Виктор Викторович Будаков (1940-) – литератор с многолетним стажем. Печататься начал еще в конце 1950-х гг. Его перу принадлежат сборники стихов и поэм, рассказы и художественные повести, литературоведческие очерки.
Жизнью А.Е. Снесарева он, по его словам, интересовался давно, но оформилось это в виде книги лишь в 2011 г., когда Воронежский госуниверситет выпустил его работу «Честь имею. Геополитик Снесарев: на полях войны и мира». Рассматриваемое издание – это перепечатка с воронежского оригинала.
Андрей Евгеньевич Снесарев (ударение на первом, а не последнем слоге) (1865-1937) родился в семье священника, окончил матфак Московского университета и Московскую консерваторию. Еще в университете проявил себя как талантливый лингвист (за жизнь овладел в общей сложности 14 языками). В 1888 г. Снесарев делает резкий поворот, определивший весь его дальнейший жизненный путь – он связывает себя с армией. Много лет преподавал, окончил Академию Генштаба. Путешествовал по Индии, служил на Памире, написал несколько работ, посвященных Средней Азии, во многом заложив основы науки, получившей позже название геополитика. Несколько лет Снесарев служил в Генштабе, а в 1910 г., будучи полковником, уходит на боевую службу начальником штаба казачьей дивизии. В этой должности он и встречает войну. На фронте он провел последующие несколько лет, дослужившись до командира корпуса и генерал-лейтенанта. Воевал храбро, был награжден Георгиевским оружием, дважды кавалер Георгиевского креста. Начальником Снесарев был не самым традиционным – много времени проводил в войсках, лично обходил все окопы, встречался со всеми командирами, входил в заботы солдат и старался их решать.
После Октябрьского переворота Снесарев перешел (вполне убежденно) на службу к большевикам, столкнувшись на Царицынском фронте со Сталиным. Тогда последний добился смещения и ареста Снесарева, а спустя много лет спас от расстрела, но не лагеря (в ссылке был вместе с А.Ф. Лосевым).
В 1920-е гг. Снесарев сначала возглавлял Академию Генштаба, а потом стал начальником восточного отделения Военной академии РККА. Один из первых Героев Труда СССР (1928). Умер Снесарев в Москве, забытый и преданный забвению.
А.Е. Снесарев много преподавал и писал, большая часть его трудов не была востребована современниками и до сих полностью не издана, хотя его творчество активно изучается еще с 1970-х гг. Министерство обороны даже поставило ему в 1973 г. памятник.
Обо всем этом и многом другом можно прочитать в исследовании В.В. Будакова, ставшего одной из первых полноценных биографий видного российского геополитика.
Книга встретила много положительных откликов, однако на меня она не произвела ожидаемого впечатления.
Автор – прозаик и публицист, мастер слова, и всё это очень заметно в его работе. Книга переполнена риторическими рассуждениями на вечные темы (о судьбе России) и особенно на злободневные, читать которые тяжело (отмечу как недостаток мелкий шрифт). Вот несколько примеров. Автор пишет, как весной 1917 г. Снесарев вступил в командование 159-й дивизией: «Набирать своих, лучших, и обесценивать другие части не годится: не администрация же американских президентов, а фронт» (с.315).
На с.337, говоря о пребывании Снесарева в Царицыне, В.В. Будаков пишет, цитируя его приказ касательно одного бронепоезда: «И трудно сказать, куда прогромыхал и как далеко ушел тот бронепоезд, - может быть, предвестник грозного красного гула, вполне вероятно, и поныне гулко и тяжело катящийся на красных колесах». Примеры такого рода можно множить и множить.
Периодически автора увлекает пафос. Вот один пример: «В 1911 г. сокрушительный ветер пронесся над Новочеркасском как недобрый вестник скорой казачьей катастрофы. Или всерусской? Или всемирной» (с.27). А почему это ветер не был предвестником терактов 11 сентября 2001 г.? Или гибели АПЛ «Курск»?
Автор постоянно отвлекается от своего рассказа, делая экскурсы то в прошлое, то в будущее. Так, рассказ о жизни Снесарева в 1905-06 гг. вдруг перебивается отступлением на полторы страницы о посещении М.Горьким Соловков в 1929 г. Такое впечатление, что В.В. Будаков постоянно сводит в своей книге счеты с настоящим через прошлое, находя в нем нужные ему примеры и прогнозы. Это, конечно, всё что угодно, но не исторический подход.
