Об авторе этого солидного труда, А. В. Ганине, я уже писал. Он последние 10 лет активно занимается изучением комсостава русской/советской армии в годы Первой мировой и Гражданской войн, выпустив несколько интересных и обстоятельных монографий на эту тему. Человек знающий. В своей новой работе он поднимает любопытную проблему – переход на сторону белых армий красных командармов в начале Гражданской войны.
В своем исследовании, как пишет А. В. Ганин во введении к этой книге, под изменой и предательством он понимает не измену Родине, а измену тому или иному политическому режиму, которому обязались служить герои его труда (в основном советскому режиму). Речь идет и о сознательной, добровольной подрывной работе в пользу врагов этого режима, и о добровольном переходе на сторону противника. В поле зрения автора попали представители наиболее высокопоставленной группы изменников – те, кто имел в послужном списке статус командующих армиями или выше, и располагал реальной вооруженной силой (а не просто бумажки перекладывал). Согласно подсчетам Ганина, из 120 командующих армиями и фронтами красных военспецов на сторону белых перешло восемь человек из числа кадровых офицеров и генералов, т. е. около 6% от общего состава. Немного, но каждый случай был заметным.
Автор активно использовал документальные данные, в том числе найденные им и впервые в этом издании опубликованные. Это важно, потому что в советское время писать об этих людях было нельзя, а в более позднее время данной темой историки занимались мало. Не обо всех этих командармах-перевертышах даже сегодня есть достоверная и полная информация, о некоторых архивные материалы до сих пор закрыты (те, кто был казнен и не реабилитирован).
Происхождения герои книги разного – из казаков, из дворян, из разночинцев. Званий все близких – подполковник, полковник, генерал-майор. Все сделали карьеру в годы мировой войны – кто боевую, кто штабную. Есть один активный эсер, остальные – никакие, т. е. были формально монархистами, а потом присягу царю благополучно забыли, хотя, наверное, хотели скорее возродить старый строй, чем что-то радикально менять. Не все они были и идейными антибольшевиками. Не все они, кстати, производят впечатление порядочных и честных людей – есть среди них откровенные приспособленцы. Но все они были сложными и незаурядными историческими личностями, не всегда последовательными, порой менявшими свои взгляды – да только ли они одни так себя вели тогда? Хотя немногие из описанных автором личностей относятся к первому ряду российских военачальников, но история их жизни любопытна и ценна.
Книга содержит не только биографии нескольких персонажей отечественной военной элиты, но и довольно подробный рассказ о боевых действиях на разных фронтах Гражданской войны в 18-19 гг. Автор указывает, что командармы-изменники не переломили ситуации на фронте и своим предательством добились в целом немногого. Катастрофой их переход к врагу, за исключением отдельных частных поражений для красных, не стал. Большевики смогли, при помощи множества не изменивших им бывших царских офицеров и генералов, создать мощную, эффективную и боеспособную регулярную армию, предопределившую победу красных в войне.
Сюжеты, рассматриваемые в этом томе, разного объема – больше всего о полковнике Ф. Махине (325 стр. с документами), меньше всего (30 стр.) – о генерал-майоре Б. Богословском.
Принцип изложения материала А. В. Ганиным таков. В начале он дает более или менее обстоятельную справку о каждом из своих героев, затем предлагает подборку документальных материалов, посвященных им. Как правило, это архивные данные. В том числе ранее не печатавшиеся воспоминания. Правда, не все включенные в этот том документы одинаково интересны.
Хорошее оформление. Три вклейки с ч/б иллюстрациями разного качества, но редкими. Мелкий шрифт. Есть список сокращений и именной указатель. Тираж 1500 экз.
Пожалуй, порекомендую этот обстоятельный труд с некоторой осторожностью – наверное, он будет прежде всего интересен тем, кто серьезно изучает историю Гражданской войны.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Флорентий Федорович Павленков (1839-1900) – фигура для нашей культуры особенная. Издатель, посвятивший себя выпуску прогрессивной литературы «для бедных» (т.е. дешевой), яростный сторонник свободы слова не на словах, а на деле, за что неоднократно подвергался преследованиям, основатель знаменитой серии «Жизнь замечательных людей». В свое время обруганный по касательной Лениным и поэтому в советское время не пропагандируемый.
Владимир Десятерик, автор многочисленных биографий для ЖЗЛ, в 2008 г. подготовил для «Молодой гвардии» жизнеописание знакового для этого издательства персонажа. Вышло, на мой вкус, не очень. Вкус, думается, работа не удовлетворила не только мой, раз тираж в 3000 экз. так и не разошелся.
Родом из служивых дворян, Павленков, чьи родители рано умерли, подростком был отдан в кадетский корпус. Преподаватели отмечали две основные черты кадета Павленкова: своенравность и замечательные способности. Поскольку обучение в корпусе было хорошим, последние смогли там раскрыться. Ему хорошо давались иностранные языки и точные науки, неудивительно, что по окончанию корпуса Павленков поступил в Михайловскую артиллерийскую академию (из прочих военных вузов она считалась «для умных»).
Во время учебы в академии будущий издатель стал печататься (научно-популярные статьи и стихи). Службу начал в Киевском арсенале, где, столкнувшись с казнокрадством, начал борьбу с ним. Был переведен в Брянск, где, фактически лишенный служебных дел, занялся переводом известного учебника по физике, который очень успешно издал вместе с товарищем. Продолжал писать разные научно-популярные статьи для газет и журналов. В 1866 г. начинает профессионально заниматься книгоиздательством (в отставку выходит через несколько лет). Первым его большим проектом (как бы сказали сегодня) и, одновременно, проверкой на прочность, становится собрание сочинений литературного критика Дм. Писарева (в сестру которого Павленков был влюблен, похоже, всю жизнь, но безответно). Практически сразу же Павленков столкнулся с цензурой и был вынужден бороться почти за каждый том. Он умело применял разные тактики, от поиска более сговорчивого цензора на периферии до открытого противостояния в суде (успешно). Как можно догадаться, власти Павленкова не любили. За открытие подписки на памятник Писареву Павленков был посажен в Петропавловскую крепость, а в 1869 г. без суда и следствия отправлен в бессрочную ссылку, вернувшись оттуда в итоге в 1877 г. При этом ему было запрещено было заниматься издательской деятельностью, хотя, как пишет автор, это довольно легко и без последствий удалось обойти.
В Вятке Павленков участвовал в роли защитника на нескольких процессах на стороне униженных и бедных, продолжал через друзей выпускать книги (переводил и печатал чужие труды, печатал свои), даже тайком уезжал в столицу.
Вернувшись в Питер, продолжил свое дело, выпуская просветительскую литературу по низкой цене. Не оставлял он, естественно, и левых знакомств, за что попал на несколько месяцев в тюрьму, а позже вновь был отправлен в ссылку, в Сибирь, но вскоре возвращен.
Д. Десятерик подробно рассказывает, кого и как выпускал Павленков (Глеб Успенский, Пушкин и др. писатели). Писателей гонорарами тот не обижал, платил исправно. Считался человеком редкой репутации. Выпускал сказки, научно-популярную литературу (отечественных и переводных авторов), марксистскую литературу, энциклопедии, серию ЖЗЛ, наконец (чему посвящена отдельная глава книги). Не гонясь за прибылью, он брал доступностью и большими тиражами, превратив свои книги в один из самых ходовых товаров на книжном рынке, когда брали не конкретные издания, а книги «от Павленкова». При этом постоянно имел проблемы с цензурой. Работал на износ, не имея других увлечений (и семьи), и доработался до чахотки, от которой и умер. Заработав под конец жизни изрядный капитал, отдал его на открытие 2000 сельских библиотек, которые незадолго до революции правительство ликвидировало.
Автор использовал в работе над темой множество документов (воспоминания, письма, публикации в СМИ), которые обильно цитирует, но ни одна из цитат не имеет сноски на источник. В конце книги имеется краткий список литературы. По всему тексту идут вставки курсивом (от 0,5 до 1,5 стр.) – то ли цитаты, то ли рассуждения автора, то ли размышления от имени Павленкова, непонятно. В целом автор, на мой взгляд, занимает одностороннюю позицию, поддерживая Павленкова и других либералов и осуждая правительственные круги, хотя у последних были свои аргументы.
Написано неплохо, но скучновато. В итоге, Павленков в исполнении В. Десятерика показался мне неинтересным. Поэтому рекомендовать эту работу широкому читателю не стану.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Игорь Владимирович Лукоянов (1965-) — научный сотрудник Отдела новой истории России С.Петербургского отделения Института истории РАН, д.и.н. (2009), автор ряда монографий и нескольких десятков статей, посвященных политической истории России в конце 19 - начале 20 в. Он также выпустил и прокомментировал различные публикации документов (сборники материалов, воспоминания и проч.) того времени.
Рассматриваемая работа относится к числу последних. В ней составитель собрал материалы о неформальных встречах губернских предводителей дворянства Российской империи (число участников в среднем 20-30 чел.) в период с ноября 1904 по январь 1906 г.
Что мы знаем о предводителях дворянства? На ум обычно приходит карикатурный образ Кисы Воробьянинова (тот был, правда, уездным предводителем, т.е. поменьше чином). Ильф и Петров много чего опошлили в своих романах, но дворянству (как и интеллигенции) досталось от них особенно. Советская историческая наука всячески развивала этот образ: дворянин — это эдакий бурбон, крепостник и реакционер. «Первенствующее сословие» было, конечно, разным. Передовым в целом его назвать нельзя, но он было очень и очень неоднородным — от «хозяина земли Русской» Николая Романова до ее разрушителя Владимира Ульянова.
Предводители дворянства понимали особенность положения своего сословия и довольно чутко реагировали на происходившее в стране, не оставаясь в стороне. По закону, за пределами губерний объединений у дворян не было, на имперском уровне их не существовало, поэтому встречи дворянских лидеров происходили исключительно по их желанию и не выражали общих настроений дворян России. Эти беседы стенографировались, но никогда не издавались.
Встретившись впервые в 1896 г., еще при жизни Александра III, регулярно общаться предводители стали в начале 20 в. Темами были вопросы, скорее, общего характера – земля, образование, власть — но в сословном преломлении. С началом революции ситуация меняется.
1905 г. показал, что в дворянстве отсутствовало единство по основным вопросам политического развития самодержавного строя. Т.н. «зубры» (крайне правые) отнюдь не играли главенствующей роли, большинство придерживалось умеренных позиций, основывавшихся на понимании, что политическая реформа и введение института народных представителей необходимо. После Цусимского разгрома земские либералы и дворянская верхушка объединили свои усилия в давлении на правительство (и Николая II) в пользу политических реформ.
В чем была суть претензий предводителей дворянства? Между царем и дворянством (лучшей частью русского народа, по их мнению) стоят чиновники, отдельная каста без отдельных экономических и культурных интересов. Она фактически правит от имени государя, ни перед кем не отчитываясь. Дворяне выступали за народное представительство (не обязательно выборное, можно и по рекомендации тех же дворян) как прямую связь между обществом и самодержавием, ограничивающую не царя, а бюрократов. Что-то вроде Земского собора. Основная масса участников тех «бесед» искала средний путь между двумя крайними течениями: конституционалистов и консерваторов (в итоге ближе всего к будущим «октябристам»).
Они собирались, вели разговоры, обсуждали разные тезисы, и говорили, говорили… Власть же, в лице ответственных министерств, между тем, создала свою комиссию и решала вопросы без участия дворянства, о чем последнее даже не знало.
Читать эти тексты и скучно (все такое умное и однообразное), и грустно — постоянно встречаются разные там «средостения», «неустройства», «примите уверение в истинном почтении и совершенной преданности» и проч. Есть и любопытные прозрения: П.Н. Кутлер, высокопоставленный финансовый чиновник, будущий работник Наркомфина, пишет весной 1905 г.: «Конституционно-демократическая партия» вообразила, что Россию в настоящий момент можно устраивать «заново», ничем не стесняясь, по какому угодно шаблону. Следствием такой политики действительно «бессмысленных мечтаний» может явиться одно из двух: или ее полное крушение, или революция, какой свет не видал; средины нет» (с.104). На самом деле случилось и то, и другое, и полное крушение, и невиданная революция. Правда, Кутлер всё это смог пережить, да еще и пошел служить большевикам, а умер аж в 1942 г., получив предварительно 10 лет лагерей (отсидел меньше двух лет).
Это обстоятельная работа, выпущенная тиражом всего 800 экз., хорошо оформлена (твердый переплет, офсетная бумага), содержит подробное введение от составителя, его же незначительные комментарии и именной указатель.
Сей академический труд будет, думается, интересен очень небольшому кругу читателей (числом, возможно, меньшему, чем тираж). Не уверен, что можно рекомендовать это издание даже студентам-историкам, скорее всего, только научным работникам. А уж они сами во всем разберутся, и нам потом обо всем расскажут…

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Андрей Михайлович Фадеев (1789-1867) — фигура, в общем-то, малоизвестная в нашей истории. Да, был губернатором в Саратове, потом долго служил на Кавказе, но мало ли было в России губернаторов и прочих высокопоставленных чиновников, пусть и пишущих? В памяти потомков (немногих, прибавлю) он остался в двух ипостасях. Во-первых, потому что в 1822 г. познакомился в Кишиневе со ссыльным Пушкиным, о чем оставил очень красочные воспоминания (см. скан стр. 6), чем вошел в реестр пушкиноведов. Чуть позже он познакомился с декабристами из Южного общества, о чем также написал в своих воспоминаниях. Во-вторых, А.М. Фадеев — отец известного военного историка и публициста Ростислава Фадеева и довольно известной в свое время писательницы Елены Ган, а также дед основательницы теософии Елены Блаватской (от младшей дочери) и знаменитого министра и премьера Сергея Витте (от старшей дочери).
Но кроме этих обстоятельств, прожил сам Андрей Михайлович жизнь полную и интересную, да рассказал об этом слогом, может быть, и старомодным, но увлекательным.
Итак, всё по порядку. Был наш автор родом из семьи старинной дворянской, чьи предки (а потом и потомки) верно служили государю и Отечеству, головы сложив кто в боях со шведами, кто – с турками, а кто – с французами. Сам же А.М. стезю выбрал для себя гражданскую, на которой медленно, но верно поднялся до значительных высот (пять лет был саратовским губернатором, а потом управляющим палатой государственных имуществ Закавказского края). Служил царям в общей сложности 70 лет (ибо служить начал, по тогдашнему времени, рано – с 12 лет), дослужившись до чина тайного советника.
Воспоминания свои начал писать еще в конце 1850-х гг.. О детстве почти ничего не пишет, видно, детства-то и не было… Очень любопытны его заметки о жизни и службе на Кавказе, где служить было непросто.
На протяжении своей долгой карьеры Фадееву приходилось много общаться с разными высокопоставленными николаевскими чиновниками, которых он обстоятельно описал, стараясь быть всегда объективным. Будучи человеком умным и независимым, Фадеев нередко страдал из-за этого по службе, хотя его честность и работоспособность всегда выручали его. Многое зная, он в своих заметках показал изнанку системы госуправления, где даже губернатор не был самовластным хозяином в своей губернии, так что при первой возможности Фадеев с этой должности ушел.
Воспоминания А.М. Фадеева вышли впервые в журнале Русский архив в 1891 г., в неполном варианте (выяснилось, что такие откровения не всем пришлись по душе). Отдельным изданием были напечатаны единственный раз в Одессе в 1897 г., с тех пор стали библиографической редкостью.
Рассматриваемое издание — это выверенное по рукописи переиздание вопоминаний А.М. Фадеева с восстановленными купюрами, небольшой вводной статьей С.А. Экштута, небольшим же количеством примечаний и именным указателем В.Е. Климанова. Иллюстраций нет, так что портрет А.М. Фадеева ищите в интернете. В конце небольшая подборка документов, в основном служебного характера, из архива А.М. Фадеева, иллюстрирующая его воспоминания.
На мой взгляд, это интересные записки много видевшего свидетеля золотого века русской дворянской культуры, написанные несколько витевато, но приятно. Рекомендую всем интересующимся историей Российской империи первой половины 19 в.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

О вяземской катастрофе осени 41 г. слышали, возможно, многие — это был один из масштабных «котлов» начала войны, когда в немецком окружении оказались сотни тысяч советских военнослужащих. Но история этого поражения не закончилась тогда, когда бывшие солдаты и офицеры попали в плен, она перешла на следующую стадию — массового уничтожения последних нацистами.
К октябрю 41 г. немцы уже отработали схему приема больших масс пленных и их дальнейшего использования. По мере продвижения в глубь страны фашисты создавали прифронтовые пересыльные лагеря военнопленных — «дулаги», из которых людей потом переправляли в Германию и другие страны Европы. Одним из таких лагерей был вяземский пересыльный лагерь «Дулаг-184», действовавший с октября 41 по март 43 г., и через который прошли сотни тысяч советских военнопленных. Десятки тысяч остались там навсегда, убитые голодом, болезнями, холодом и издевательствами нацистов и их приспешников. Их останки по сегодняшний день находятся в различных могилах на территории Вязьмы, в большинстве своем неописанные, неохраняемые и непризнанные таковыми.
Первое издание этой книги, появившееся на свет в 2005 г., стало возможно благодаря многолетним усилиям поисковиков, ветеранов тех сражений и их потомков. Составителем этого сборника, значительно обновленного и дополненного, стала один из руководителей «Поискового движения России» Евгения Андреевна Иванова, а научным редактором научный директор РВИО д.и.н. наук Михаил Юрьевич Мягков.
Эта книга начинается с обстоятельного очерка истории Вяземского окружения (даны карты). Далее рассказ касается (довольно обзорно) собственно вяземских лагерей для военнопленных. Здесь использовано много материалов из воспоминаний узников тех лагерей и местных жителей.
Основной массив книги — это воспоминания последних, как опубликованные, так и извлеченные из архивов. Кроме этого, составители дали слово потомкам погибших в вяземских дулагах, которые последние годы собираются в Вязьме для отдания долга памяти жертвам тех лагерей. Не все эти материалы равноценны и интересны, в некоторых больше говорится о детях и внуках, нежели о тех, кто сгинул в вяземских лагерях. В книге впервые приведены уточненные списки погибших в "Дулаге-184" военнослужащих и мирных граждан (для профилактики партизанского движения немцы отправляли в лагеря многих мужчин от 16 до 55).
При всем этом, данная публикация — это полноценное научное издание, содержащее ссылки ко всем цитируемым документам, сравнивающее различные источники (отечественные и немецкие). К сожалению, нет списка сокращений, а он был бы нелишним. Имеется три вклейки с ч/б фото, а также множество фото в тексте.
Отмечу, что составители проследили историю отношения местных властей к территории бывшего дулага и его жертвам. К сожалению, возведение некоторого количества памятников не спасло еще в советское время от строительства буквально на костях погибших и разных промышленных сооружений, и жилых домов. В настоящее время даже старые памятники разрушены и превращаются в помойки. Отношение местных властей в целом равнодушное.
Рекомендую этого качественное и обстоятельное издание всем интересующимся историей Великой Отечественной войны как ценный первичный источник различной информации об одном из малоизвестных периодов тех лет, а также пример действенного претворения в жизнь пушкинской максимы о "любви к отеческим гробам".

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть