалось оперативно вывезти людей и отчасти технику из Латвии, и этот опыт оказался образцом для дальнейшей работы в этом направлении.
Хорошее типовое оформление. Есть четыре карты. Имеется список наркоматов, перечень городов (старые/новые названия). Есть список литературы и источников, именной/географический/понятийный указатель. В тексте представлено небольшое количество фото хорошего качества. Тираж 1000 экз.
Весьма и весьма рекомендую всем интересующимся историей Великой Отечественной как непредвзятый и хорошо документированный труд, показывающий историю этого периода со новой стороны.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Александр Александрович Половцев (1832–1909), чьи дневники я рассматриваю в этой рецензии, был родом из дворянской семьи, отец – чиновник средней руки. Получил хорошее образование. В 1851 г., после окончания Императорского училища правоведения, поступил на службу в Сенат. Сделал неплохую карьеру, с 1873 г. сам стал сенатором. Об этой службе и идет в основном речь в его дневнике. Женился на внебрачной дочери в. к. Михаила Павловича, очень богатой женщине. В отличие от абсолютного большинства тогдашних чиновников, Половцев был материально независимым человеком, что отражалось на его поведении, прямом и уверенном в себе. Современники писали о нем, как умном и наблюдательном, честном и трудолюбивом человеке. Правда, Половцев редко кому давал положительную характеристику, почти во всех находил что-то дурное. Слова при этом он подбирал особо едкие, а то и нецензурные...
Серьезно занимался астрономией, был одним из основателей, позже – председателем Русского исторического общества. В 1883–92 гг. – государственный секретарь (управлял Государственной канцелярией при Государственном совете), имел прямой доступ к императору, которого хорошо знал еще наследником. В отставку ушел добровольно, активно работал в Госсовете. Был сторонником конституционной монархии английского образца, но с Александром III вполне уживался.
Очень критично оценивает правление Николая I, с конца 1860-х гг. осуждает за непостоянство и плохую кадровую политику Александра II. Много рассказывает о взяточниках, причем самого высокого полета, и о том, как им всё сходило с рук. Не менее ценен и содержателен взгляд Половцева на последние годы правления Александра II, осуждавшего императора как правителя, так и человека (роман с кн. Долгоруковой). Слабость власти, злоупотребления мелких и высокопоставленных чиновников, воровство всех и вся. Столь же значимо описание Половцевым сложного переходного периода, пришедшегося на конец правления Александра II и начало царствования Александра III, первые годы пребывания у власти которого казались мемуаристу потерянными.
Каждый год Половцев ездил летом отдыхать за границу, о чем подробно рассказывал в дневнике – это читать не так интересно.
Есть предположение, что данный дневник создавался для потомков, с расчетом на публикацию. О себе и своей семье Половцева почти ничего не пишет, его записи – это описание трудов и дней государственного деятеля. Подробно фиксирует разговоры с различными людьми, конспектирует заседания разнообразных совещаний и комиссий. Это, а также и другие сведения, представленные Половцевым, точны и нередко уникальны. Даже цитируя слухи, он указывает, что, от кого и когда слышал.
Первый том включает дневники 1859–77 гг., от пяти до 85 стр. на год. Второй том – дневники 1878–82 гг., объемом от 35 до 210 стр. (последнее – это дневник 1881 г.). Основная часть – почти 400 стр. из 490 – это записи 1880–81 гг. В первом томе примечания занимают 100 с лишним страниц, во втором – 80 стр. Второй том содержит также биографический комментарий и именной указатель. В первом томе даны две вводных статьи об авторе и его дневнике от трех составителей (на 20 стр.).
Фрагменты дневника печатались в журнале «Красный архив» в 1923–33 гг., причем с ошибками. В 1966 и 2014 гг. вышли дневники более позднего периода (1888–1909 гг.).
Данное издание - очень ценный и авторитетный источник, используемый всеми исследователями этого периода. Но до начала 21 в. материалы о дневниках Половцева ограничивались лишь отдельными статьями. Одна из составительниц – О. Ю. Голечкова – защитила в 2013 г. кандидатскую диссертацию по Половцеву, а в 2015 г. на основе ее вышла монография о нем. Двое других ее коллег также выпустили свои статьи о Половцеве и его работе.
Стильное оформление. Иллюстраций нет. Тираж не указан. Чуть расширенный формат. Тома толстые и тяжелые, читать их не вполне удобно.
Уверенно рекомендую этот увесистый двухтомник всем интересующимся историей нашей страны в 1860-80-е гг.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Шарлотта и Питер Фиелл давно уже работают над книгами, посвященными истории дизайна. Данное издание вышло в 2003 г. в несколько другом формате и было переиздано в 2005.
С 1930-х гг. для скандинавского дизайна характерен гуманистический подход к идеям модернизма, основанный на функциональности и тщательно продуманном упрощении форм и концепций. Традиционно, скандинавские дизайнеры старались сделать нашу жизнь лучше, создавая простые, но качественные товары – товары для всех, а не избранных. Идея улучшения повседневной жизни для дизайнера означала работу над продукцией домашнего назначения – от мебели и постельного белья до столовой посуды и керамических изделий. Их поиск идеальных форм привёл к разнообразию, свойственному природе –лёд, извивы берега озера, кора дерева. Страсть к поиску окончательной формы для скандинавских дизайнеров часто приводила к тому, что они продолжали работу над тем или иным изделием на протяжении многих лет, не удовлетворяясь полученным результатом. Отсюда – удивительное долголетие некоторых скандинавских товаров, на протяжении десятилетий противостоящих новомодным новинкам за счёт продуманного дизайна и качественного исполнения. "Золотой век" скандинавского дизайна (1930-70-е гг.) дал модель развития дизайнерской мысли, использованной – с большим или меньшим успехом - практически во всём мире. Ключевыми понятиями этой модели стали износостойкость, надёжность, доступность, практичность и самодостаточность.
Последние 20-30 лет добавили к этой концепции лишь использование новых материалов (или более активное использование ранее слишком дорогих материалов). Именно скандинавским дизайнерам мы обязаны пониманию того, что хорошая вещь должна быть красивой, но не обязательно дорогой. К нашему счастью, это понимание воплощалось и воплощается в жизнь многих и многих, а не только немногих богатых. Можно сказать, что демократические принципы скандинавского общества находят своё выражение не только в политических и социальных институтах, но и в товарах массового пользования.
Для лучшего понимания этого феномена надо отметить, что дизайнеры и предприниматели Скандинавии работают в тесном и длительном союзе друг с другом. При крупных промышленных предприятиях функционируют хорошо оборудованные студии, где дизайнеры работают над созданием как экспериментальных, так и массовых товаров. Эти студии дают дизайнерам гораздо более точное понимание не только того, как будет выглядеть то или иное изделие (как действуют многие другие, работающие с трёхмерными компьютерными моделями дизайнеры), но и как оно будет смотреться в той или иной обстановке, как оно будет ощущаться в руке, как будет меняться под воздействием внешних факторов (диван, например, подвергается механическому смятию 25 тыс. раз, как если бы на него на протяжении многих лет садились и ложились реальные люди).
Это, так скажем, теория. Теперь непосредственно о данной книге. Она состоит из следующих разделов: общего очерка о скандинавском дизайне; отдельных очерков о дизайне в Швеции, Норвегии, Финляндии, Исландии, Дании (очень небольших); отдельных словарных статей о дизайнерах и организациях, внёсших заметный вклад в развитие скандинавского дизайна; ленты времени (1649-2000) – главные события в сфере дизайна.
Книга красочно и детально проиллюстрирована, хотя иллюстрации разнятся – от фотографии на разворот до картинок размером с карманный календарик. Качество – отличное, пример многим нашим издательствам и изданиям.
В качестве замечания можно назвать некоторую хаотичность в подборе статей, где идёт рассказ (в большей или меньшей последовательности и логичности) то о кресле, то о вазе, то о диванной подушке, то о наборе кухонной посуды. При этом основной акцент делается именно на мебели.
Признаюсь честно, почувствовать разницу между стилем, характерным для той или иной страны, мне не удалось. Вряд ли это принципиально. Как источник вдохновения для дизайнеров интерьеров, изготовителей мебели и иных изделий для дома – эта книга незаменима.
Скрыть