Если бы эти словеса убрать, книга сократилась бы страниц на 100, и точно выиграла.
А пока приходится выбирать из этого словесного потока конкретные факты о самом Снесареве.
Выбирать вроде бы есть из чего. Автор активно использовал архивные материалы, часто и пространно цитируя тексты Снесарева. Правда, ни одной отсылки к конкретному источнику он не делает (возможно, это сознательный выбор автора). В приложении имеется библиография, где ссылок на архивы также нет.
При этом некоторые, весьма и весьма интересные эпизоды жизни Снесарева автор пропускает. Скажем, об аресте, следствии и суде на Снесаревым и другими его подельниками в 1930 г. (дело «Весна») практически ничего не говорится
Да и вообще, от мастера слова ждешь большей точности в формулировках. Скажем, даже название «Генерал Снесарев на полях.. мира» мне непонятно. Что такое «поля мира»? Поля войны я знаю, полей мира нет. Ну, ладно, это стилистика, дело спорное. Есть и конкретные замечания. На с. 144 автор пишет: «плавящий каток войны». Вот это я себе точно представить не могу: каток не создает расплавленную массу, он ее особым образом уплотняет.
Иногда В.В. Будаков удивляет незнакомством с историческими реалиями. На с.419 он задает риторический вопрос – чего это устав созданного в 1920-е гг. «Общества друзей Российского исторического музея» утверждает НКВД? Да потому что это входило в его функционал, точно так же, как это было компетенцией МВД в царской России, и удивляться нечему.
В общем, издательство Вече выпустило книгу, чьи недостатки, на мой пристрастный взгляд, явно перевешивают ее достоинства. Рекомендовать ее могу с большой осторожностью, скорее, за неимением лучшего.

Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Знаете ли, кто такой Рюрик Ивнев? Нет? Ну и пусть это не терзает Ваше сердце. Я знал – и жизнь моя не стала богаче. Однако я решил прочитать дневник Ивнева, думая, что за такую долгую жизнь человек в столь обстоятельном дневнике (без малого 900 стр.!) не мог не отразить виденное и слышанное.
Ан нет. Такая долгая жизнь, такое время, такие люди (Блок, Мандельштам, Мережковский, Есенин, Пастернак – это только первый ряд), а если судить по дневникам, пустота.
А ведь было о чем написать. Вырос в дворянской, но с революционным оттенком семье (тетка была эсеркой-террористкой). Писать и печататься стал с отрочества, причем как в откровенно эстетских изданиях, так и в большевистской «Звезде». Вплоть до конца жизни искренне верил в коммунизм как будущее человечества.
Увлеченность левыми идеями привела в 1917 г. к сотрудничеству с большевиками – Р.Ивнев стал секретарем Луначарского, печатается в «Известиях ВЦИК», ездит с большевицкой агитацией по РСФСР и другим республикам.
С 1921 г. уходит исключительно в писательство. Сходится с имажинистами, выпускает сборники стихов и воспоминаний под интригующими названиями «Солнце во гробе» и «Четыре выстрела в четырёх друзей». Ездит по стране как корреспондент от «Огонька» и «Известий». Выходят его автобиографические книги.
Постепенно наступает забвение. Он продолжает писать стихи (и их печатают). Ивнев – тонкий и наблюдательный лирик. Пишет их до самой смерти (скончался в 90 лет). Но все больше и больше превращается в мемуариста (прежде всего рассказывающего о Есенине) и переводчика. Его главный труд – перевод (с подстрочника) «Семи красавиц» Низами.
Со временем Рюрик Ивнев и вошел в историю русской литературы 20 в. как автор нескольких сборников стихов и прозаических произведений, мемуарист и переводчик восточных поэтов. В общем, место не самое заметное, но свое и навсегда.
Можно сказать, что в дневнике, который он вел и хранил почти всю свою жизнь, ничего это нет. А что в нем есть? Очень много личных, мелких рассуждений. Психологических деталей – своих и чужих. Подробных записей снов (своих). Набросков сюжетов для рассказов (наверное, ненаписанных).
До февраля 1917 г. внешним событиям уделялось очень мало места. Да и 17 г. не затмил его внутренних проблем. В записях 1930-х гг. ничего о социальном переломе, происходившем в стране, за 1941-50 гг. вообще никаких записей нет.
Дневники как-то вообще не отражают жизнь Ивнева. Что-то мелькает в них – и не поймешь, важно или случайное. Много проходного, немало очень точных и интересных наблюдений.
К сожалению, содержание, вышедшее из под пера Ивнева, т.е. данность, не улучшило и оформление, т.е. то, что зависит от издательства. Огромное количество опечаток. Ни одной фотографии, кроме как на парочки на суперобложке. Отмечу как безусловно положительный момент очень качественные примечания А.П. Дмитриева.
В общем, даже тем, кто интересуется Серебряным веком, это издание рекомендовать не буду. Наверное, оно пригодится литературоведам, но сколько их?

Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Записки дворян – вещь в нашей литературе не редкая. В конце концов, грамотность и досуг успешно стимулируют к литературному творчеству.
Записки же дворян не служащих, а помещиков, да еще помещиков практикующих, т.е. живущих в деревне и самостоятельно управляющих своим хозяйством, вещь гораздо менее распространенная. Да еще управляющих ими вполне успешно, а не как Раневская из «Вишневого сада»...
Автор данных воспоминаний - Виктор Антонович Шомпулев – был родом по отцу из венгерских офицеров, перешедших на русскую службу в середине 18 в., т.е. не очень видных дворян, а вот по матери имел предков очень знатных, ведущих свой род еще с Александра Невского.
Появившись на свет в 1830 г., Виктор Антонович еще младенцем потерял отца, жандармского офицера, умершего от эпидемии холеры. Вырастили его русские «мамки» и французский гувернер. Мать была женщиной вполне состоятельной, но сына отдала обучаться за казенный счет в Александровский корпус для малолетних сирот в Царском селе, фактически лишив его еще и матери. Из-за плохого здоровья корпус он не кончил, и вернулся в Саратов, где начал службу в канцелярии губернатора, однако это было не тем, чего требовал дворянский долг, и в 1849 г. Шомпулев уехал на Кавказ юнкером в один из егерских полков. Несколько лет прослужив там, был неоднократно в экспедициях против горцев, воевал храбро – был произведен в офицеры, получил «солдатского Георгия», которым очень гордился, тяжело ранен, и вынужден выйти в отставку подпоручиком.
Получив от матери в наследство имение Приют, стал им активно заниматься. Женившись, получил в приданое земли около тысячи душ крестьян.
В 1856 г. Шомпулев начал карьеру общественного деятеля – сначала замом уездного предводителя, а потом и полноценным главой местных дворян. Несколько десятидетий в 1850-70-е гг. он был в самом центре преобразований, коснувшихся жизни русской деревни.
Будучи человеком независимым и властным, приобрел много сторонников и врагов. В конце 19 в. почти на десять лет стал земским начальником. Шомпулев был человеком требовательным, с крестьянами не церемонился. В общем, обычный такой представитель своего сословия, верная опора самодержавия, которых потом изводили под корень и как класс, и как память. Последние годы жил настоящим барином, в свое удовольствие. Именно в это время стал писать, сначала воспоминания, потом художественные произведения, которые она называл «былями из прошлого». Собственно мемуарные очерки Шомпулева впервые были опубликованы в «Русской старине» в 1897-98 гг., потом еще и еще в начале 20 в.
Сведенные воедино записки Шомпулева проивзодят неравноценное впечатление – отсутствие целостности, разный объем и литературные достоинства делают их не вполне завершенной работой, над которой автор продолжал работать до самой смерти. Лучше всего читаются те материалы, где Шомпулев рассказывает о том, чему свидетелем был сам, а не пересказывает с чужих слов. Современникам эти записки понравились, но со временем оказались забыты, как и многое другое из ушедшей эпохи.
Издание состоит из двух частей – собственно, «Записки старого помещика» на 200 стр., и полухудожественных "былей" на 60 стр. Книга полноценно оформлена – введение от составителя А.В. Кумакова на 15 стр., примечания Кумакова и Плешакова на 60 стр. (которые сумели раскрыть всех скрытых инициалами персонажей воспоминаний Шомпулева), список сокращений и именной указатель. Кроме того, есть вклейка с иллюстрациями.
