Автор этой книги — Георгий Георгиевич Хмуркин — не историк, а математик, преподаватель МГТУ имени Н. Э. Баумана, научный сотрудник сектора истории математики Отдела истории физико-математических наук ИИЕТ имени С. И. Вавилова РАН.
Г. Г. Хмуркин – человек достаточно молодой, однако, что не совсем характерно для его поколения, придерживается вполне левых взглядов, что он продемонстрировал в своей работе 2017 г. «Предчувствие Ленина». Это не говорит о его ангажированности, напротив, мне его манера подачи материала показалась выдержанной и объективной, в частности, много отсылок на цитируемые им труды. Вообще книга производит впечатление своим академическим подходом – было тщательно изучено и переработано большое количество литературы. В тексте представлено много таблиц, составленных автором, с анализом разнообразных источников. Я такого у традиционных историков не встречал – матанализ в действии) Значительную часть этой небольшой работы (меньше 130 стр.) занимают статистические приложения (20 стр.). В нем приводится масса документально подтвержденных сведений о численности различных категорий православного духовенства в 1910–26 гг. и отражена статистика по ряду ключевых процессов, необходимых, с точки зрения автора, для полноценного изучения рассматриваемой им темы.
Основное содержание книги подробно раскрыто в аннотации. Я же расскажу, к каким выводам пришел автор, ибо они заслуживают внимания. Не будучи специалистам в данной области, хочу дать возможность всем интересующимся этой темой познакомиться с основными тезисами автора.
Г. Г. Хмуркин утверждает, что «никакого «государственного курса» на якобы «физическое уничтожение духовенства» не существовало». Причиною гибели священнослужителей (автор исключил из своего исследования монахов и мирян) были не их принадлежность к Церкви или религиозные взгляды, а «та сверхнапряженная военно-политическая обстановка 1818–22 гг., в которой каждая из сил неистово боролась за свое господство и сметала на своем пути всех противников, реальных или мнимых.» Согласно подсчетам Г. Г. Хмуркина, с 1917 по 1926 г. в границах СССР образца 1926 г. (т. е. минус Польша с Финляндией и Румынией) насильственной смертью погибло менее 2% от общего числа священнослужителей РПЦ. Из них подавляющее большинство (около 80%) – в 1918–19 гг., во время Гражданской войны. При этом убийства совершались не только красными, но и белыми, уголовниками, крестьянами и проч.
Автор также пересматривает «распространенное в публицистической и отчасти научной литературе утверждение о «многих тысячах» погибших в ходе изъятия церковных ценностей в 1922–23 гг.». По его подсчетам, речь идет, скорее всего, о нескольких десятков жертв по всей стране.
Хорошее оформление: твердый переплет, офсетная бумага. Иллюстраций нет. Тираж 300 экз.
Исследование Хмуркина в целом ругали, но только в ЖЖ, серьезных комментариев мне не попалось. На мой взгляд, получилась вполне добротная и непредвзятая работа, хоть и довольно специальная, достойная внимания тех, кому интересна эта тема и кто открыт к другим взглядам.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Это непростая, но весьма насыщенная материалами и интересная книга, исследующая малоизвестные, но важные для понимания истории революции и Гражданской войны сюжеты. Писать о ней оказалось непросто, как и читать ее.
Автор этого основательного труда (без малого 850 стр.) – Алексей Георгиевич Тепляков (1967 г. р.), к. и. н., старший научный сотрудник Cектора истории общественно-политического развития ИИ СО РАН. Еще с 1990-х гг. он активно занимается изучением репрессий и репрессивных органов в ранней советской истории, выпустив несколько монографий и множество статей на эту тему. С книгами А. Г. Теплякова я познакомился еще в 2007 г., и они произвели на меня большое впечатление обилием фактических данных и способностью анализировать их в не традиционном для нашей историографии ключе.
Это классическая академическая работа. Состоит из четырех частей неравного объема (от 60 до 300 стр.), введения (с характеристикой источников и литературы по теме) и заключения. Есть именной указатель. Безусловным плюсом стало то, что автор переработал огромное количество различных источников, включая неопубликованные архивные материалы, цитатам из которых обильно оснащен тест его книги.
Концептуально изложенный здесь подход не нов, документы, на которых он основан, были доступны исследователям давно, однако под одной обложкой ранее не собирались. Изображение революции и Гражданской войны как анархии и вседозволенности, где прав тот, у кого оружие, можно найти во многие мемуарах о том времени. Автор предлагает нам системную характеристику и объяснение этим явлениям.
Деревня против города, бедные против богатых (точнее, зажиточных), необразованные против интеллигентов и священников (которых уничтожали просто под корень, вместе с семьями - к вопросу о благостной картине святой дореволюционной Руси), переселенцы против казаков, короче, низы против всех, кто был выше их по происхождению, положению и возможностям, вот как показаны события 1918-22 гг. на востоке России. Такой же чудовищный лик гражданской войны мы видим во время культурной революции в Китае, во время правления красных кхмеров в Камбодже и др. Кроме того, партизаны практиковали преследование и нацменов, которых также грабили, насиловали и казнили, как и своих единоплеменников, что вызывало ответный террор и бегство целых поселков ойротов, хакасов и прочих местных народов в соседний Китай.
Можно упрекнуть автора в тенденциозности, в подборке фактов – но, отбирая их, А. Г. Тепляков черпал из такого огромного набора свидетельств современников, прежде всего, самих красных партизан, откровенно рассказывавших о своем «славном пути» в воспоминаниях, созданных ими на рубеже 1920-30-х гг. (в массе своей по причине этой самой откровенности и неопубликованных, но сохранившихся в архивах), что придумывать и искажать факты ему не приходилось. О политике/идеологии большевиков А. Г Тепляков почти не говорит, но очевидна его неприязнь к революционному движению тех лет. При этом никакой симпатии к белым, изображенным совсем не ангелами, у него не чувствуется.
Автор прямо пишет, что «среди мотивов партизанского террора исключительно сильны были такие, как беспощадная социальная чистка, сведение личных счетов и откровенная корысть» (с. 45). Еще цитата: «идейности в действиях партизан было не так много – гораздо меньше, чем анархического разбоя…, а также упоенного мародерства, пьяного дебоширства и садистского уголовного произвола» (с. 296). Пытки и казни часто были публичными – настоящий «театр». При это часто патроны жалели, предпочитая рубить головы, забивать палками, запарывать и сжигать насмерть, отправлять живыми под лед, душить (не вешать). Партизаны убивали детей, женщин, стариков, и потом, в своих воспоминаниях, не стеснялись этого, видя в социальных чистках единственный способ решения проблемы существования «гадов», как универсально назывались у партизан все их противники.
Во всех революциях такую пену волна выносила наверх. Где-то подобная публика гибла от руки своих и чужих, где-то она оседала в низовых парторганизациях и органах местного управления и особенно в карательных органах. С основной же массой красных партизан, не принявших НЭПа и жесткой дисциплины центральной власти и ударившихся после окончания Гражданской войны в «красный бандитизм», как называли их деятельность сами большевики, последние не знали, что делать, потихоньку перековывая на новый лад или незаметно уничтожая.
Интересно, что для официальной власти красные партизаны по-прежнему герои, им ставят и обновляют памятники, называют в их честь улицы и города.
Хорошее типовое оформление, жаль, что нет иллюстраций и карт. Тираж 1000 экз.
Очень рекомендую эту тяжелую в восприятии, но важную для понимания смысла истории нашей Гражданской войны работу.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

В отношении многих и многих большевиков, кончивших жизнь от руки сотрудника НКВД или где-то в лагере, вспоминается народная мудрость «по делам вору мука». Однако есть некоторые деятели ранней советской истории, которые, активно создавая «прекрасный новый мир», основанный на крови и рабстве, все же — по-человечески — такой судьбы не заслужили. Хотя, пожалуй, некоторым идеалистам, не видящим в тиши своих кабинетов, во что в реальной жизни выливаются их фантазии, надо на собственной шкуре почувстовать, как больно бывает, когда через колено ломается жизнь — твоя, а не чужая.
Троица выпускников истфака Харьковского университета (один их которых обретается теперь в США, другой — в Болгарии, и лишь госпожа Тортика живет на родине) подготовила обстоятельный разбор жизни и революционного творчества Христиана Раковского (1873-1941). Это полноценный академический труд с введением и заключением, анализом источников и литературы по теме, основанный на многолетнем изучении архивов разных стран мира на разных языках, равно как и публикациях СМИ за последние сто с лишним лет. О Раковском у нас и за границей было написано довольно много, но на недостаточной источников й базе. Данная работа исправляет этот пробел.
Подлинное имя героя этой работы — Крыстю Станчев, родился он в зажиточной купеческой семье, среди его родственников были известные борцы за независимость Болгарии, в честь одного из которых — Г. Раковского — Крыстю и сменил в 14 лет свое имя. Еще в юности увлекся революционными идеями, был за них исключен из школы. Уехал учиться на врача в Женеву. Там познакомился и подружился с Р. Люксембург, Плехановым, Мартовым, Засулич. Много ездил по Западной Европе, благо отец щедро помогал ему. Женился на русской девушке, которая убедила его уехать в Россию, где того уже ждала охранка, вскоре выдворившая юного революционера из империи.
Помогать людям в качестве врача Раковскому было неинтересно (да и нужды не было), поэтому он отправился в Париж. Однако тянуло в Россиию, за взятку удалось вернуться. После смерти отца Раковский стал «революционным помещиком», тратя деньги на поддержку социал-демократов, чем заинтересовал Ленина. Раковский распространил свое спонсорство на вождя большевиков, но при этом поддерживал и меньшевиков, которым симпатизировал больше.
Познакомился и подружился с Троцким (в Париже, где же еще?), который испытывал к Раковскому редкую для него симпатию. Они даже были на «ты». После смерти жены от родов уехал в Румынию, где находилось его поместье. Много писал и выступал. Рассказ об участии Раковского в революционном движении в Юго-Восточной Европе не очень интересен в силу периферийности этого региона, да и приключения революционного барина не особенно вдохновляют.
Когда началась Первая мировая война, Раковский постепенно перешел на ленинские позиции поражения собственного правительства в войне, и даже брал от немцев деньги на антивоенную пропаганду. Весной 17 г. Раковский приехал в Россию и в октябре, поддержав большевистский переворот, вступил в ленинскую партию. Ленин был этим очень доволен и стал использовать Раковского для решения разных внешнеполитических вопросов — со средними результатами. После падения украинской национальной власти Раковский был назначаен главой правительства УССР.
В книге рассматриваются многие вопросы внутренней и внешней политики Советской России, к которым Раковский имел отношение. Но в целом история СССР показана пунктиром, как и история Украины при Раковском.
Еще при жизни Ленина у Раковского возник конфликт со Сталиным из-за разных подходов к национальной политике — более демократичного со стороны Раковского, более жесткого и централистского со стороны Сталина. Это кончилось снятием Раковского с должности главы второй по значимости советской республики и переводом его на пост замнаркома иностранных дел и посланником, сначала в Англии, где Раковскому пришлось непросто, а потом во Францию, где ему было и симпатичнее, и легче работать.
Авторы стараются дать выдержанный и объективный портрет Раковского, но в полной мере им это не удалось. Если они пишут, что в начале своего руководства Украиной последний разделял великодержавные идеи многих большевиков («украинцы — это не народ»), то они ничего не пишут о том, как Раковский стал потом проводить политику украинизации, почище, чем украинские националисты.
Раковский был одновременно и вполне лояльным большевиком, следовавшим политике партии, даже если он был не согласен с ней, и отстаивавшим право на существование собственного мнения оппозиционером. В ряды оппозиции Раковский вступил в 27 г. Это стоило ему дипломатической карьеры; началась другая жизнь, завершившаяся бессудным расстрелом в лесу под Орлом осенью 41 г.
В книге хорошо показано, как Сталин и его единомышленники боролись с оппозицией, а потом, на ее костях, Сталин расправился и со своими бывшими соратниками (Бухариным, Рыковым и др.). Авторы стараются быть беспристрастными в отношении своего героя, но очевидно, что их симпатии — на стороне оппозиции, хотя за последней признается следование тем же принципам догматизма и фанатизма, который был характерен для всех большевиков.
Последние 200 стр. книги посвящены завершающему периоду жизни Раковского. Исключение из партии и ЦК, ссылка в Астрахань, где он писал, читал, работал над мемуарами (и сделал ребенка юной стенографистке — его единственный ребенок, да еще и оставшийся в живых). Держался дольше всех, сдался только в 34 г., практически последний из всей оппозиции. Ненадолго вернулся к власти (занимал руководящий пост в Наркомздраве), но Сталин о нем не забыл и Раковский, вместе с другими раскаявшимися оппозиционерами, стал участником одного из «московских процессов». Получил 10 лет, сидел в Орле, но после начала войны его, как и других видных врагов народа, ликвидировали по докладной записке Берии.
Рекомендую это обстоятельную и очень хорошо документированную книгу всем интересующимся историей нашей страны, но всё же не широкому читателю.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Меня редко разочаровывают книги издательства НЛО. Возможно, это происходит потому, что я их внимательно выбираю.
Книга Йохена Хелльбека, увы, попала в число тех немногих, которые меня разочаровали. Ее автор, 1966 г.р., с 2003 г. преподаает историю в Университете Рутгерса (это госуниверситет штата Нью-Джерси). Он достаточно давно изучает историю 20 в., сосредоточившись преимущественно на истории России/СССР. Первые его работы вышли еще в 1990-е гг. в Германии, откуда он родом. Рассматриваемая книга впервые была издана в 2006 г. (переиздана в 2009 г.).
В 2012 и 2015 гг. у Й. Хелльбека вышли две книги, посвященные Сталинградской битве. Причем если одна из них была чисто исторической работой, то вторая стала частью большого проекта по сохранению памяти об этом сражении, в ходе которого Й. Хелльбек и его коллеги записывали и записывают интервью с участниками Сталинградского сражения с обеих сторон.
Рецензент Е. Григорьев точно описал содержание рассматриваемой книги, поэтому подробно на нем останавливаться не буду. Перейду сразу к вопросам концептуальным.
Первые 140 стр. книги Хелльбека — это философия и история создания и сущности нового советского человека. Это, если честно, не очень увлекательно.
Автор, успевший поработать еще в советских архивах, начинает свою обстоятельную академическую работу с анализа феномена дневников в советскую эпоху. Он справедливо пишет, что дневник как документ нужен развивающейся личности для саморефлексии и наблюдения за миром, другими людьми. Это, с точки зрения большевиков, признак слабой, интеллигентной личности, потому что марксизм уже всё объяснил и думать особенно ни о чём не надо — иди вперед и строй социализм. Ведь сильный и уверенный в себе человек не рефлексирует, он действует.Правильная политика разумного человека в такой ситуации — не выбивайся из коллектива, не будь умнее других.
Однако не всё было так просто. Оказывается, что в 1920-е гг. ведение дневников поощрялось у школьников и молодежи как инструмент самосовершенствования в учебе и труде. Но это был не личный, а публичный документ, для изучения и анализа другими — старшими товарищами, сверстниками и коллегами, как самоотчет. Иной тип дневника (как у гимназистки) — это мещанство, пустая болтовня.
Исследование Й. Хелльбека написано на большом фактическом материале. В общей сложности он рассматривает около 50 дневников, из них четыре – детально. Для меня очень неприятным сюрпризом стало то, что самих дневников в тексте нет, даже во фрагментах, хотя отдельные цитаты автором приводятся. Мне это было совершенно не интересно, я рассчитывал познакомиться с оригиналом. Одно дело — прочитать какую-либо книгу сначала самому, а потом познакомиться с ее подробным обзором и сравнить собственные впечатления с мнением другого человека. Другое дело — читать чужие рассуждения о том, чего ты сам не знаешь. Это как ездить по миру, сидя на диване перед телевизором и смотря «Клуб кинопутешественников». Не то.
Безусловно признавая огромный труд, проделанный Й. Хелльбеком, изучившим множество отечественных и зарубежных работ и источников (по всему тексту идут обстоятельный примечания автора), полностью принять его выводы не получается.
Законный вопрос, который мы задаем автору: до какой степени мы можем доверять авторам этих дневников? Если Нина Луговская, на чьи дневники ссылается Хелльбек, пишет, что ее целью является фиксация всего плохого, что совершают большевики, то ей веришь, потому что попади такой дневник в руки НКВД (что и произошло, в конечном итоге), как он станет уликой против его автора. Неслучайно в 30-е гг. советские граждане дневники в основном не вели, а уничтожали. Поэтому записки строивших карьеру молодых советских рабочих и интеллигентов нельзя в полной мере брать на веру, а надо учитывать фактор самоцензуры и оглядки на «большого брата». Тем более что автор на многочисленных примерах показывал, как его герои, искренне или нет, маскируются, мимикрируют, пытаясь подстороиться под новую жизнь, частью которой они хотят стать, но просто это у них не получается, за что они чувствуют вину. Поэтому такой дневник — это отчасти литературное произведение.
Еще один вопрос возникает насчет представительности разобранных в тексте дневников. Другими словами, они дают представление об общей картине происходившего в стране, или только о неком частном эпизоде? Отсюда следует вопрос о ценности всей книги, ответить на который я не могу, но ждал бы его от автора.
Мой вывод: это весьма специфическая работа, ориентированная совсем не на широкого читателя. Она позволяет составить представление о том, что происходило с ментальностью т.н. советского человека, но, на мой взгляд, лучше это оставить историкам, а самим знакомиться с первоисточниками, читая различные оригинальные дневники и воспоминания, которых от того времени сохранилось до нас довольно много.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

При Николае I воевали если не так ярко и громко, как при его старшем брате (одна война 1812 г. чего стоила), то энергично и напряженно. Воевали в Польше и Венгрии, воевали со всей Европой (Крымская война), но больше всего воевали на востоке. Опять же — число и известность полководцев предшествующего царстования выше тех же николаевской эпохи, но и среди последних были достойные лица. Например, генерал-фельдмаршал Иван Федорович Паскевич (1782-1856).
С именем Паскевича связано много определений, начинающихся словом «самый»: полный кавалер всех высших русских орденов, один из нескольких за всю историю Российской империи полных кавалеров ордена Святого Георгия, обладатель самой большой денежной награды (1 млн руб., за которые в конце 1820-х гг. можно было купить, наверное, всё, что душе угодно, и еще осталось бы). Фельдмаршал Российской, Прусской и Австрийской империй. Граф и одновременно светлейший князь, имя которого при его жизни носили несколько полков. Когда иссякли все возможные награды, император Николай просто приказал отдавать Паскевичу те же почести, что и себе. В общем, жизнь удалась.
Автор данной книги, Алексей Васильевич Шишов (1946-), в одном лице объединил разные таланты: капитан 1-го ранга в запасе, кандидат исторических наук, автор многочисленных работ исторического, научно-популярного и справочного характера, в основном посвященного военным страницам отечественной истории. Настоящим историком я бы его не назвал, это добротный популяризатор (такие писатели очень нужны и ценны; писать доступно и интересно могут далеко не все). Биографией Паскевича интересуется давно, пишет с конца 1990-х гг.
До революции биография Паскевича была известна всем школьникам, но сейчас о нем надо вспоминать. Родом из поляков, осевших на Украине и ставших казаками, верно служивших русских царям, и со временем превратившимися в богатых украинских помещиков. Окончив Пажеский корпус, Паскевич начал в 1800 г. службу гвардейским офицером. Успешно проявил себя в русско-турецкой войне 1803-12 гг. как штабной офицер, дипломат и строевой офицер (командир пехотного полка). Был несколько раз ранен, награжден боевыми орденами, стал генералом, получил большую известность в армии и при дворе.
Накануне Отечественной войны Паскевич командовал дивизией. Успешно сражался с французами (Смоленск, Бородино, где его дивизия была почти полностью уничтожена). Удостоен новых наград и повышения, получил корпус. Хорошо воевал в 13-14 гг. за границей, брал Париж, где был представлен императором Александром своему младшему брату Николаю, чей дружбой и доверенностью пользовался потом всю жизнь. Тогда же Паскевич попал в фавор к Александру I, сделавшего его своим генерал-адьютантом и дававшего Паскевичу разные невоенные поручения.
После восшествия на престол Николая I Паскевич сменил командующего Кавказским корпусом Ермолова. В последующие несколько лет именно на Кавказе и обрело всемирное звучание имя генерала Паскевича, в двух тяжелых войнах разбивших Персию и Турцию.
Паскевич прославился как мастер быстрого маневра, не знавший поражений, хотя почти всегда ему приходилось действовать против численно превосходящего противника. Но талант военачальника, выучка и дисциплина русского солдата, множество опытных и талантливых командиров, чьи способности Паскевич, как правило, поощрял, позволили ему бить врага в горах и на равнине, осаждать и брать штурмом крепости, считавшиеся непреступными. При этом Паскевич, называемый «бешено-храбрым», тщательно планировал свои походы, всегда старался иметь достаточное количество провианта и боеприпасов, жалел солдат и практически всегда побеждал малой кровью.
После Кавказа Паскевич был переброшен Николаем в Польшу, где началось восстание против России, успешно, хотя и не быстро им подавленное. Далее биография Паскевича на четверть века оказалась связанной с Польшей, чьим наместником он был назначен, и действовал более как администратор, а не военный. Таланты Паскевича пригодились еще дважды: в 1849 г., когда Россия решила помочь Австро-Венгрии разбить венгерских мятежников, чего Паскевич неспешно, но уверенно добился, и в начале Крымской войны, которой Паскевич очень не хотел. К середине 1850-х гг. Россия давно серьезно не воевала, новых полководцев не было, и хотя Паскевич к тому времени состарился, привык к покою и был уже не так энергичен, Николай призвал своего любимого полководца, который, однако, уже не мог спасти положения. Ушел Паскевич из жизни вскоре после смерти своего любимого императора и стал частью истории.
В книге А.В. Шишова описаны славные для русского оружия страницы отечественной истории. После Паскевича никогда столь многочисленных и блистательных побед на Востоке у русской армии уже не было. И эти страницы в советское время старались всячески вычеркнуть или хотя бы переписать.
Сразу скажу, что прочитал я эту работу А.В. Шишова, с чьими трудами, думается, ранее не был знаком, с большим удовольствием. Особенно хорошо описаны им батальные сцены. Но данная работа носит, на мой взгляд, более описательный, нежели аналитический характер. Обычно биография — это жизнь героя на фоне эпохи. Здесь жизнь есть, эпохи нет. Паскевич постоянно воюет, но из-за чего идут эти войны, что происходит в России и за границей, автор почти ничего не пишет. Так что читать этот труд надо, имея общее представление об истории России в первой половине 19 в.
Данное издание состоит их двух частей: первые 250 стр. занимает собственно биография Паскевича, оставшиеся 150 стр. — различные документы о нем.
С точки зрения оформления, есть плюсы (твердый переплет, офсетная бумага) и минусы (мелкий шрифт, просвечивающаяся бумага, ни одной иллюстрации, ни одной ссылки на цитируемый документы). Правда, есть список литературы. Нет карт! В книге о военной истории!!! Много опечаток. Тираж 300 экз.
Рекомендую всем интересующимся военной историей России как добротное по содержанию и увлекательное по форме издание. Можно читать школьникам, класса с 8, я думаю.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть