Лена (Лея) Розенберг-Едваб (1924-2000) выросла в бедной семье в принадлежавшем Польше городе Белостоке, в 39 г. отошедшем СССР. Со школьных лет зарабатывала на жизнь репетиторством. Была в семье старшей, кроме нее, у супругов Едваб имелись дочь и сын. За неделю до начала Великой Отечественной войны Лея уехала в туберкулезный санаторий, откуда была эвакуирована в Сарапул (Удмуртия). Здесь в возрасте 16 лет, с октября 41 г., живя и учась в детском доме, она начинает вести дневник, записи в котором делала до конца войны. Всю войну она думала о своих родных, оставшихся в Белостоке, догадываясь об их судьбе и гоня от себя мысль о ней. Спустя годы она выяснила, что родители и брат с сестрой погибли в Треблинке.
В детдоме, переведенном в деревню, было холодно и голодно. Тяжелые условия жизни портили сложные отношения с директором детдома (мнение о котором, став взрослой, Лея изменила). Она старательно училась, успешно осваивала русский (для нее родными были идиш и польский), активно участвовала в школьном самоуправлении.
После окончания 10 кл. Лея месяц проработала в колхозе, где познакомилась с простым народом, о чем очень любопытно рассказала в своем дневнике. Поступив в Бауманское училище (собиралась стать инженером), проучилась там год и поняла, что это не ее. Ушла на филфак МГУ, но учеба шла плохо – болела, влюбилась, дневник вела редко. Он обрывается летом 45 г., на полуслове. Больше она к нему не возвращалась.
После войны работала в польском посольстве переводчицей и покидать СССР не собиралась. Но когда началась кампания против космополитов, Лея уехала в Польшу, хотя ехать было не к кому. Вышла замуж и в 48 г. убежала через Чехословакию в Париж, где и прожила до конца жизни.
В начале 1990-х г. мадам Розенберг стала болеть и решила привести в порядок свой дневник, работу над которым завершил уже ее муж. В 2002 г. дневник Леи Едваб вышел в США на английском, а в 2012 г. – на французском. На основе своих воспоминаний Лея попробовала впоследствии написать повесть , от которой сохранилось три главы (объемом в 20 стр.), приведенные в данном издании. Получилось хорошо, у нее был литературный талант.
Что из себя представляют рассматриваемые дневники? Это, конечно, не воспоминания о Холокосте – его здесь нет, только слабое эхо. Дневник Леи Едваб – это, как пишет автор введения к ее книге И. Ниборский, и свидетель ее переживаний и радостей, и зеркало творчески одаренной души, и хроника событий, современницей которых Лея была. На мой взгляд, именно последним данный текст и ценен для современного читателя – жизнь девушки-еврейки в поволжской глубинке, а потом в Москве, разные (но не очень многочисленные) подробности быта и нравов, которые она специально, увы, не фиксировала. Особым откровением эта книга для меня не стала, но прочитал я ее с пользой и удовольствием.
С точки зрения сопроводительного материала, публикация выполнена качественно: есть небольшое введение и заключение, текст снабжен необходимыми примечаниями. Также отмечу хорошее оформление (твердый переплет, офсетная бумага). Чуть зауженный формат, почти карманного размера. Есть вклейка с ч/б фото. Тираж 500 экз.
Рекомендую данное любопытное и, к сожалению, недешевое издание всем интересующимся историей нашей страны в годы Великой Отечественной войны.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Барт ван Эс 91972-), автор этой интересной книги – англичанин, профессор из Оксфорда, специалист по Шекспиру. Будучи родом из Голландии, он приходится племянником героини своей книги, Хесселин де Йонг (отсюда и интерес к ней, и ее готовность поделиться пережитым, а такового в ее жизни было много). Над своей книгой ван Эс начал работать в 2014 г., а в 2018 г. она вышла на английском и была оперативно (и качественно) переведена и издана у нас. В оригинале название звучит немного иначе: “Cut Out Girl” или «Вырезанная девочка».
Написано очень хорошо, но это прежде всего литературное произведение, беллетризованная биография. В ней очень интересно и достоверно описан процесс восстановления прошлого, происходивший для Лин на протяжении всей ее жизни, а для ее биографа – на протяжении нескольких лет общения с тетей.