Результат – взгляд на жизнь глазами провинциального «слуги царю», отца крестьянам. Человек образованный, много видевший – как среди местного дворянства, так и чиновничества, включая высшее, он о многом рассказал без экивоков.
Ценность этой интересной публикации в заполнении пустот – если о многом в прошлом России мы знаем из беллетристики (вспомним того же Чехова), то это оценка часто пристрастная и неполная, на уровне анекдота, где дворяне, особенно провинциальные, высмеиваются как некие ископаемые. Шомпулев в своих воспоминаниях дает нам возможность оценить внутренний мир этих самых «динозавров», их ценности и мотивацию поступков. Перефразируя Бродского, «взгляд, конечно, помещичий, но верный»…
Рекомендую всем интересующимся историей нашей страны во второй половине 19 в.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Кто такой Александр Трифонович Твардовский (1910-71), людям, родившимся до 1990-х гг., объяснять вообще не надо. Прежде всего это поэт – цикл про «Василия Теркина» первым приходил на ум, а кому-то и на память, вместе с другими стихами, особенно о войне. Редактор, выпускавший знаменитый в свое время журнал «Новый мир», ставший дважды причиной его отставки и убавивший немало лет его жизни. Но кроме этого Твардовский был еще и автором интереснейших дневников, которые он вел с 1927 г. и до самой смерти. Дочери Твардовского постепенно издают – в частности, в 2005 г. вышли военные дневники "Я в свою ходил атаку. Дневники. Письма 1941-1945".
Гораздо более интересны своей откровенностью и широтой дневники последних десятилетий жизни Твардовского. Это, конечно, так называемый «новомирский» дневник, охвативший период с 1961 по 1970 г., вещь, с которой я начал знакомство с этой стороной творчества Твардовского. Это было чтение! Мало того, что объем – 1300 стр. увеличенного формата, так еще и богатейшее содержание.
Под впечатлением от этого двухтомника я купил и рассматриваемое издание.
Впервые данные дневники были опубликованы в журнале «Знамя» в 1989 г. (№ 7–9). Интересно, что в свое время их подготовил сам Александр Трифонович, когда ушел из "Нового мира" в знак протеста и решил написать книгу воспоминаний о своем пребывании в журнале. Она должна была называться "16 лет в "Новом мире". Довести до конца он это дело не смог. Его завершили дочери, подготовившие дневники без изъятий и купюр, которые были в журнальном варианте.
Скажу честно, итоговым изданием был несколько разочарован. Я читал, что дневники Твардовского – это рабочие тетради писателя, своеобразный личный архив, который хранит черновики будущих стихотворений, личные записи и наброски в виде эссе. «Новомирские» дневники были все же в большей степени именно поденными записями, особой прозой. Эти записи "для себя" Твардовского рассказывают о потерях и обретениях, дружеских и родственных связях, раскрывают его чувства и убеждения. Там есть портреты современников, характеристики представителей власти и литературной среды, пейзажные зарисовки, много стихов (часть из них так и не дошла до печати), отражают в самых существенных чертах жизнь нашего общества тех лет.
Так вот, дневники 50-х гг. – это прежде всего рабочие тетради, основная масса записей которых связана с работой над стихами – набросками, черновиками, размышлениями и проч. Знаковые события 50-х гг. – смерть Сталина, 20 съезд – либо вообще не освещены (как последний), либо более чем поверхностно. Отставка (первая) с поста главреда «Нового мира» в 1954 г., новое назначение в 1958 г. упоминаются как нечто фоновое. Многое из этой информации, думаю, не вызовет интереса у обычного читателя.
Конечно, тут есть очень интересные страницы, описывающие отношения с людьми, окружавшими поэта, в частности, рассказывающие о дружбе Твардовского с Александром Фадеевым, но их не так много. Любопытны записи о встречах с Хрущевым и другими высокопоставленными чиновниками.
Ряд записей – это письма к жене и дочери во время многочисленных поездок Твардовского, своего рода конспект происходившего с ним. Есть большие пробелы – недели и даже месяцы, когда в дневники не заносилось ничего.
Пожалуй, здесь тот случай, когда интересен будет не весь документ, а только фрагменты из него; целиком же дневники будут любопытны преимущественно специалистам – литературоведам и др.
Содержание данного издания выглядит следующим образом: сами дневники занимают 330 стр., 5 стр. – введение, 75 стр. – обстоятельные комментарии дочерей Твардовского, Ольги и Валентины, делающие понятными те или иные записи. Помимо этого, имеется именной указатель, интересная подборка фото. В целом, отличное оформление – твердый переплет, офсетная бумага. Есть лишь одна опечатка: на с.488-89 в заметке о Ю.Г. Лаптеве неверно указан год его смерти – не 1972, а 1984.
Подводя итог, могу рекомендовать данное издание либо любителям творчества Твардовского, либо тем, кто узко занимается тем временем. Остальным будет, полагаю, скучновато. Да и дорого, увы.

Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

К очередной годовщине Победы издательство «Алгоритм» запустило серию «Моя война». Многие так сделали, но с одним отличием — «Алгоритм» в своей серии выпускает СТАРЫЕ книги о войне, т.е. переиздает, нередко под другим названием, работы, опубликованные десятилетия назад. С одной стороны, это неплохо, потому что выходят в свет книги, часто несправедливо забытые, с другой стороны, «Алгоритм» нигде не пишет об оригинальных изданиях, вводя читателя в заблуждение, будто это новинка. Как любая ложь, да еще и не очень ловкая (мне понадобилось несколько минут, чтобы прояснить ситуацию), это гадко, поскольку является спекуляцией на теме. Напишите честно — впервые с 1970 г. переиздается незаслуженно потерянная для отечественного читателя работа ветерана и очевидца, и проч. Ну уж, и не забудьте рассказать об авторе, поместите его фото, снабдите текст примечаниями и т.д. Но это требует ума, совести и немножко денег (возможно, даже и последних не потребуется). Похоже, у издательства «Алгоритм» с этим дефицит...
Рассматриваемая книга полностью подпадает под вышеописанную ситуацию. Впервые (и единожды) под названием «Записки военного врача» она вышла в 1970 г. в Лениздате. Это было полноценное издание, с краткой справкой об авторе (заслуженный врач РСФСР), с подборкой фото. К сожалению, рассказать подробнее о Ф.Ф. Грачеве я не могу, а вот его наследники, у которых «Алгоритм» купил права на издание, уверен, поделились бы такой информацией, и имя Ф.Ф. Грачева сохранилось бы для потомков. Жаль, что итогом стала своего рода халтура, а не добрый поступок.
Итак, что же мы имеем? Осенью 41 г. ленинградский врач Федор Федорович Грачев (на фото выглядит очень интеллигентно, но откуда он родом, сколько было лет на тот момент, как и то, что было с ним после войны — не знаю; в тексте упоминается, что до войны был судовым врачом) получил в Военно-санитарном управлении Ленинградского фронта направление в эвакогоспиталь, расположенный в здании истфака Ленинградского университета. Книга и посвящена одному году жизни этого госпиталя, с сентября 41 по сентябрь 42 г. Далее повествование продолжается до начала 43 г., но уже пунктиром, где конкретики мало, а публицистики много.
В целом это добротное описание первой, самой страшной блокадной зимы, изложенное настолько откровенно, насколько это можно было сделать в конце 1960-х гг. Здесь есть типичный набор советских штампов о Великой Отечественной: впереди — коммунисты, комиссар госпиталя – умный и душевный человек, все молодцы, в одном порыве работают на победу, имеются отдельные недостатки, но мы их преодолеем. Это интересная, но вполне советская книга о войне.
О самой блокаде говорится, но смазанно. Да, голодали, но от голода мало кто умер. Бомбежки и обстрелы города — неприятно, но упоминаются только раненые. Особых откровений вы здесь не найдете, но о блокаде мне читать не надоедает, винить автора в лакировке я не возьмусь, поэтому книгу моего земляка рекомендую, но очень советую в добавление к ней взять что-то еще, написанное не для печати и выпущенное тогда, когда издавать правду стало можно. Жаль, что Вы, Федор Федорович, до этого не дожили. Уверен, Вам было бы что нам рассказать.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть