Я люблю читать воспоминания и дневники. Самые разные. И самых разных людей. Поэтому брал данную книгу именно как воспоминания, причем совсем мне неизвестного архимандрита Спиридона. Прочитав ее, я остался больше под впечатлением личности автора, нежели его работы.
Поскольку издательство «Синопсис» выпустило работу архимандрита Спиридона в довольно симпатичном оформлении, но никудышном содержании (твердый переплет, офсетная бумага, карманный формат, но никаких иллюстраций и примечаний, равно как полноценной вступительной статьи об авторе и его работе, тираж 3000 экз.), попробую восполнить этот пробел.
Георгий Степанович Кисляков (1875-1930) родился в простой крестьянской семье в Рязанской губернии. Очень рано почувствовал стремление к Богу, мало общался со сверстниками, много времени проводил на природе. В детстве был немного юродивым (и лучше всего общался с такими же людьми), бывал неоднократно бит отцом, не знавшим, что делать с таким отпрыском. Проучившись два года в школе, был отдан в монастырь, но не прижился там. Ходил по святым местам, смог даже попасть на Афон, где задержался на несколько лет. Оттуда перебрался в С. Петербург и был отправлен миссионером в Сибирь, где и начал проповедовать. Был противником стяжательства (что доставляло ему немало проблем и врагов), искал прямого общения с Богом, считал, что любовь к ближнему без каких-либо ограничений способна творить чудеса. Т.е. выступал против многого из того формального, что составляло и составляет сущность церковной жизни.
В Сибири начал проповедовать. По его словам, его проповеди имели необыкновенную силу, слушать его собирались тысячи людей, прилюдно каявшиеся в грехах после его слов. Однако, согрешив (вполне плотски) с одной местной девицей, он лишился своего дара и уехал (оставив уже не девицу) в святую землю, а потом и в Среднюю Азию (о последнем он почти ничего не пишет).
Вернувшисьв Сибирь через какое-то время, опять стал заниматься миссионерством. Но и здесь лукавый искусил его — вновь плотская любовь, отказ на брак епископа, попытка самоубийства. На этом грешная жизнь раба Божия Григория закончилась (ну, почти), он принял схиму в образе монаха Спиридона. Много ездил по Забайкалью, проповедовал среди язычников и буддистов, но удовлетворения не получал: в массовом крещении аборигенов видел обесценивание самой идеи христианства, к тому же местные жители, сталкиваясь с приезжими русскими, видели в них отнюдь не образец православия, о чем откровенно говорили отцу Спиридону. Как результат, тот сделал ставку на убеждение в духовном превосходстве православия как религии любви. Именно это помогло ему в работе в качестве тюремного священника в Читинской тюрьме и на Нерчинской каторге (чему посвящено почти две трети книги), где о. Спиридон, по его словам, за десяток лет общался почти с 25 тысячами осужденных, о чем он подробно рассказал, выделив из всего своего богатого опыта несколько десятков историй.
Успехи в общении с каторжным миром Сибири способствовали его к конфликту с местными властями, духовными и светскими (каковых он никогда особенно не уважал), что привело в 1905 г. к аресту «за политику» и почти годовому пребыванию под домашним арестом. Перебравшись вскоре на Украину и работая с низами Одессы, он постепенно приходит к осуждению государства как института и войны (которая вскоре началась) как антихристианского явления. Однако до этого о. Спиридон побывал на фронте, проповедовал среди солдат, был возведен в сан архимандрита — и окончательно во всём разочаровавшись, кроме евангельской любви к ближнему своему, стал пацифистом. От гнева Синода его спасли разные обстоятельства, не в последнюю очередь революция, которая дала ему невиданную ранее свободу. Поселившись в Киеве, он занимается привычной работой с бедными и обездоленными, выпускает несколько своих трудов, включая рассматриваемую книгу. Как настоятель Преображенского храма, ведет большую работу, не уклонившись в обновление, но и не перейдя на платформу «государственной религии», не поддержав в 1927 г. «Декларации» митрополита Сергия. Господь послал своему ревностному служителю «кончину безболезненную, непостыдную, мирную», и, уверен, «добрый ответ на Страшном Суде Христовом». Арх. Спиридон умер своей смертью, могила его на Соломенском кладбище, куда его провожали тысячи киевских бедняков, сохранилась до наших дней.
Труды же его были надолго забыты. Однако в 2000-е гг. они неоднократно издавались, нашлись (и были опубликованы) рукописи других его произведений, ранее выходили книги арх. Спиридона и за границей.
