Уж сколько раз писал я в своих рецензиях, что имярек — человек необычной судьбы. В случае с Владимиром Евгеньевичем Полуэктовым (1911-88) это формулировка верна на 200%.
Родившись в обедневшей, но славной своими предками дворянской семье (по отцу) и менее древней, но не менее достойной купеческой семье (по матери), он попал в число тех, кто уже в детстве стал участником и жертвой великих социальных экспериментов 20 в.
Родители и брат были репрессированы, но полученное в детстве воспитание помогло Вове не пропасть — свободное владение английским, французским и немцким языками, полученное в детстве, позволило устроиться переводчиком. В этом качестве автор попал в 1930 г. на Магнитку, где сопровождал американских инженеров, работавших там. Чтобы лучше разбираться в технической литературе, поступил в строительный вуз, который не кончил, потому как получил предложение начать работать на стройке инженером. Встречался (и неоднократно) в 30-е гг. с С. Орджоникидзе (наркомом тяжпрома), его заместителями, а также главой Совнаркома Молотовым. Был человеком предприимчивым, смелым и хорошим организатором, что сделало его, не достигшего 30 лет, директором одного из комбинатов на Алтае. Вообще его рассказ о жизни до войны чрезвычайно интересен.
В начале войны был арестован и получил 10 лет лагерей, однако практически сразу стал использоваться по специальности, уехав вскоре в Норильск возводить никелевый комбинат. Досрочно освободившись, остался там и вскоре стал одним из ведущих специалистов в стране по строительству жилых и промышленных в услових вечной мерзлоты (полНорильска построено и спроектировано им). Там же, в Норильске, когда ему было уже под 50. экстерном получил свидетельство об окончании школы, заочно высшее образование, а впоследствие защитил кандидатскую диссертацию.
Свою жизнь В.Е. Полуэктов делил на три части: до лагеря, лагерь и после него, причем каждый из этих этапов был по своему хорош. Не впадал в отчаяние и до последних дней благодарил судьбу за всё, что она ему послала.
Воспоминания В.Е. Полуэктов написал перед самой смертью и не успел их отредактировать. Дописывала и готовила этот текст к публикации вдова, прожившая с ним вместе 36 лет, Л.Г. Назарова. Ей же принадлежат обстоятельное введение, последний раздел о предках и потомках и приложения.
Это действительно повесть о необычной судьбе необычного человека, которую я вам всячески рекомендую. Хорошо написанная и отлично оформленная книга (твердый переплет, офсетная бумага, две вклейки с ч/б фото) станет ценным источником по истории нашей страны середины прошлого века.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Интересно, почему в ШЕСТИ местах данного издания, где приводятся ФИО ее автора, его инициалы не раскрываются? Везде только М.М. Вачагаев. Издательство «Центрполиграф» с ним договор как подписывало?
Исправлю этот досадный огрех. Майрбек Момуевич Вачагаев (1965-) — чеченский историк, к.и.н., бывший пресс-секретарь А. Масхадова. Его участие в политике кончилось арестом, осуждением — и эмиграцией. Живет с 2000 г. в Париже. Теперь занимается вроде бы только наукой.
Рассматриваемая книга — пример такого академического исследования. Это основательный исторический труд (одних примечаний на 60 стр.), рассчитанный не на широкого читателя. Во введении излагаются основные мысли работы. Если бы в нем была дана характеристика источников и литературы, а в приложении имелся список работ по рассматриваемой теме, я бы сказал, что это готовая докторская диссертация.
В самом начале В.В. Вачагаев предлагает краткий очерк, раскрывающий место Кавказа в системе международных отношений в начале 20 в. с точки зрения политики и экономики, особенно во время Первой мировой войны.
В первой главе автор рассматривает, что из себя представляли горцы Северного Кавказа в годы Первой мировой войны и в начале Февральской революции. Автор показывает, что изначально горская интеллигенция не определилась с выбором, с кем ей идти — с Россией или закавказскими государствами. 1917 г. заставил их поторопиться с этим.
На Кавказе к этому времени было много своих проблем, прежде всего — национальный и земельный вопросы. Политическая жизнь весной 17 г. забурлила, но изначально основным на повестке дня виделся союз с Россией в виде федерации. Автор пишет, что в то время горская политическая элита показала свою зрелость и умение вполне адекватно решать возникающие задачи. Изначально она делала ставку на светский подход. Многое изменилось с осени 17 г. Началось всё с постоянных конфликтов горцев и казаков из-за земли, потом добавились эксцессы со стороны расквартированных на Кавказе солдат и следующих через Кавказ воинских эшелонов. Отметим, что местные жители не были исключительно страдающей стороной — разбои и грабежи, чинимые горцами, были серьезной проблемой еще до начала Первой мировой. Их объектами были казачьи поселения, города и железная дорога.
С конца 17 г. всё более влиятельной стала духовная мусульманская власть, выступавшая за полный отказ от сотрудничества с Россией. После Октябрьского переворота наступил окончательный хаос — война всех против всех, усугубившаяся разгоном Учредительного собрания, от которого многие, и не только на Кавказе, ждали многого.
Сделав выбор в пользу автономности, горская духовная элита столкнулась не только с Москвой и местными большевиками, но и российскими монархистами, представленными на юге Добровольческой армией и Деникиным, которые все были против сепаратизма горцев. Это помешало планам последних на полноценное отделение.
После Брестского мира в события на Кавказе стали вмешиваться ранее занимавшие нейтралитет Турция, Германия, Англия и Франция. Этому в основном посвящена вторая глава книги. Интересно, что из-за бакинской нефти немцы были готовы пойти на вооруженный конфликт со своими союзниками турками, а последние — защищаться от германских интересов с помощью своих врагов англичан.
Плохую роль во всех этих событиях, с точки зрения автора, сыграла позиция генерала Деникина, выступавшего против горской автономии, что толкнуло горцев к большевикам, Азербайджану, Грузии и Турции. А разбив Деникина, лишенного поддержки горцев, большевики принялись за последних… Этой истории и посвящены две последних главы книги. Любопытно, что, с точки зрения М.М. Вачагаева, большевики на Кавказе выступали объединителями, а им противостояли меньшевики, не имевшие опоры в обществе.
При этом автор пишет, что в то время можно реально говорить лишь об идее горской республики, а не о самом государстве как таковом, которое толком создать и не удалось.
В целом это интересный, объективный труд, основанный на первичных документах, прежде всего, архивных, и их критическом изучении. Жаль, что в нем нет иллюстраций, что понятно — это дешевое издание. Но нет и карты, что плохо и ничем не может быть оправдано.
Рекомендую эту добротную работу всем интересующимся историей нашей страныт в годы революции и Гражданской войны, хорошо показывающую специфику одной из тогдашних национальных окраин.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Банальность, но каждый, погибший на войне, особенно молодой, унес с собой свой мир. О потенциале этого мира иногда можно было догадываться, часто — лишь предполагать, что стало бы, дай судьба ему возможность состояться.
Лев Самсонович Разумовский (1926-2006) — это как раз пример того, что состоялось, несмотря на почти непреодолимые препятствия, другими словами, смерть — то от голода в тылу, то от пули или осколка на фронте.
Вырос в интеллигентной еврейской семье (ох, и доставалось ему потом и за интеллигентность, и за еврейство!), дружной и небогатой. Папа инженер, мама домохозяйка, сын и две старшие дочери. Блокаду встретили все вместе, было очень тяжело, как и всем, особенно в самую страшную первую блокадную зиму. Тем не менее, никто не умер, кроме старенькой няни, хотя пятнадцатилетний Лева уже доходил. Летом 42 г. он вместе с сестрой и матерью уехал в эвакуацию вместе с детским домом ленинградских сирот. В 17 лет Лев Разумовский был призван в армию и после шести очень тяжелых месяцев в запасном полку был отправлен автоматчиком на фронт, где три недели воевал с финнами под Петрозаводском. Тяжелое ранение, ампутация левой руки, девять месяцев в госпиталях. Демобилизован по инвалидности в 45 г.
В 53 г. окончил факультет скульптуры художественно-промышленного училища им. Мухиной (рисовать и лепить начал еще в школе), проработав всю последующую жизнь по специальности. Главной темой его творчества стала война, хотя Разумовский был также известен как художник детской игрушки.
Воспоминания начал писать еще в 60-е гг., «в стол». В 1990-2010-е гг. они выходили в питерских журналах. В полном объеме записки Л.С. Разумовского вышли в 2016 г. в С.Петербурге на деньги, собранные желающими увидеть ее в печати (причем почти в три раза больше, чем было нужно). Данная публикация — это, насколько я понимаю, простое переиздание того выпуска 2016 г.
Книга состоит из двух повестей, хронологически продолжающих одна другую и почти равных по объему: «Дети блокады», рассказ о предвоенной жизни в Ленинграде и первом военном годе, а также воспоминания воспитателей и воспитанников детского дома №53/61, вместе с которым Лев, его старшая сестра Мирра и мама были вывезены в деревню Угоры Горьковской области, где он провел чуть больше года, и, наконец, воспоминания автора о войне, «Нас время учило».
Повесть о блокаде хороша, но, извините, не открывает Америки, хотя очень интересна. А вот последующие тексты — что о жизни в эвакуации и ленинградских сиротах, что о дороге на фронт, пребывании в запасном полку, службе в 1080-м стрелковом полку — оказались и более тяжелыми, и более информативными, скажем так. Бессмысленная жестокость, насилие над слабым, унижение, воровство. В армии порядки — как в тюрьме. Интеллигентному мальчику Леве Разумовскому, убежденному в правильности и превосходстве советской системы, там открылся русский народ с такой стороны, что другому хватило бы и десятой части для полного разочарования. Он принял эти порядки, очень старался не выделяться и выть с волками по-волчьи. Но даже на фронте, где с одной стороны неуловимые финны наносили огромные потери нашим наступающим войскам, с другой стороны, антисемитизм солдат и офицеров отравлял ему жизнь, он был изгоем. Как ни цинично, потеряв руку, красноармеец Разумовский обрел себя и вернулся в ту жизнь, где он снова смог быть счастливым.
Книге предшествуют очень хорошие введения С. Лурье и Ю. Кима. Есть три вклейки с цветными и ч/б иллюстрациями, фото из семейного альбома и работы Л. Разумовского (нет, правда, знаменитого снимка А. Линдгрен с куклами Карлсона, сделанными Разумовским).
Очень рекомендую это честные и очень хорошо написанные воспоминания всем интересующимся правдой о Войне.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Издательство Кучково поле, наверное, в преддверии столетия революции, а потом и грядущей Гражданской войны, продолжает выпускать разные малоизвестные, а также и вовсе неопубликованные воспоминания о тех событиях.
Рассматриваемая книга относится к числу ранее изданных, но незаслуженно забытых текстов одного из участников Великой русской революции 1917-21 гг. Под одной обложкой она объединяет два мемуара — о службе главного героя, бывшего белогвардейца, в рядах Красной армии («В красном стане»), и о его пребывании среди повстанцев летом-осенью 1920 г. ("Зеленая Кубань").
Автор вступительной статьи А.В. Посадский справедливо пишет, что на фоне большого количества воспоминаний участников Гражданской войны из белого и красного лагерей, мемуаров т.н. «зеленых» (т.е. повстанцев из числа прежде всего крестьянства, выступавших за национализацию земли и Советы, но без большевиков и ЧК) практически не существует. И люди эти были не шибко грамотные, и в эмиграции мало кто из них оказался, чтобы писать свои мемуары спокойно. Поэтому книга И.Г. Савченко представляет из себя материал почти уникальный — это рассказ простого офицера, писавшего неподцензурно (воспоминаний «красных партизан» в СССР вышло энное количество, но качество их относительно), продемонстрировавшего взгляд несколько со стороны, а не с одной из баррикад.
А.В. Посадский проделал определенную работу, пытаясь выяснить личность автора этого издания, и с высокой степенью вероятности можно утверждать, что это был Илья Григорьевич Савченко (1889-1861), есаул Кубанского войска, служивший в Добровольческой армии и ВСЮР Деникина. В мае-сентябре 1920 г. он был у партизан на Кубани. Эмигрировал во Францию, занимался там литературной критикой и писательством.
Что же предшествовало этой вполне мирной жизни? Известно мало, в основном то, что Савченко сам рассказал. Это университетское образование, причем гуманитарного направления. Видно, военная служба не была первым выбором профессии, а стала откликом на происходившее в стране.
Савченко до войны явно увлекался/занимался литературным делом (наверное, без этого и книги бы не было), был сторонником либеральных взглядов (Учредительное собрание для него дорогое воспоминание, возможно, политический идеал, не монархия).
Служил ли Савченко на фронтах Первой мировой, какое военное образование он получил, неизвестно. Надо полагать, этого не было, раз автор ничего об этом не поведал.
О чем он рассказал, так это о нескольких месяцах своей жизни в 1920 г.
В начале «Красного стана» есаул Савченко оказался в госпитале Екатеринодара, не имея возможности покинуть город до занятия его красными войсками из-за возвратного тифа. Обещанных белой пропагандой зверств не последовало. Зарегистрировавшись у новой власти, он наблюдал за происходящим в городе. Связавшись с такими же бывшими белыми офицерами, Савченко принимает участие в антибольшевистском заговоре, благо в красноармейские отряды влилось очень много офицеров и солдат из белых. Накануне вооруженного выступления, намеченного на 1 мая, большевики арестовывают верхушку заговорщиков. Савченко удается бежать, потом сделать поддельные документы, согласно которым он служил в Красной армии еще с 18 г.
Получив хорошую должность замкомандира эскадрона в кавполку, Савченко налаживает связи с повстанцами и потихоньку готовится к выступлению вместе с ними. Буквально за день до получения полка его разоблачает его помощник-коммунист, и Савченко уходит в горы.
Вторая книга, занимающая существенно меньше объема (80 стр. против 210), посвящена пребыванию Савченко среди повстанцев, (неудачным) боям с красными частями, отступление в Грузию и чудесному спасению от рук грузинской армии, решившей выдать повстанцев большевикам, на врангелевских кораблях, прибывших из Крыма.
Что было дальше, опять же точно неизвестно. Поскольку воспоминания были созданы в Галлиполи в 1920 г., надо понимать, что Савченко успел перебраться в Крым и оттуда уже эвакуировался с войсками Врангеля. Первая часть «В Красном стане» вышла в Берлине в 1923 г., вторая - в Париже в 1928 г. «Зеленая Кубань» - в Париже в 1928 г., и больше не переиздавались.
Очень интересно было читать о том, что чаще всего оставалось без внимания: процесс занятия красными оставленного белыми города и изменения жизни в условиях перехода к новому быту. Ушедшие белые этого не видели, красным же было не с чем сравнивать. Обыватели оставили мало воспоминаний и больше смотрели на быт.
Отмечу, что в книгах Савченко присутствует довольно много беллетристики (наверное, что-то всё же додумал потом, вряд ли всё запомнил в деталях), разной психологии. В «Зеленой Кубани» больше теории, анализа сути зеленого движения, меньше беллетристики. Рассказа от первого лица почти нет (лишь в самом конце), это больше история повстанчества на Кубани. Жаль, что о последнем ничего не сказано во введении. В чем-то «Зеленая Кубань» понравилась мне даже больше.
С точки зрения оформления книга вызвала спорные чувства. С одной стороны, обстоятельное введение, но по большей части оно представляет собой пересказ «В красном стане» с рассуждениями А.В. Посадского. Второй книги он вообще не касается, сравнения текстов Савченко с другими работами (мемуарными и научными) не делает. Есть именной указатель. Комментариев нет вообще, как и иллюстраций. Нет и карты, что в такой книге просто свидетельство непрофессионализма издателей.
Твердый переплет, офсетная бумага, небольшое количество опечаток добавляют деталей к общей картине: издательство нашло хороший материал, выпустило его, не вкладывая практически никаких средств, весьма ограниченным тиражом (700 экз.), что дает нам интересное, но почти не подготовленное академически издание. Я рекомендую его всем интересующимся историей Гражданской войны как любопытную и ценную своеобразным содержанием публикацию, но предупреждаю широкого читателя, что он останется один на один с текстом, который, скорее всего, вызовет у него вопросы, а искать ответы на них ему придется самому…

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть

Отмечу сразу, для протокола: это НЕ биография Л.Р. Квасникова (1915-1993). Это нечто и лучше, и хуже, чем биография. Лучше — потому что это записи бесед, которые вела Р.В. Кузнецова с Квасниковым на протяжении многих лет, с 1980-х гг. практически до самой его смерти в 1993 г. Сначала эти беседы были устными, а Кузнецова просто записывала за рассказчиком какие-то вещи, потом Квасников разрешил сделать аудио- и видеозапись (такое большое интервью на камеру). Поэтому до нас дошел живой голос полковника КГБ Квасникова, без всяких последующих редакций.
Хуже — потому что д.и.н. Кузнецова обратилась к Квасникову для разговора не о нем (он ей был совершенно неизвестен), а об академике Курчатове, чьей жизнью и творчеством она занималась (со временем это вылилось в биографию Курчатова, вышедшую в серии ЖЗЛ). Поэтому Кузнецову интересовал Квасников постольку, поскольку он мог поведать ей о Курчатове.
Со временем она оценила масштаб личности Квасникова и беседовала целенаправленно о нем, но в результате мы имеем нечто среднее между его автобиографией (поскольку он рассказывает о своей жизни сам) и краткими очерками на тему атомного проекта в СССР. Квасников достаточно подробно поведал о своей юности, о том, как пришел в разведку, чем занимался до, во время и после войны – но почти только на тему разработки атомной бомбы. Его жизнь после ухода из КГБ (а он много лет занимался академической наукой, связанной с системами информации), то, что он делал как руководитель научно-технической разведки — это, увы, осталось совершенно за бортом.
Отсюда и содержание книги, фактически вертящейся вокруг атомного проекта: кто, где, когда. Материал местами становится достаточно специфичным, требующим специальных знаний по физике, употребляемые в тексте термины (а особенно в приложениях) часто никак не комментируются и не объясняются, так что широкому читателю будет скучновато. Периодически встречаются содержательные повторы, но это, похоже, результат сознательного решения Кузнецовой, не ставшей редактировать свои записи бесед с Квасниковым. Связного повествования не выстраивается, поэтому опять же требуется предварительная подготовка, чтобы не растеряться среди множества имен, встречающихся в тексте. Поэтому рекомендую почитать что-то об атомном проекте, прежде чем браться за эту книгу.
Большое подспорье оказывают обстоятельные (около 80 стр.) комментарии к книге, составленные Кузнецовой и В.Б. Барковским. Очень полезны фотографии (в основном из личного архива Квасникова), данные на вклейке.
Очень любопытно было прочитать о вещах, не связанных с работой над атомной бомбой: скажем, история о том, как Квасников пришел в разведку (по образованию химик-технолог, занимался боеприпасами и привлек к себе внимание НКВД, на конец 1930-х гг. лишившегося в результате репрессий практически всех специалистов; был взят замначальника отдела, работал год без начальника и подчиненных, потом его назначили начальником и дали возможность набрать людей, а вот на разведчика его никогда не учили). Также очень интересно было почитать о деятельности Квасникова в Польше в 1939 и его общении с немцами там. Ценны рассказы Квасникова об общении с Берией.
Если честно, большинство материалов, связанных с атомным проектом, довольно скучны — Квасников ведет заочный спор с академиком Харитоном, доказывавшим, что ученые сделали атомную бомбу сами, без разведчиков, утверждая, в свою очередь, что не имей наши ученые добытых советской разведкой сведений, бомбу бы они, конечно, сделали, но какую, какой ценой, а главное, когда — неизвестно. Правы, наверное, обе стороны, но Квасников знает гораздо больше Харитона и показывает, какой колоссальный объем информации добывался его подчиненными из разных источников, и как много времени и сил было сэкономлено СССР за счет знания, что уже сделано американцами.
В целом, биография Квасникова еще впереди, книга Кузнецовой будет в том отличным подспорьем. В целом рекомендую это издание всем интересующимся историей нашей страны в 1930-50-е гг., прекрасная память Квасникова сохранила многие любопытные эпизоды тех лет. К сожалению, еще больше информации Л.Р. Квасников унес с собой навсегда.

© Как много писателей, как мало читателей… Скрыть