Сергей Павлович Куличкин (1949-), полковник в отставке, публицист, автор нескольких работ по военной истории России начала 20 в. Как бывший военный, военные вопросы освещает со знанием дела. К сожалению, довольно часто при этом сбивается на публицистические рассуждения о современности.
Три войны (русско-японская, Первая мировая и Гражданская) генерала Юденича стали своего рода якорями, вокруг которых С.П. Куличкин выстраивает свой рассказ. На деле — это полноценная биография одного из самых успешных и высоко оцененных (как минимум на уровне наград: кавалер ордена Св. Георгия 2-ой степени – это, знаете ли, не шутка!) генералов, не знавших до Гражданской войны ни одного поражения. Кстати, автор ошибочно называет генерала Юденича последним кавалером 2-го класса (правильнее, степени) ордена Св. Георгия в истории нашей страны — последним его получил Фердинанд Фош за Верденскую операцию.
Николай Николаевич Юденич прошел вполне традиционный путь царского кадрового военного. Родом из белорусских потомственных дворян, отец – штатский генерал. Окончил Александровское военное училище, потом Академию Генштаба. Служил в Польше, в Туркестане, был штабистом, строевым офицером, комполка, комкором, командармом, комфронта. До неудачной кампании 19 г. числился среди военачальников, умеющих не только всё просчитать, но и рискнуть, и не просто рискнуть, а вопреки отчетливо выраженной воле начальства. Эти качества генерал Юденич проявил, а С.П. Куличкин отлично проиллюстрировал в главе о военных действиях на Турецком фронте.
Вообще этот как бы второстепенный фронт Первой мировой был одним из немногих, где русскому оружию сопутствовала удача. Не случайно и распад армии в 17 г. произошел там позже всех остальных.
Интересно было прочитать о малоизвестных эпизодах биографии генерала Юденича: командиром небольшого отряда в Туркестане и комбригом в русско-японской войне, показавших и личную храбрость генерала, ходившего в штыковую атаку, и умение продумать действия всех вверенных ему подразделений. Наконец, завершающая — во всех отношениях — история почти взятия Петрограда в конце 19 г.
Отмечу хороший стиль изложения, толковое и доступное освещение материала без сбивания ни в академизм, ни в журналистику. Автор при этом не состредотачивается исключительно на биографии своего героя, давая биографические справки о всех людях, с кем служил и воевал Юденич, так что получилась настоящая панораму военной элиты России предреволюционного времени.
Есть вклейка с ч/б фото разного качества. Нет фото родителей Юденича, его жены, его самого в молодости (неужели не сохранилось?).
В конце книги приводится список литературы (в основном русскоязычных)и источников (преимущественно открытых), но ни одной отсылки к использованным материалам в тексте нет. Гораздо хуже то, что НЕТ НИ ОДНОЙ КАРТЫ!
На мой взгляд, стилистически текст не очень хорошо отредактирован. Помимо этого, у автора явная проблема со знаками препинания. Жаль, что по авторскому тексту не прошелся вдумчивый редактор, выверивший бы все эти недостатки.
Рекомендую эту интересную и обстоятельную книгу всем интересующимся историей нашей страны как современную биографию замечательного русского военачальника Н.Н. Юденича.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Для протокола — это издание воспоминаний Павлы Леонтьевны Вульф (1878–1961), известной в свое время, но сейчас подзабытой русской советской актрисы, полностью повторяет единственное (посмертное) издание ее мемуаров 1962 г. И с точки зрения оформления, и содержания этот репринт выглядит почти идентично: твердый переплет, газетная бумага, вклейка с фото, очень небольшое количество комментариев А. Щеголова, внука П. Вульф, два введения вообще ни о чем (даже годы жизни П.Л. Вульф не приведены!), полное отсутствие опечаток.
Содержательно — это вполне советская книга, с тем, что можно было написать в то время, и без того, что напечатать (а значит, и написать) было нельзя. Вот пример такого подцензурного повествования: «Осенью 1917 г. я опять в Ростове-на-Дону. Театр работал с большими перебоями. Белые банды изнуряли город, нарушали нормальную жизнь. Когда входила Красная армия, театр просыпался от спячки: шли спектакли, а после спектаклей проводились собрания работников театра» (с.271).
Детству и юности посвящены первые 20 стр., остальные 300 стр. повествуют об учебе в театральной школе (очень посредственной и мало что давшей Вульф) и работе в театре. Будучи родом из дворянской семьи, карьеру актрисы выбрала не сразу. Увидев в одном из спектаклей Комиссаржевскую, поняла, что театр – это ее жизнь, и остановить ее уже никто не мог, хотя семья пыталась отговорить дочь от этого «пагубного», с точки зрения тогдашней морали, пути.
В Комиссаржевской, на которую Вульф была очень похожа, так что их даже путали, нашла покровителя и учителя, но известности ее не достигла. Играла с 1901 г., в основном в провинциальных театрах, о тяжелом существование в которых очень подробно и откровенно (в пределах дозволенного, конечно) рассказала — конвейр спектаклей (два-три новых спектакля в неделю, чтобы привлечь зрителей не качеством и богатством постановки, а новизной), штампы в игре актеров и проч. Попытки играть в столицах были неудачны. Но южные города России знали ее хорошо и ценили.
Революцию встретила, по ее словам, нормально, но скитаться из театра в театр не перестала. В 1920-х годах Вульф была ведущей актрисой Симферопольского театра. Именно здесь она начала заниматься преподавательской деятельностью в театральной школе, продолжив совмещать обучение актеров с игрой на сцене, в том числе в новых советских постановках. Правда, советскому театру П.Л. Вульф посвятила лишь последние 60 стр., хотя на них пришлись 20 лет, т.е. большая часть ее театральной карьеры…
Вследствие тяжелой болезни была вынуждена в 1938 г. оставить сцену. На этой дате и заканчивает свои воспоминания, хотя после этого были 20 с лишним лет жизни.
О чем эта книга? Эта последовательный рассказ о спектаклях и ролях, коллегах —антрепренерах, режиссерах и актерах. Но кто сейчас знает эти имена?
Да и о самой Павле Леонтьевне как актрисе мы можем судить в основном с чужих слов, записей спектаклей с ее участием практически не сохранилось. Но вот мастерство педагога чувствуется – она дает отличный разбор различных ролей (Лариса/Комиссаржевкая в «Бесприданнице» Островского, роли В. Качалова и др.). Это вообще преимущественно театральные воспоминания, эпоха в них даже не канва, а бледный фон.
Наконец, прорекламированная издательством Ф. Раневская в книге есть, но ровно на одну стр. (см. фото стр. 272-73).
В целом могу рекомендовать эту книгу, наверное, лишь историкам театра, да отдельным увлеченным читателям, остальным, думается, будет скучновато…

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Помню, как меня поразили точные и пронзительные строчки из песни Д. Сухарева «Вспомните, ребята» 1977 г., посвященной тем, кто ушел в 41 г. на фронт (и в массе своей не вернулся): «Скоро, кроме нас, уже не будет никого, Кто вместе с ними слышал первую тревогу». «Кроме нас» - это о детях, родившихся в 1930-ее гг. Тех, чье детство и отрочество пришлось на Великую Отечественную. Их, родившихся в 1933-37, тоже остается все меньше...
Волне воспоминаний ветеранов Великой Отечественной, постепенно сходящей на спад по вполне понятной, хоть и грустной причине, на смену идет их младшее поколение, кого война задела по касательной, но этого не менее страшно и больно, нередко лишив их всего – нормального детства, родителей, здоровья...
В 2006 г. вышла книга «Курс о войне. Воспоминания шестилеток. Химический факультет МГУ им. Ломоносова». Она и стала образцом для рассматриваемого издания, подготовленного их коллегами с биофака к 65-тилетию Победы.
На мой взгляд, это одна из лучших книг воспоминаний о войне, вышедших за последние годы, а ведь было их весьма и весьма немало.
Причин тому много – детская память избирательна и может лучше сохранить какие-то яркие образы, авторы этой конкретной книги в массе своей не просто люди, получившее высшее образование в ведущем на тот момент университете страны, но и выбравшие научную работу. Они не только многое помнят, но и могут об этом ясно и увлекательно рассказать.
Объем этих 55 очерков разный от одной страницы до 17. Кто-то помнит всё сам, кто-то повторяет рассказы взрослых, но всё очень интересно и познавательно. Это была другая война – у кого-то в эвакуации, у кого-то на фронте. Многие были ранены, не один умирал от разных болезней, но жив остался чудом – лишь заботой врачей и близких.
Вот несколько примеров, на мой выбор. «Помню как вели пленных немцев. Было хмурое утро, на тротуарах стояли прохожие, в том числе и я с мамой. Немцы шли по мостовой. И вдруг в тишине раздался мой крайне изумленный голос: «Мама, так это же люди!» По радио я часто слышала о зверствах фашистских оккупантов. Не помню, как я их представляла, но явно не в человеческом облике» (с.45).
Вот рассказ дочери пограничника. Ночью 22 июня «отец вбежал в дом, разбудил маму, а нас всех троих связал в большой платок. Мне было два года, двойняшкам Алле и Славе – по пять месяцев. Мама накинула на голое тело платье, схватила сумку с документами, и все выбежали из дому, даже не прикрыв дверь. Отец успел сунуть нас в один из последних грузовиков». Его они больше никогда не видели – пропал без вести.
На рассвете колонну разбомбили. Мама «положила на одну руку Славу, на другую Аллу, мне пришлось топать ножками, босиком, держась за мамин подол. Горячее солнце сжигало кожу, потому что из одежды на нас были только трусики». «В одном из сел, куда мы забрели, стоял нетронутый клуб со всей его наглядной агитацией и соответствующими лозунгами на кумаче. Нам открыли клуб, принесли еду и швейную машинку. Женщины сорвали кумачовые полотнища, раскроили и сшили нам рубашонки, буквами внутрь. Всё бы ничего, но масляная краска, которой эти буквы были написаны, страшно жгла и царапала обгоревшую на солнце кожу» (с.157-58). А вот и финал: «В селе, куда мы так стремились, хозяйничали фашисты. Первым, что мы увидели, было объявление, прямо на калитке бабушкиной хаты, о том, что семьи офицеров расстреливаются без суда. И бабушка наотрез отказалась нас принять! Ни дедушка, ни тетя ничего не могли сделать» (с.160).
А вот уже дальнее эхо войны. Рассказывает доктор биологических наук: "С войны я помню несколько часто употреблявшихся немцами слов: матка, яйки, хенхе хох, аусвайс, цурюк, пук-пук... Я так и не выучила немецкий. Как-то, уже в недавние годы, на совещании в Швейцарии, немецкий палеонтолог Шульце спросил, знаю ли я немецкий, и я, недолго думая, продемонстровала ему эти свои знания. Возникла неловкая пауза. Больше вопросов не было" (с. 264).
Вот за этих-то женщин и детей и сражались воины на фронте, вот они-то и держали свой – трудовой – фронт. Сколько в этих воспоминаниях рассказов о том, как дошкольники брали на себя совершенно взрослые обязанности – колоть, пилить, таскать дрова и воду, топить печи, ухаживать за младшими братьями и сестрами, стоять в многочасовых очередях за продуктами.
На игры все же время оставалось, хотя игрушек почти не было. Сохранялась школа, о которой у почти всех остались хорошие воспоминания, очень многие пишут, как им повезло с учителями.
Очень любопытно читать об общении с немцами - многие дети побывали в оккупации и видели совсем разное отношение со стороны оккупантов.
Отмечу отличное оформление: твердый переплет, плотная офсетная бумага, три вклейки с фотографиями, вообще нет опечаток.
Очень рекомендую эту замечательную книгу, вышедшую тиражом всего 500 экз. – настоящее духоукрепляющее и духоутверждающее чтение о Великой Отечественной войне и людях, вынесших ее в буквальном смысле на своих плечах. Уточню только, что на мой взгляд, название «Дети и 41-й год» не совсем точно – воспоминания некоторых начинаются за несколько лет до войны и заканчиваются после войны, и никто только 41-м годом не ограничивается.

Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Автор этих замечательных воспоминаний, Владимир Зиновьевич Санников (1931-) – д.ф.н., старший научный сотрудник Лаборатории компьютерной лингвистики Института проблем передачи проблем информации РАН, автор нескольких фундаментальных исследований по русскому языковедению и фольклору.
Как пишут про него коллеги, «чеховский интеллигент с тихим голосом, в трудных жизненных обстоятельствах он неизменно демонстрирует железный характер, и никогда не идет ни на какие компромиссы со своей совестью».
В самом начале 21 в. он изложил на бумаге многие из тех устных рассказов о своем детстве, которыми заслушивались его дети. Получилось чудесное повествование, которое рекомендую всем, кому интересна история нашей страны в 1930-50-е гг., да и просто как отлично написанные воспоминания.
В.З. Санников родом из крестьян Пермской губернии. Его дед, старовер, бежал от раскулачивания в Воткинск, где потом осела вся его семья. Поэтому детство и юность Володи прошли в пусть небольшом, но городе, однако среди вчерашних крестьян, чьи повадки, говор и привычки его память превосходно сохранила, а он смог передать их нам на страницах своей книги.
Данное издание состоит из двух неравных частей – неравных как по объему, так (честно говоря) и по интересу. Первые 180 стр. – это картинки детства, прелестные и ужасные, потому что было всё – игры, рыбная ловля, поиски кладов, сенокос, праздники, смерть отца, голод, болезни и тяжелый труд – а также много книг, любовь к которым возникла в раннем детстве и прошла через всю жизнь. Вторая часть (объемом в 45 стр.) интересна как продолжение и посвящена поступлению на филфак Молотовского (Пермского) университета и учебе там. Любопытно, но того очарования, которое вызывают детские рассказы, уже нет.
«Записки простодушного» - это личная энциклопедия довоенного, военного и послевоенного детства в маленьком провинциальном поволжском городке – представленная глазами ребенка, но сохраненная ушами и устами взрослого. Автор еще ребенком уловил и запомнил разнообразные местные диалекты, которые он прекрасно передал в своей книге. От взрослого пришло немного стариковского брюзжания, не очень портящего общей картины.
Вот одна частушка времен Великой Отечественной:
- Лейтенант, лейтенант, лаковы сапожки,
Не тебя ли, лейтенант, обосрали кошки?
Издание хорошо и качественно оформлено – твердый переплет, офсетная бумага. На форзацах есть несколько ч/б фото.
Очень советую это, выпущенное в 2003 г. тиражом 1500 экз. и все еще не разошедшееся издание, открывающее нам маленькое окошко в прошлое нашей страны и как на детской ладошке показывающее нам жизнь одного обычного мальчика. Нет больше ни того детства, ни того мальчика, ни той страны. Остался аромат и чудесные образы, которые уже никуда не уйдут от нас. Спасибо, Владимир Зиновьевич.

Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Не устану повторять – как хорошо, что в Лабиринте появились книги издательства НЛО. Одним из памятных изданий, прочитанных мною в их мемуарной серии, стали воспоминания С.Д. Урусова.
Князь Сергей Дмитриевич Урусов (1862 — 1937) был родом из «ярославских» Урусовых. В истории остался как общественный и политический деятель Российской империи конца XIX — начала XX в. и мемуарист.
Окончив МГУ, прошел типичный для либералов «из благородных» его времени путь: был предводителем дворянства, почётным мировым судьей, председателем Калужской губернской земской управы. Отметился и на государственной службе. С 1902 г. был тамбовским вице-губернатором. Летом 1903 г., после Кишинёвского погрома, был назначен губернатором Бессарабии по рекомендации министра внутренних дел В.К. Плеве именно как либерал. Через два года стал тверским губернатором, но вскоре подал в отставку в связи с назначением Д.Ф. Трепова товарищем министра внутренних дел с особыми полномочиями. Вот такие были раньше губернаторы…
В конце 1905 г. вошел в правительство С. Ю. Витте товарищем (заместителем) министра внутренних дел, но вышел в отставку, после того как его проект о местном самоуправлении был отвергнут министром внутренних дел П.Н. Дурново.
Был человеком очень культурным и деликатным, но при этом обладал железным характером и никогда не поступался своими убеждениями ради карьеры. Через несколько лет его соратник по Первой Думе и по заключению в тюрьме А. Ледницкий сравнит натуру Урусова с персиком, "имеющим под нежной мякотью большую твердую косточку".
В 1906 г. был избран депутатом Государственной Думы от Калужской губернии и активно участвовал в работе вплоть до её роспуска. Входил в аграрную комиссию думы.
Как депутат, подписавший т.н. Выборгское воззвание, был приговорён к тюремному заключению, которое отбыл в 1908 г. в Таганской тюрьме.
Вернулся к занятиям сельским хозяйством и стал писать воспоминания. Изданный в 1907 г. первый том «Записок губернатора» получил широкую известность, но вызвал недовольство властей. Автор опять оказался в тюрьме (сроком на 4 месяца).
Во время Первой мировой войны работал в земстве. С 1 марта по июнь 1917 г. — товарищ министра внутренних дел Временного правительства.
После Октябрьской революции несколько раз арестовывался, но освобождался. В августе 19 г. был вновь арестован МЧК и отправлен в Бутырки. Характерна краткая запись-отчет, сделанная сотрудником МЧК по горячим следам собственноручно на половинке тетрадного листа в линейку, простым карандашом, неровным почерком (приведено в подлинной орфографии): «Доклад мною. Комисаром С. Баулихиным Была осмотрина квартира г. Урусова забрана вся переписка кроме ничего в квартире небрато 1 шкаф скнигами опечатан».
Что же касается отношения к советской власти, то на допросе 3 сентября 1919 г. Урусов одобрительно отозвался о ее внешней политике. Чекист, протоколировавший допрос, мысль арестованного зафиксировал следующим незамысловатым образом: «Моя мнение о внешней политике Советской Правительства что она правилна. Каждая правительства должна защищать от иноземных посягательствах всю государство».
До конца жизни – на службе в различных советских учреждениях, кооперации, Союзе писателей. Но пенсию не дали как бывшему князю. УМЕР СВОЕЙ СМЕРТЬЮ.
На протяжении многих лет пытался оставить записки о своей жизни, но многое пропало во время обысков и переездов. В конце 1920 – начале 1930-х гг. он завершил последний вариант воспоминаний, который хранился в семье дочери, передавший впоследствии весь архив отца в Российскую государственную библиотеку. Оттуда его извлекла к.и.н. Н.Б. Хайлова и очень профессионально подготовила для данного издания: снабдила вступительной статьей (объемом в 30 стр.) и обстоятельно прокомментировала (почти 100 стр. примечаний). 600 стр. занимают сами воспоминания, разбитые на две части – «Записки» на 280 стр. и «Три года на государственной службе» на 315 стр., 45 стр. – разные мемуарные очерки Урусова.
Автор прекрасным слогом рассказывает интереснейшие вещи о своей необычной жизни. Многое из этого – как записи об Атлантиде, повествование о мире давно ушедшем и забытом.
Князь Урусов неоднократно встречался с Николаем II, Витте, Плеве и другими государственными и общественными деятелями, о которых он ставил любопытнейшие заметки. Скажем, Урусов цитирует знаменательные слова Николая II, произнесенные во время аудиенции вскоре после издания Манифеста 17 октября 1905 г. Принимая С.Д. Урусова , Николай сказал: "Да, при теперешних обстоятельствах надо всем соединиться и думать о России. Вот, например, монархия! Вам она не нужна; мне она не нужна; но пока она нужна народу, мы обязаны ее поддерживать" (с.597). Очень откровенен, в том числе о себе - напр., признается, что женился девственником.
Отмечу традиционно качественное оформление: твердый переплет, офсетная бумага, две вклейки с фото из домашнего архива, почти нет опечаток.
Всячески рекомендую это отличное издание всем интересующимся историей нашей страны в один из самых ее любопытных и трагичных периодов времени.

Как много писателей, как мало читателей… Скрыть