Отношение к народному батюшке, младшему современнику о. Иоанна Кронштадского, очень разное — от обвинения его в «соблазне» до почитания как бессребренника и истинного христианина. Прочитав «Из виденного и пережитого», хочу сказать, что это очень литературный текст, образец духовной прозы, в котором гораздо больше об авторе и его внутренних переживаниях, нежели о том, что происходило вокруг него в мире. Это повесть, прежде всего, о приключениях духа, а не человека, человека непростого, кого-то отталкивающего своей открытостью и пылкостью чувств, кого-то именно этим привлекающего.
Не буду рекомендовать эту книгу широкому читателю как весьма специфическую литературу (да и оформление данного издания подкачало), но для пытливого ума, готового погрузиться в духовные рассуждения, здесь найдется немало интересного и полезного.

Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Людмила Георгиевна Сергеева (1935-) — филолог, редактор, вдова писателя и переводчика А.Я. Сергеева. А также хорошая знакомая и просто друг таких представителей отечественной литературы, которые в представлении не нуждаются (но всегда испытывают недостаток в хорошем мемуаристе), как то А. Ахматова, Н. Мандельштам, И. Бродский, А. Синявский и др.
Название книги отсылает нас к стихотворению Иосифа Бродского («Я входил вместо дикого зверя в клетку…», 1980):
«Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной.
Только с горем я чувствую солидарность.
Но пока мне рот не забили глиной,
из него раздаваться будет лишь благодарность».
Именно так и поведала нам Л.Г. Сергеева о своем прошлом — никого не осудила, а вспомнила только доброе. Жизнь ее оказалась не только длинной, но и богатой друзьями.
Л.Г. Сергеева выросла в Москве, но после 1937 г. вместе с мамой пряталась в Подмосковье от ареста — и рано познакомилась с этой темой, что в известной степени определило ее человеческий и политический выбор на всю оставшуюся жизнь. С 1941 по 45 г. ездила с отцом, горным инженером, по всей стране, от Сибири до Дальнего Востока и Казахстана. Окончила филфак МГУ, поступив туда еще при Сталине. Студенткой на вечере Давида Бурлюка встретилась с А. Сергеевым, молодым поэтом и переводчиком англоязычной поэзии, а потом вышла за него замуж. Сергеев был знаком с Пастернаком, Заболоцким, Ахматовой. Через последнюю Сергеевы подружились с И. Бродским.
Данное издание состоит из семи глав. Первые две посвящены детству и юности автора, третья рассказывает об общении с А. Ахматовой, четвертая — о дружбе с Н.Я. Мандельштам, пятая — о И. Бродском. С последним знакомство, переросшее в дружбу, возникло в начале 1960-х гг., и продолжалось на протяжении десятилетия, до отъезда Бродского за границу. Будущий нобелевский лауреат много встречался с Сергеевыми, делал переводы с английского, которыми снабжал его А. Сергеев, в свои приезды в Москву останавливался у них. В этом довольно большой очерке (почти 100 стр.) не всё одинаково интересно, есть какие-то проходные вещи, текст не так плотно насыщен информацией, как повестование об Ахматовой и Мандельщтам, а более порист.
Шестая глава (наименее интересная, на мой взгляд) описывает общение Сергеевых с литовским физиком Рамунасом Катилюсом. Человек этот, при всей его симпатичности, на фоне всех других персонажей, выглядит фигурой третьего ряда. Его появление в этой книге является, возможно, памятью дружбы и характеризует с лучшей стороны автора.
Последняя и самая большая глава (почти 200 стр.) — это история многолетней дружбы Л.Г. Сергеевой с Андреем Синявским и Марией Розановой. Синявский был когда-то оппонентом автора при защите диплома, с его женой знакомство возникло позже, но растянулось на 60 с лишним лет. Повествование в этой главе идет гораздо более спокойно и подробно, сопровождается цитатами из различных работ, включает в себя рассказ о жизни в СССР и Франции. Здесь гораздо больше и самой Сергеевой, чего сильно не хватает в других частях ее книги, что очень жаль, поскольку текст Л.Г. Сергеевой — это тот редкий случай, когда мемуариста практически нет в его записках, поскольку его/ее жизнь является фоном для рассказа о других людях (ох, как часто всё бывает с точностью до наоборот!).
В целом воспоминания Л.Г. Сергеевой наполнены множеством небольших, но очень любопытных деталей (скажем, о наборе постельного белья, присланного Н. Мандельштам В. Набоковым, которое та очень любила…).
К сожалению, издание полностью лишено сопроводительной информации (введение, примечания), что не красит этот том.
В целом мне показался любопытным не весь текст, а где-то половина его, однако для интересующегося отечественной литературой здесь найдется много ценного и полезного.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Автор этой книги, 23-летний пехотный офицер Эдельберт Холль, попал в плен в феврале 43 г. под Сталинградом, где он воевал (описал этот период своей жизни в книге под названием «Пехотинец в Сталинграде»). Поэтому ничего не рассказывает о своей предыдущей жизни.
Ему повезло — его не пристрелили сразу же, и после тяжелого, голодного и холодного пешего перехода он попал в советский тыл. Едва не умер от тифа, косившего пленных, после чего был переведен в знаменитый офицерский лагерь под Елабугой.
Отказался вступать в антифашистский «Национальный комитет Свободная Германия». Вел себя мужественно, сопротивлялся давлению лагерной администрации, даже объявил с товарищами голодовку, за что попал в тюрьму. Было это так или нет, сказать трудно. Рассказу Холля приходится верить на слово, документов никаких он не приводит. О своих политических взглядах быший лейтенант не сообщает, повторяя лишь, что он патриот. Но тот факт, что один из его товарищей тайком хранил «Майн кампф», говорит об их убеждениях. Честно, во многое из рассказанного Холлем верится с трудом. Сомневаюсь, что в советских лагерях, да еще во время войны стали бы цацкаться с военнопленными, сознательно нарушающими режим. Тем не менее, Холль перековываться не стал до самого конца, из-за чего постоянно конфликтовал не только с советской администрацией, но бывшими камрадами, ставшими антифашистами.
За отказ выйти на работу (офицеры и вправду были освобождены от этого) Холль в 48 г. был осужден на восемь лет заключения, которые отбывал сначала в тюрьме, а потом в лагере у Байкала. Судя по всему, характер и сила воля у него были крепкими, он выдержал и это испытание, которое вскоре кончилось — в 1950 г. Холля и других вернули на родину. Он описал свою жизнь на Восточном фронте в нескольких книгах, ставших бестселлерами и перечеденными на несколько языков. Умер в 1982 г.
Книга Холля дает возможность сопоставить пребывание немецких военнопленных в советских лагерях с положением советских военнопленных у немцев, где выбор был невелик — измена или смерть, а пошедших на сотрудничество с нацистами и власовцами не в пример меньше.
Пишет, что в плену немецкие офицеры вели себя по-разному — воровали, предавали товарищей. Это любопытно и, вероятно, отвечает действительности. Еще одна интересная деталь — Холль разводит русских и работников НКВД, не смешивая их примитивно в одну дикую монгольскую орду, как делали многие из его соотечественников.
Есть немного примечаний редактора. Хороший перевод, правда, на с. 214 тяжелый танк ИС назван тягачем.
В целом рекомендую всем интересующимся историей Второй мировой, с оговорками, конечно — творчество немецких ветеранов имеет свою специфику.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Герой этой интересной и емкой книги родился в простой ремесленной семье, отец его был столяром («тышлер» по-еврейски и есть столяр), однако по его стопам будущий живописец не пошел, с детства увлекшись рисованием. Родители поддержали его желание стать художником (что стало, наверное, одной из главных его удач в жизни). Тышлер окончил Киевское художественное училище, о котором позже отзывался нелестно, как мало давшем ему. Вообще, Тышлер всегда был сам по себе, не признавая учителей, ни оставив после себя учеников.
Тышлер, как и многие его ровесники и коллеги, поддержал советскую власть, даже ушел добровольцем в Красную армию. Выбор этот вполне понятен — один из его братьев был повешен белыми, другой — зарублен махновцами. Третьего, не ставшего эвакуироваться из Мелитополя, убили фашисты в 42 г.… Тышлер служил в частях особого назначения (ЧОН), использовавшихся преимущественно для карательных акций. Будучи отличным стрелком, лично в боевых действиях участия вроде бы не принимал, работая художником, но жестокости Гражданской войны нашли отражение в его работах 20-30-х гг., что внимательно анализирует В.И. Чайковская.
Вообще же был легким и веселым человеком, всегда представлялся Сашей (так, кстати, и называет его автор). Его любили женщины и дети (много женщин, которые родили ему несколько внебрачных детей; некоторые даже дружили). Очень любил природу и животных.
В 21 г. Тышлер уехал в Москву, посещал ВХУТЕМАС, другие студии, но всегда был индивидуалистом. Работал театральным художником, оформлял — и очень удачно — различные спектакли в Москве, Минске и других городах. Режиссерами, с которыми он сотрудничал, были Михоэлс, Мейерхольд и другие, причем, по мнению специалистов, сценография этих спектаклей была равна, а то и выше режиссерской и актерской работы.
Репрессии коснулись его опосредованно — в 1937 г. на один из спектаклей, которые он оформил как театральный художник, пришел Лазарь Каганович и раскритиковал его работу, после чего Тышлер был изгнан из всех театров и год сидел без работы, продавая библиотеку.