Родители – голландские евреи, жили до войны в Гааге. В 1940 г. немцы практически без сопротивления захватили Голландию. Тогда в Гааге жило 18 тыс. евреев. К концу войны уцелело 2 тыс., потому что им помогали прятаться некоторые голландцы. Остальные евреи погибли, потому что другие голландцы, о чем подробно рассказывает автор, выдали их немцам на казнь (то, что евреев убивают, не было особой тайной). Автор подробно пишет как о довоенном, военном и послевоенном антисемитизме голландцев, так и об их активном коллаборационизме. За время Второй мировой из 80 голландских евреев погибло 80% - в два с лишним раза больше, чем в любой другой европейской стране, даже больше, чем в Германии и Австрии. Причем дело не только в неприязни голландцев к евреям (это тоже было), но и в прямой финансовой заинтересованности: за каждого выявленного еврея местные власти (не СС) платили что полицейскому, что доносчику премию. Причем занимались этим две конкурирующих организации – одна чисто государственная, другая полукоммерческая (!).
Неудивительно, что летом 42 г. Лин, по решению ее родителей, вывезли из Гааги и спрятали у чужих людей, выдав за беженку-сироту (не еврейку). Спасением евреев занималась тайная организация сопротивления, действовавшая в Голландии (аналогичные вещи происходили и в других, оккупированных немцами странах). Этим занимались и католики (протестанты заняли нейтральную позицию, Бог им судья), и левые.
Проговорившись школьной подруге, кто она (а та маме, мама – кому надо), Лин чудом спасается от налета полиции и находит новый дом. Потом – еще один, и еще. В одном из них хозяин изнасиловал ее, 11-летнюю девочку, и делал так много раз, приговаривая – «Ты сама этого хотела».
После освобождения Нидерландов Лин должна была бы вернуться к родным, но ее родители погибли в Освенциме зимой 42-43 гг. Погибли и практически все остальные ее родственники. Поэтому девочка отправилась в первую семью – ван Эсов, где ей было лучше всего, и где она прожила, пока не уехала учиться. Последующая жизнь Лин не менее сложна и интересна, и автор уделяет ей достаточно места в своей книге, не ограничившись повествованием лишь о военных годах. Прошлое еще не раз догоняло Лин, да, наверное, так никогда ее и не оставит...
Неплохое оформление: твердый переплет, офсетная бумага, ч/б иллюстрации в тексте разного качества. Мелковатый шрифт. Тираж 2000 экз.
Весьма рекомендую эту книгу всем интересующимся историей Холокоста в Голландии

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

О том, как плохо жилось в лагере при Сталине, мы знаем – и немало – из воспоминаний лагерников, т.е. тех, кто сидел там. А сидело, как известно, у нас полстраны.
Лагерники (преимущественно политические), описывая свое пребывание в лагерях, писали в основном о себе и таких же заключенных, но из-под их пера выходили и образы их тюремщиков – следователей, конвоиров, охранников. Пишущие нередко указывали что их охранники были такими же зеками, только немного более свободными.
В современное время об этом же прекрасно поведал С. Довлатов, сам бывший краснопогонник.
Сотрудники ГУЛАГа о своих трудах и днях практически не распространялись – в силу разных, вполне понятных причин, и мы привыкли видеть в них один сплошной «вологодский конвой», который «шутить не любит» и «стреляет без предупреждения».
Черно-белая картина, как известно, по определению не точна. Вот и ГУЛАГ был населен разными обитателями, среди которых попадались и вполне человечные экземпляры.
Автор этого уникального (наверное, это слово писали и будут писать все, кто дает характеристику данному изданию) труда стоял по другую сторону колючей проволоки.
В 1935 г. он был призван на службу в РККА и отправлен на строительство БАМа (великой, но не воспетой, как Беломоробалтийский канал, сталинской стойки - Бамлага) командиром взвода охраны (низший командный чин, сразу после стрелка), один кубик в петлице.
Провел там чуть больше года, все это время вел дневник.
Известно нам об Иване Петровиче Чистякове мало. Родился, скорее всего, не позже 1903 г., в непролетарской семье, участвовал в Гражданской войне (наверное, в самом ее конце). Имел высшее техническое образование. Жил в Москве. Во время чисток конца 1920-х – начала 1930-х гг. был исключен из партии (за происхождение, наверное). Занимался спортом (бег, лыжи), увлекался охотой, любил рисовать. Это не настоящий чеховский интеллигент (ни по грамотности – писал с ошибками, ни по запросам), но и не подлинный советский человек.
Он был одним из тех многих и многих советских обывателей (в хорошем смысле этого слова), который больше всего хотел бы просто жить, приспосабливаясь к своему времени, жить, чтобы его не трогало государство.
Не удивительно, что на БАМе нему не понравилось. Он все время жалуется на ужасную погоду, зеков, рядовых охранников, начальников, условия жизни.
А жизнь воистину была ужасной. Заключенные Бамлага строили железную дорогу в невероятно трудных географических и климатических условиях, при сильнейших морозах и под проливными ливными. Они прокладывали рельсы через неосвоенные территории Дальнего Востока – горы, реки, болота, преодолевая скалы, вечную мерзлоту, высокую влажность грунта. В таких условиях строительные работы можно было вести не более 100 дней в году, но заключенные работали круглый год и в любую погоду по 16-18 часов в сутки.
Рядом с ними все время находились и охранники. Чистяков постоянно пишет о том, что для зеков начальство (да и они сами) создавали условия – питание, бараки. Начальство организовывало соревнование на лучшую бригаду, успешный труд и хорошее поведение премировалось зачетами, которые переводились в досрочное освобождение. Чекисты – истинные хозяева ГУЛАГа – устраивали свою жизнь с должным комфортом. Охранники же находились посередине и зачастую не имели ни горячего питания, ни дров, ни крыши над головой. Их презирали чекисты и ненавидели заключенные.
Обо всем это монотонно, изо дня в день, пишет в своем небольшом дневнике Иван Чистяков.
Практически с самого первого дня он со всех сторон разбирает вопрос, как бы уехать домой, понимая, что этого, возможно, не удастся достичь до истечения его обязательного года службы. Он мечется между мыслью о том, что он в любой момент может попасть под суд и сам стать зеком, и мыслью, что лучше и проще будет застрелиться, не дожидаясь этого.
Он имеет свои отдушины – пишет картины, охотится, играет в бильярд, но общаться ему не с кем. Рутина – конвоирование заключенных, охрана лагеря по периметру, сопровождение эшелонов и ловля беглецов – сводила его с ума. Бежали зэки, кстати, постоянно – об этом есть практически на каждой странице. Ловили их не всегда. Правда, бегут уголовники, ибо именно их и охраняет Чистяков (он всего несколько раз упоминает сидящих по 58-й ст.).
От этого кошмара он хочет – почище чеховских сестер – уехать в самый прекрасный город на Земле, в Москву. Удалось ли ему это, мы не знаем. Чистяков действительно был репрессирован (что, как – не данных), в начале войны погиб под Москвой (в ополчении?).
Дневник его сохранился случайно, попал в «Мемориал», который и издал его как памятник эпохи.
Издание – скажу честно, не для широкой публики – вышло весьма добротное. Предисловие, иллюстрации (очень интересные), но нет списка сокращений, нет постраничных примечаний, нет расшифровки статей, по которым сидели зеки (они часто упоминаются в книге).
Рекомендую, но преимущественно тем, кто уже имеет хорошее представление о той эпохе и интересуется ей.

Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Отечественные спецслужбы, в частности, дореволюционные, пользовались и пользуются достаточным вниманием со стороны различных историков и не только их. Данная книга – один из самых больших (по объему) трудов, рассказывающих об истории возникновения и деятельности российских жандармов и охранников, начиная с 16 в . и до 1917 г.
Авторы – сотрудники спецслужб в прошлом, из-под их пера вышло в общей сложности около десятка работ по истории. Писать они умеют, читать их интересно. Материал обработали значительный. Навыками исторического исследования они вроде бы владеют, хотя есть отдельные замечания (см. ниже).
Работа это в целом историческая, но с небольшими элементами художественной выдумки. С симпатией описывают жандармов, очень критично настроены в отношении революционеров.
Интересен рассказ об охранке конца 19 – начала 20 в.
Много публицистики – разных комментариев по поводу современных событий.
В начале книги дано много материалов об истории (характеристики императоров и т.д.), что для обзорной работы нормально, а для специальной лишнее. При этом авторы порой демонстрируют незнание фактического материала. Например, рассказывая, что жандармы получали жалованье 20 числа каждого месяца, они делают вывод, что эта традиция пришла в советские спецслужбы из царских времен, не зная, что не только жандармы, но и все военнослужащие, все чиновники получали тогда жалованье 20-го числа (было даже такое ироническое выражение «люди двадцатого числа» - так называли чиновников).
Порой авторы делают странные выводы из рассматриваемых ими фактов, напр., такой: «криминальный и террористический беспредел постсоветской России имеет исторические корни в деятельности эсеровских, а впоследствии и эсдековских боевиков» (с.348). Если уж на то пошло, то до эсеров были народовольцы, а после боевиков-революционеров были две мировых войны, революция и гражданская война, массовый государственный террор, так что выводить такую причинно-следственную связь просто странно.
В книге имеется много материалов, относящихся скорее к спецслужбам (заграничная агентура).
В целом авторы старались (и у них это в целом получилось) соответствовать содержанием своей книги названия – в их работе вы действительно найдете много информации о повседневной жизни жандармов.
Основные мои претензии относятся к научности рассматриваемого издания. Как я уже говорил, авторы провели масштабную подготовительную работу. Обширная библиография дана в отдельном списке, но не вся литература, на которую они ссылаются (и даже цитируют), представлена в этой библиографии (напр., работы Л.Лурье).
Авторы дают отсылки в своей библиографии и к архивам, но многие архивные материалы цитируют по чужим работам. Дано всего несколько оригинальных архивных документов, остальные взяты из открытых и известных публикаций.
Но даже с опубликованными трудами работа проведена не вполне по канонам историчности. Нет анализа и критики других работ и точек зрения. Много материалов дано в виде пересказа воспоминаний Спиридовича, Мартынова и других.
Не очень понятен сборник материалов в приложении – почему предложены эти, а не другие.
Есть повторы текста – с.27 и 503.
На мой взгляд, работа несколько сыровата, но для знакомства с проблемой (а особенно за такие деньги!) вполне сгодится, особенно если дополнить изучение данной темы чтением других, более детальных и более научных трудов (напр., "Бенкендорфа" Д. Олейникова, !Тайная полиция России. 1825-55" А. Чукарева и др.). Скрыть

Данная книга совсем недавно вышла в изд-ве Эксмо в серии "Бестселлеры А.Драбкина" (тираж еще не распродан). Зачем нужен репринт, не знаю. наверное, чтобы больше наименований на рынке было...
Баир Иринчеев и Артем Драбкин подготовили новый сборник интервью с участниками Великой Отечественной войны. На этот раз они собрали под одной обложкой воспоминания женщин. В принципе, это не новая тема – о женщинах на передовой писали и до них (разумеется, это, прежде всего, «У войны не женское лицо», выходили воспоминания женщин-снайперов, летчиц и др.), и сами они уже затрагивали эту тему, скажем, в их книге о врачах и мединструкторах.
Героями рассматриваемого издания стали, конечно, санитарки, но это также командир минометного расчета, снайпер, переводчица, почтальон, зенитчица и др.
Все они были приблизительно одного и того же возраста – 17-19 лет, со средним образованием, очень патриотично настроенные, и, как одна из них выразилась, «дисциплинированные, с косичками». Так получилось, что подавляющее большинство интервью взял Б.Иринчеев (десять против трех А.Драбкина), то основная масса девушек были родом из Ленинграда, а отсюда и более высокая интеллигентность, и сознательность.
Все рассказчицы говорили об общих проблемах – армия не была рассчитана на женщин. Если какие-то отдельные части еще могли выделить (и выделяли) специальные женские подразделения, то даже там до 43 г. не было формы для женщин и приходилось шить самим, не было отдельного жилья для девушек и спать приходилось вповалку (поэтому многие девушки делать вместо пуговиц на брюках завязки, так чтобы снять их было можно, только разрезав), никакого снисхождения к себе в критические дни они не видели, равно как и возможности помыться и оправиться в закрытом помещении или хотя бы не у всех на виду (как писала одна из опрошенных, «за весь период на фронте я была в бане только один раз»).
Зато чего они имели в избытке, так это войны и всех ее прелестей – походов, обслуживания вручную тяжелой техники, нехватки еды и сна, приставания (вплоть до попыток изнасилования), в основном со стороны офицеров (интересно, что почти все девушки относились к этому приставанию снисходительно: что возьмешь с этих мужчин – физиология), и, конечно, насилия и смерти во всех ее проявлениях.
У них на глазах ранило и убивало товарищей (у санитарок они нередко на руках умирали), они видели смерть врага, они сами убивали немцев. Вот лишь один рассказ. «В Белоруссии я видела вблизи атаку конников. Их пускали на отступающего противника. Это была страшная атака. Они же профессиональные кавалеристы, рубят головы сплеча, как лозу. Конница настигает бегущих немцев, рубит всех направо и налево. Голова отлетает и катится, как футбольный мяч, вперед, а тело еще по инерции пробегает несколько шагов вслед за собственной катящейся головой и только потом падает. Я была в таком шоке, что даже долго не могла подняться после этого. Я как лежала, опершись о бруствер в окопе, так и окаменела надолго от этой картины…»
А еще они спасали жизни наших солдат, поднимали настроение и просто своим присутствием напоминали, что даже на фронте есть место любви, ласке, заботе, семье. А ведь за это, без высоких слов, и воевали люди. Чтобы была любовь, была семья, был дом – то, что пришли отнять немцы. Конечно, Красная Армия победила бы и без женщин (да и не место им на передовой), но война шла народная, как пелось в одной из лучших военных песен, и воевать пошел весь народ. Поэтому мы и победили. Так что писать на машинах надо не только «Спасибо деду за Победу!», но и «Спасибо деду, его жене, матери и дочери, что они все вместе победили».
Очень рекомендую эту новую книгу о войне – отличная работа. Жаль, фотографий мало (далеко не на каждого рассказчика хотя бы по одной – неужели не осталось военных фото, или хотя бы более поздних), здесь издательство оказалось не на высоте. А опечаток, кстати, очень мало. Скрыть