В 41-43 гг. Тышлер, находясь в эвакуации, работал в узбекском театре. В 1950 г. он покупает дом в Верее и уезжает туда, спасаясь от кампании по борьбе с космополитизмом. Со временем всё выправилось. С середины 60-х гг. у Тышлера прошло несколько персональных выставок, его картины покупал МИД для подарков заграничным деятелям, вышла книга о его творчестве. В общем, по нашим меркам — удачливая судьба (любовь, семья, да и не одна, дети, творчество, официальное признание). Даже реперссировал по-настоящему не был. А всё равно читать грустно…
В.И. Чайковская достаточно подробно разбирает художественные манеры Тышлера, но не перегружает этим свой текст. В данной книге, на мой взгляд, удачно состоялся баланс между личной жизнью Тышлера, и рассказом о его творчестве с описанием основным работ.
Автор смог найти и подготовить значительный документальный материал (воспоминания родственников Тышлера) и выстроить на нем свою работу.
Оформление вышло достойным: есть две вклейки, одна с ч/б иллюстрациями (в основном фото), другая — с цветными репродукциями работ Тышлера. Кроме этого, имеется некоторое количество ч/б рисунков Тышлера в тексте. В качестве приложений даны список избранной библиографии о Тышлере и основные даты его жизни и творчества.
Рекомендую всем интересующимся искусством нашей страны в 20 в. как ценный и интересный труд об одном из его не самых известных и не самых традиционных представителей.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Сергей Юрьевич Кондратенко — московский историк, сотрудник Центральной универсальной научной библиотеки имени Н. А. Некрасова. В 2010 г. он защитил кандидатскую диссертацию на тему «Центральные органы управления Вооруженными силами СССР». Рассматриваемая сегодня книга — его первая (и единственная) на сегодняшний день монография.
Современная работа по военной истории (как частное проявление истории как науки) должна основываться на обязательном изучении и сопоставлении ВСЕХ возможных источников. Другими словами, выводы делаются на основе анализа этих источников, а не подгоняются под изначально принятую автором концепцию. Труды по истории Великой Отечественной войны должны, соответственно, базироваться на немецких и советских материалах, без каких-либо исключений, кроме объективных (документы не сохранились). Незнание языка не принимается — учи или заказывая перевод. Желательно знакомство с различной исторической литературой по теме, также разноязычной и современной.
Именно эти критерии надо брать за основу при оценке любой работы, в частности, и рассматриваемой.
С.Ю. Кондратенко взялся исследовать тему ни для него (у него была статья по обороне Тулы), ни для отечественных историков не новую. Однако свое слово всегда можно сказать. Это, прежде всего, касается источниковой базы (немецкие материалы доступны — за немалые деньги — в американских архивах, но ехать никуда не надо, их просто заказывают; советские массово выкладываются в интернет).
Автор заявляет, что с источниками он работал. Но источники это почти исключительно российские. Немецкие архивные материалы он практически не привлекал, это в основном переводные, давно известные работы. Отсюда однобокость оценок и выводов. Советские данные (о немецих потерях, прежде всего) автор принимает, не проверяя (см. стр. 156-57).
С.Ю. Кондратенко много и обстоятельно цитирует разнообразные источники, правда, не всегда указывая, откуда он их позаимствовал.
С точки зрения новизны, насколько я понял, автор смог показать, что численность немецких войск, наступавших на Тулу осенью 1941 г., была завышена советскими историками. Сил у немцев было явно недостаточно для такой операции, но взяв с налету Орел, они решили рискнуть, и не добились успеха — прежде всего благодаря энергичному сопротивлению советских военных и гражданских лиц, хорошо показанному автором.
При этом С.Ю. Кондратенко рассматривает действия только сухопутных сил, операции ВВС обеих сторон почти не освещены, а они были и весьма активны.
Материал изложен довольно сухо, не особенно увлекательно.
Оформление: крупный шрифт, газетная бумага, достаточно много фотографий разного качества, есть несколько карт, список литературы и источников. Много опечаток (особенно плохо со знаками препинания). Лучший за долгий срок вариант опечатки: "тапки противника" вместо "танки".
Подводя итог, общее впечатление сформулирую так: открытий автор не делает, но это вполне добротный труд, если рассматривать его как черновик работы, которая будет продолжаться. Со стороны других военных историков была высказана вполне аргументированная критика в адрес С.Ю. Кондратенко за некачественную работу с источниками, ими было отмечено много пропущенного (источники, историография, содержание, карты).
В общем можно и нужно только приветствовать появление таких локальных исследований — история отдельных воинских формирований, отдельных боевых участков и проч. Хотя мне больше нравятся труды таких местных историков, как А.С. Юновидов и В.А. Мосунов.
Рекомендую для первичного знакомства с темой, для старшеклассников, увлекающихмя историей.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть